Издательская иллюстрированная обложка. Отличная сохранность. Первое издание. Автор предлагаемой книги - один из самых интересных писателей в эмиграции, своеобразный, ни на кого не похожий Василий Семенович Яновский, 1906–1989 гг., прозаик, мемуарист. Попал в эмиграцию в 1922 году, перейдя нелегально польскую границу вместе с отцом и двумя сестрами. Проведя четыре года в Польше, он переехал во Францию и поселился в Париже, где закончил медицинский факультет и получил степень доктора медицины в 1937 году. Писать прозу Яновский начал в 18 лет. В Париже он втянулся в литературную жизнь и сблизился с поэтами-монпарнасцами Дряхловым, Мамченко, Поплавским, завел знакомства среди писателей "старшего" поколения, посещал "воскресения" Мережковских, выступал с чтением своих произведений на литературных собраниях "Союза молодых писателей и поэтов" и художественных вечерах… Его первая книга, повесть "Колесо" вышла при содействии писателя М. Осоргина в 1930 году и встретила благосклонную реакцию критики. В оценке остальных книг Яновского критики (Ходасевич, Адамович…) отмечали явную большую одаренность писателя, но и недостатки, создавшие ему репутацию последователя Л. Андреева и Арцыбашева. После вторжения немецких войск во Францию Яновский перебрался в США, где он плодотворно работал и сотрудничал в русских зарубежных периодических изданиях
Нью-Йорк, "Серебряный век", 1982.
Содержание:
1. Крик из ванной 1
2. Визит к врачу 2
3. Снег 3
4. Сабина 3
5. Сабина (продолжение) 4
6. Полезная деятельность 5
7. Понедельник 6
8. "Лиф, Либ и Лид" 7
9. Темный спутник 8
10. Катакомбы 8
11. Собрание продолжается 9
12. За и против 10
13. Путь 11
14. Путь (продолжение) 12
15. Новоселье 12
16. Двойная жизнь 14
17. Мистер Прайт согласился 14
18. Ожидание 15
19. На углу 53-ей улицы 15
20. Гнев 16
21. Вечеринка 16
22. Контрабас 17
23. Заколдованный круг 17
24. Макс и Ко 18
25. Магда 19
26. Тайна 19
27. Операция 20
28. Недоразумение 20
29. Ночное бдение 21
30. Будни 21
31. Соблазн 22
32. Вечера 23
33. Дарданеллы 24
34. Спокойной ночи 24
35. Флора и фауна 25
36. Окно 25
37. Подземелье 26
38. Фантастический остров 27
39. Западня 28
40. Pronouncerofdeath 28
41. Чайки 29
42. Аляска 30
43. Бегство 30
44. Праздник 31
45. Кирпич 32
46. Новобрачные 33
47. Молитвенное состояние 33
48. Полёт 34
49. После грозы 35
50. Лето 35
51. Куда негры ездят летом 35
52. Роды 37
53. Кулачки 38
54. Кулачки (продолжение) 38
55. Осанна 38
56. Эпилог 39
Яновский Василий Семенович
Американский опыт
I am but mad north-north-west.
Hamlet
1. Крик из ванной
Ночью, Боб Кастэр проснулся. Ему было жарко и неуютно. "Кажется простудился" - попробовал нащупать пульс, но тупое отчаяние окатило его всего, пригвоздило: вспомнил, - Сабина, очередная ссора. Не первая, не последняя, еще встретятся, помирятся, потом опять… одно ясно: не любит. Во всяком случае, не так, как способна, как любила тех, - до него. В горло возвращалась спазма: комок, точно кусок, застрявшего яблока. "Ах, все равно, все равно, - шептал он, лихорадочно отмахиваясь от назойливых догадок, воспоминаний, образов: - Пусть конец. Скорее конец". Там, в другом центре города, - Greenwich Village, - вероятно давно уже, уснула Сабина. Если подойти к телефону и отщелкать Грамерси 9 и четыре цифры, то через минутку раздастся ее глубокий (не грудной), полный значимости и неосознанной радости, голос: - Алло, - слегка насмешливое и дружеское. - Как хорошо что ты позвонил… Но нее это ни к чему. Есть некий, основной, порок и в их отношениях. Словно проклятые. Она его не любит. Смешно и глупо. Боб Кастэр проделал полторы войны. Был женат и, возможно, отцом ребенка. А сейчас он занят любовью: пресный, малоубедительный напиток, - молоко для младенцев. "Я глажу, ласкаю это имя", - сказала Сабина. Совсем недавно. Он ей подарил свою брошюру, посвященную музеям Испании. По телефону, она говорила: "Роберт Кастэр… Я глажу, ласкаю это имя"… А при встрече: "Бывают минуты, когда я даже не замечаю твоего присутствия". И они разругались. Зачем она это сказала? Он ведь не спрашивал. Но раз так, он не мог примириться, должен был ответить. "Ах, пусть это уже кончится, все равно"… шептал Боб и принимался дышать по особому способу: глубоко, задерживая надолго воздух, борясь с докучливой спазмой в пищеводе. Потом он думал о войне, о Европе, о врагах. Эта война началась в Испании… Боб Кастэр незаметно погрузился в тяжелый, мрачный, не дарящий покоя, сон.
Как всегда, по воскресным дням, он проснулся рано. В будни, часы вырывали его, звонком, из недр сладчайшего забвения. Мнилось: поспать бы еще хоть 5 минут, - вот счастье. Но в праздник, когда время принадлежит человеку, он пробуждается с регулярностью лунатика, в урочное, рабочее время.
Попробовал снова задремать: устроился поудобнее, съежился под одеялом, лег на другой бок, - но это не помогало. А в окно упал вдруг луч холодного ноябрьского солнца. Золотистая прядь, - в сумраке горницы, - напомнил Бобу Кастэру детство. Тогда за окном раздавались звонкие крики ребят, замышляющих новую проказу: надо спешить, - одеться, поесть, - чтобы успеть примкнуть к ним. "Нет, жить еще можно" - бодро стукнуло сердце. Почувствовав неожиданный прилив энергии, он вскочил и голый пробежал в крохотную ванную. Пустив горячую воду из крана, Боб Кастэр, прежде чем приняться за утренний туалет, по обыкновению, глянул в зеркало. Тогда раздался его крик. Страшный, животный, испуганный, - изумленного, подбитого зверя.
Было 8 часов 10 минут. Хозяйка квартиры, Этель Линзбург, стряхивала пыль в прихожей с больших стенных часов. В это время из комнаты Боба Кастэра донесся придушенный, затяжной, скорбный стон, будто испускающего дух, скота. Преодолев весьма понятный испуг, Этель, осторожно постучала в дверь и крикнула:
- М-р Кастэр, что с вами, вы больны? - она приехала в Америку из уголка, где постоянно хворали; кроме того, единственный сын ее утонул, а муж недавно сбежал. Вот почему она, кстати и не кстати, с гордостью всегда повторяла: "меня ничем не удивишь, я маринована в несчастьях".
Жилец не отзывался. Этель снова постучала:
- М-р Кастэр, М-р Кастэр, вам может быть дурно?
Тогда раздался голос Боба, ломающийся, растерянный:
- Ничего, Миссис Линзбург, уверяю вас, я порезался бритвой, к тому же, я себя плохо чувствую.
Это обрадовало хозяйку:
- Я вам дам карлсбадскую соль!
- Спасибо, Миссис Линзбург, я думаю, воспользоваться свободным временем и сходить к доктору.
- У меня есть камень останавливающий кровотечение, муж им всегда пользовался! - обычно, после упоминания о муже, следовало: "Ему захотелось молоденькую девицу, вот он теперь имеет молоденькую девицу".
Но Боб Кастэр ей не дал развернуться:
- Пожалуйста, Миссис Линзбург, мне ничего не надо. Погода кажется отличная, - и считая беседу оконченной, он демонстративно хлопнул дверью ванной.
"Какой невежда", - хозяйка горько покачала головою. Всю жизнь ее удивляла грубость людей, их неспособность оценить тяготенья доброй и бескорыстной души.