– Опять кто-то утопился. Какой-то грузчик. Какое странное место!
– Он не утонул, – тихо сказал Ярослав. – Отравился.
Его снова привезли в отделение, чтобы составить протокол.
В отделении он узнал, что Мише Палкину было всего двадцать три года. Об этом сказал капитан милиции. Он не раз видел погибшего. Это был самый крепкий парень в городе, и на него всегда любовались женщины. Кулаки больше амбарного замка, а лицо детское, почти без щетины. Рубашка на груди натянута так, будто ее руками растягивают в разные стороны. Смерть должна была прийти за ним на сто первом году жизни…
Сказав это, капитан развел руками: его рассуждения бессильны перед действительностью.
– Ты говоришь, этих двоих зовут Гротов и Каплинский? – спросил он затем. – Придется выяснить, зачем они здесь появились.
– А что будет с Михаилом Палкиным? – спросил Ярослав.
Он с удивлением выслушал о захоронении за государственный счет – в том случае, если за телом никто не приедет.
Он пошел к больнице, куда привезли мертвого Мишу Палкина, и просидел у крыльца на лавке всю ночь.
Ему казалось, что он по-прежнему со своим единственным другом.
Утром он вернулся на рыбный склад.
– Что же ты, гад, бросил работу и ушел? – спросил бригадир. – Я в тебе разочарован. Не стану переводить в постоянную бригаду. И денег не дам за неделю – ты их проворонил.
– Я не смог ничего изменить, – подавленно сказал Ярослав. – Был рядом, но ничего не сделал. Я мог выхватить эту бутылку и зашвырнуть в море. Мог растоптать ее!
Бригадир равнодушно вытер платком вспотевшую шею.
– Я должен был отдать Гротову и Каплинскому все свои деньги, чтобы они уехали. Я пообещал бы им еще сто рублей – написал бы отцу и матери, и они прислали бы мне – в долг…
Но я не знал тогда этого!
– Сынок, – сказал бригадир, – в твоих словах есть все, кроме здравого смысла. Вот послушай меня. Как я живу? Дом – шесть комнат, огород, как школьный стадион. Пять свиней, кабан, утки, индюки. Кур – семьдесят штук. В пруду – зеркальные карпы. На моем столе каждый день столько еды, что я после обеда не могу сказать "мама". Выписываю три газеты и четыре журнала. Сын учится на пятерки – это младший, а старший – второй штурман на океанском судне, видел все порты мира. Жена носит бархат и шелк, два раза отправлялась в круиз вокруг Европы. Хорошо ли мне? Прекрасно. Великолепно. Муж сестры от зависти нажил прободную язву, одной ногой в могиле. От зависти! В моем доме собака живет лучше, чем вся эта бригада бродяг и алкоголиков, потому что спит на пуховой подушке и ест вареные куриные пупки и печенку. А ты, сволочь, тянешься к подлецам, к негодяям, которые несут каждую копейку водочному торговцу. Откуда в тебе столько дряни?
Ярослав вспомнил, что когда он читал подобные рассуждениях в книгах, они были ему скучны.
– Миша Палкин был моим единственным другом за всю жизнь, – сказал Ярослав. – Прежде у меня никогда не было товарища.
– Это можно понять, – неожиданно сказал бригадир. – Так и быть, я тебя прощаю и выдам деньги. Но работай так же хорошо, как работал. Приступай немедленно.
Ярослав стал работать, но его руки были слабы. Вспоминая Мишу Палкина, он сильно волновался. После бессонной ночи был рассеян.
– Я не могу работать, – сказал он бригадиру. – Пожалуйста, отпустите меня. Я пойду к больнице и посижу на лавке. Там, в морге, спит вечным сном мой единственный друг.
– И это тоже понятно, – сказал бригадир.
Ярослав провел на лавке у больницы весь день до вечера.
Думая о Мише Палкине, он печально улыбался. Это были самые красивые и самые светлые воспоминания в его жизни.
Вечером его затошнило от голода, и он пошел в магазин и купил молока и печенья. После еды он почувствовал сильную усталость.
Ночью на склад вернулись Гротов и Каплинский.
Ярослав не спал и с ненавистью слушал их речи.
– Кого тут жалеть? – рассуждал Гротов. – Жалеют героев космоса, академиков. А кто такой Палкин? Меня, например, всю жизнь никто не жалел.
– Жизнь – сложная и жестокая форма существования материи, – сказал Каплинский.
– Так, помню, было написано в сортире на вокзале в Котласе.
– Эй, малый, – крикнул Гротов Ярославу.
– Не трясись. Найдешь себе другого кореша, еще лучше.
Зевая, они легли спать и быстро уснули.
Ярослав впервые чувствовал ярость. Ему хотелось вскочить и наброситься на людей, отнявших у него единственного друга.
Он стал мысленно желать им несчастий и смерти, ничуть не удивляясь, откуда у него столько недобрых мыслей.
Утром он проснулся от шума. Снаружи раздавались хлопки, похожие на выстрелы.
Гротова и Каплинского в складе уже не было, остальные стояли у выхода и выглядывали наружу.
Ярослав тоже выглянул во двор и увидел, что перед складом ходят милиционеры, а Каплинский стоит, опустив руки в наручниках и что-то объясняет капитану милиции.
– Этот Гротов мне не приятель, – сказал Каплинский. – Так, прибился в дороге. Когда-то вместе были далеко за горизонтом – сами понимаете, где. Можете его при задержании застрелить, мне все равно.
– Вы вместе ограбили магазин в Сибири, в городе на реке Ангаре, ранили сторожа. А сюда приехали спрятаться.
– Моя вина, гражданин капитан, в том, что я стоял на шухере. Нападал и грабил Гротов. Редкий гад. Неприятный тип. В зубах ковыряется, по ночам храпит. Прикончите его выстрелом в голову, с вас государство за это не спросит.
Вдруг все увидели Горотова – бегущего по бочкам, по самому верхнему ряду.
Он был сильно напуган и делал огромные, отчаянные прыжки.
– Мечется, как зверь, – сказал Каплинский. – Знает, что ему конец.
Гротова преследовали два лейтенанта милиции и оба стреляли вверх и кричали, чтобы он сдался.
Наконец один из лейтенантов выстрелил в беглеца.
Гротов закричал и подпрыгнул, а потом упал на бочки, покатился и свалился на землю.
Он был ранен и плакал от боли и бессилия.
– Господи, да почему же такое невезение! – вдруг закричал он. – Почему другим везет, а мне – нет, всю жизнь, с детства! Мучаюсь, как гад! Ничего у меня нет! Где же справедливость, Господи!
Все молча смотрели на человека, извивающегося на земле в приступе тоски и злобы, и никто не протягивал ему руки.
– Кто же так стреляет? – тихо спросил Каплинский. – Это, я считаю, безобразие.
Наконец Гротова подняли и увели.
Уходя, Каплинский ничего не сказал грузчикам, даже не взглянул на них. Ярослав подумал, что его безразличие так же ужасно, как коварство Гротова.
– Это не какие-нибудь плуты, а настоящие преступники, – сказал кто-то.
Ярослав чувствовал, как к нему возвращается прежнее уныние.
На следующий день санитар больницы указал ему на двоюродную сестру Миши Палкина. Она не была похожа на своего погибшего брата.
Санитар сказал Ярославу, что она сразу стала узнавать, умеренная ли цена на услуги на местном кладбище.
– Разве вы не увезете вашего брата домой? – спросил ее Ярослав.
– Он не любил ни свой дом, ни родной город, – ответила женщина. – Сбежал в шестнадцать лет. Забыл мать – ни разу не написал ей ни строчки. Разве это не жестоко? И все почему-то знали, что он рано уйдет из жизни. Так оно и вышло.
Больше она ничего не рассказала.
Утром Мишу Палкина похоронили. Его сестра на такси уехала на вокзал. Грузчики с рыбного завода получили от нее деньги на водку и остались довольны.
Когда они ушли, Ярослав остался у могилы один. Он нашел неподалеку лавку, сел на нее и подумал, что ему больше некуда идти. Его жизнь стала прежней. В ней опять ничего нет.
Он рассуждал о коротком, почти мимолетном времени, когда он был счастлив. Это время стоит самого большого умиления. Радостных слез, восторженного бормотания. Оно стоит всего на свете.
– У меня был товарищ, – произнес вслух Ярослав. – Даже у такого человека, как я, был хороший друг. Но совсем недолго! Великодушие судьбы так непродолжительно!
Он заметил, что произносит книжные слова, которые никогда не употребляют в низшем обществе. Не успел научиться ругательствам.
Ярослав отравился в город и пообедал в буфете жареной рыбой, которую любил Миша Палкин. Купил лимонаду "Дюшес".
После этого он вернулся на кладбище.
Пришла ночь, а Ярослав сидел на лавке и смотрел на могилу своего приятеля.
Безмолвие и уединение были ему привычны. Безмолвие и уединение ждут его впереди, и снова он будет спрашивать себя, в чем смысл жизни.
Ярослав лег и стал глядеть в звездное небо.
"Есть ли там, на небе, неудачные звезды? – думал он. – Звезды, которые родились не для чего, которым не нужно было родиться?"
На рассвете его разбудил сторож.
– Не стоит долго находиться среди могил, парень, – сказал он, – иначе можно привыкнуть. А это плохо. Кладбище должно вызывать трепет и уважение.
– Меня ждет ужасная пустота, – сказал Ярослав. – Я человек без блеска и красоты. Я ничто. Я омрачаю окружающий вид. Так стоит ли мне бояться, что я вдруг очерствею?
Сторожу было все равно.
Он пожал плечами и ушел.
– Я поеду на север, – произнес Ярослав над могилой Миши Палкина. – И всегда буду рассказывать о тебе. И ты будешь оживать в воспоминаниях.
Ярослав отправился на вокзал и купил билет на поезд.
Войдя в купе, он поздоровался со своими попутчиками, не надеясь, что ему ответят.
Ему не ответили.
Его стали лениво разглядывать, как пыльное чучело в витрине охотничьего магазина.
– Принесите мне, пожалуйста, чаю, – попросил Ярослав проводника.
Проводник сделал вид, что не услышал этой просьбы.