- Потрясающе! Подари мне что-нибудь, я повешу на самое видное место. Я и не знала, что ты замечательный художник. Ты добьешься больших высот, я уверена, - театральным жестом она показала на потолок, как бы предсказывая Вадиму путь в бессмертие. - Но почему таких картин мало на выставках? В основном румяные доярки, какой-то наигранно-бодрящий оптимизм? Объясни мне, у вас что, тоже есть привилегированные, которые создают официальное искусство, то, что нужно чиновникам?
- В каждой области они есть, - хмыкнул Вадим. - И есть разные идолы, дутые популярности. И есть талантливые, которые с коммерческим цинизмом делают то, что нужно. Но это ведет к нравственной коррозии. Двум богам служить нельзя.
- Это верно, - Тамара достала из сумки сигареты.
- У нас честный художник поставлен в трудные условия, - продолжал Вадим, - но он отстаивает свое, это главное.
- Как все-таки ужасно, что чиновники диктуют художникам, что рисовать, поэтам - что писать, талантливый зависит от бездарного, - Тамара недовольно топнула и, не переводя дыхания, объявила с жесткой торжественностью:
- Но, к счастью, ты прав, не все идут против своей совести. Я, например, никогда не шла на такие сделки. И ты, я уверена, тоже. В любых обстоятельствах можно сохранить честь и совесть.
Первая неделя их совместной жизни прошла легко, с долей игры:
- Королева, у тебя хорошая кожа, почти как у меня, - шутливо возвещал Вадим, когда они были наедине.
- Хм, хорошая! Как у тебя!.. У меня потрясающая кожа. А руки?! Ты видел у женщин такие руки?!
- Да, в самом деле пластичные. Твои руки созданы для того, чтобы обнимать меня.
- Хм! Почему все мужчины так уверены в себе? Считают себя единственными в своем роде.
- Так ты и всерьез возомнила себя королевой. Даже из туалета выходишь царственно, словно там сидела на троне…
По утрам Вадим подвозил Тамару к театру "на класс", сам спешил на Сокол работать. После класса Тамара звонила, говорила - "ужасно соскучилась и жду к обеду". Часа в три, когда Илья приходил из школы, Вадим приезжал и они втроем усаживались за стол. Тамара прекрасно готовила, и Вадим сразу это оценил.
- Отличные обеды готовишь, Том. Ты, наверно, закончила кулинарные курсы?
- Ага. И курсы кройки и шитья, - поспешно откликнулась Тамара. - Я все умею делать. И считаю, каждый мужчина должен все уметь. А то есть - гвоздя не могут вбить.
- Я тоже так считаю, - согласился Вадим. - Но мне жаль тратить время на это, и чаще хожу в столовые. Я не привередлив, питаюсь урывками, если заработаюсь, так вообще забываю о еде.
Тамара вскинула голову:
- Это никуда не годится. Так можно довести себя до язвы желудка. Но ничего, я займусь твоим питанием. В этом отношении у нас, балетных, армейский режим: по утрам творог и геркулесовая каша, днем плотный обед, на ужин что-нибудь легкое…
- Чай и коньяк, чтобы снять напряжение, - вставил Вадим.
- Напрасно смеешься. Это помогает.
- И сигареты тоже?
- Нет, курение мешает дыханию. Это дурацкая привычка. Я недавно стала курить. Нервы пошаливают. Но я обязательно брошу.
До спектакля они гуляли в саду "Эрмитаж", и неугомонная Тамара все рассказывала:
- …В училище у нас был преподаватель, ужасный сластена. С фамилией Синенький. Когда-то был неплохой танцовщик, но сгубил себя пирожными, заработал кучу болезней. У нас ставили отрывки из балетов, а после премьер устраивалось "торжественное чаепитие". Так вот, на этих чаепитиях Синенький ужасно суетился: подсаживался к директрисе, к заслуженным артистам, развлекал анекдотами и молотил пирожные. Очистит один угол стола, пересаживается на другой. И как в него вмещалось, ведь был ужасно хилый?! Впрочем, все тощие прожорливые, по себе знаю. "Береги себя", - сказали ему как-то, а он не понял. "Чего уж там! Наверное, так и сгорю на сцене" - сказал. По слухам сгорел, но от обжорства…
Тамара презрительно фыркнула, но сразу заулыбалась:
- А девчонки у нас были замечательные, и наша дружба была искренней, не то что теперь. Как только у одной появлялся поклонник, на свидание приходили все. Стояли в стороне, и если молодой человек не нравился, пели для подруги фокстрот, если был так себе - танго, а если нравился - вальс. По этим мотивчикам определялась цена каждого ухажера… А еще у нас была одна девочка… - жестикулируя, с жаром Тамара начала новую историю.
Вадим не переставал удивляться ее импульсивности, неуемному темпераменту.
- …У этой девочки все трагично сложилось. Мы еще тогда заметили у нее странный вкус - она одевалась во все зеленое. Ее и звали "крокодильчик". У нее и правда было узкое лицо, зеленоватые глаза и зубы чуть вперед. Она вязала игрушки - зеленых крокодильчиков. И мы как-то на день рождения подарили ей чучело маленького аллигатора. И вот, представляешь… она вышла замуж и у нее родился ребенок с редкой болезнью: с крокодильей кожей. Какая-то шелушащаяся кожа. Ужас какой-то!
- Том, ну что ты рассказываешь какую-то чертовню? - усмехнулся Вадим. - Расскажи что-нибудь светлое.
- Ну, извини, - Тамара прижалась щекой к плечу Вадима, но тут же отпрянула в замешательстве: - А почему чертовню? Это жизнь. Жестокая правда. Нельзя же говорить только о красивостях, разных художествах. Жизнь есть жизнь. Я за тех, кто крепко стоит на земле и не витает в облаках… А светлое… Светлое было, как только меня взяли в театр. Тогда намечались гастроли в Америку и из нашей группы решили взять одну танцовщицу. Меня или Браславскую. Худсовет хотел взять Браславскую, но выступила Уланова и настояла, чтобы взяли меня. Узнав об этом, я потом подошла к ней и поблагодарила. А она, знаешь что сказала? "Я, Тамарочка, не за вас выступила, а за искусство". Вот, что значит великая балерина!
В один из дней стояла необычная погода - какая-то прощальная летняя теплынь. "Эрмитаж" был залит солнцем, сад покрывала яркая подстилка из листьев, от деревьев исходил крепкий древесный запах. Неожиданно нахлынуло много посетителей, и администрация, решив напоследок придать саду дополнительную эффектность, включила фонтан.
- Все это в нашу честь! - ликовала Тамара во время прогулки по саду. - И солнце, и фонтан!
Охваченная внезапным порывом, она запрокинула голову, раскинула руки и протанцевала что-то, поднимая ворох золотистых листьев. Потом подбежала к Вадиму с громким возгласом:
- Ты сделал меня счастливой! - чмокнула его в губы и рассмеялась отрывистым смехом. - Давай, знаешь что? Искупаемся в фонтане! Пусть нас считают чокнутыми, а мы счастливые!
- Конечно, окунемся, - невозмутимо сказал Вадим, считая, что она попросту разыгрывает его, проверяя на готовность к подвигам.
Но Тамара не шутила.
- Дом рядом, побежим и переоденемся!
Она обезумела от радости, ее лицо горело, волосы разметались по плечам. Схватив Вадима за руку, она потащила его к фонтану.
- Остановись! Что за ерунду ты придумала? - пытался охладить ее пыл Вадим. - Мы же не дети.
- Дети! - Тамара отпустила его руку, перешагнула барьер и, шлепая в туфлях по воде, вбежала под бьющую струю; ее волосы и платье сразу намокли и прилипли к телу, но она продолжала сиять.
- Вылезай сейчас же! Простудишься! - нахмурился Вадим и добавил с легкой иронией: - Не забывай, ты нужна мировому балету!
Фонтан окружили любопытные, послышалось хихиканье. Одни видели в этой вздорной выдумке немыслимое пижонство, другие - отклонение в психике купальщицы. Только когда Вадим метнул в сторону Тамары суровый взгляд, она вышла из воды.
- Тебе стыдно за меня, да? Не сердись! - стряхивая капли, она направилась к дому. - А вообще, что здесь особенного! У людей сплошные условности, живут в каком-то упакованном мире, точно в футлярах. Не люди, а отливки. Да еще осуждают! Кто им дал право меня осуждать?! Захотела и искупалась.
"В самом деле, что здесь особенного? - подумал Вадим. - Она живет раскованно. Ее поведение не укладывается в привычные рамки, так это и замечательно".
Иногда они заходили в "Эрмитаж" и после спектаклей. Сидели на скамье обнявшись, покуривая. Случалось, на соседних скамьях тоже сидели парочки, и тогда со стороны весь сад представлял живописную романтическую идиллию. Постепенно парочки уходили, но некоторые засиживались, пока не появлялись милиционеры.
- Все, красавцы, хватит целоваться! - не без юмора покрикивали стражи порядка. - Сад закрыт! По домам! До завтра!
Известно, когда начинают совместную жизнь молодые люди, им легко подстроиться друг под друга, у них еще не сложившиеся характеры, нечеткие убеждения, не устоявшиеся привычки, но с возрастом все сложнее, особенно если встретились два одинаково своевольных и независимых человека. Между ними непременно возникает накал, их любовь напряженная, дерзкая. Нужно отдать должное Тамаре: она сразу, без противоборства, во многом отдала лидерство Вадиму. С первых дней он начал менять домашний уклад в ее доме, и она восприняла это с покорностью. Прежде всего Вадим настоял на том, чтобы Илья, встававший рано, сам себе готовил завтрак и сам чистил свою одежду.
- Том! - сказал он. - Ты делаешь из подростка парниковый цветок. А ты, Илюша, просишь у мамы три рубля перетягивать спицы на велосипеде. Неужели сам не можешь сделать?! Тебе уже девочки названивают. Ты уже мужчина и должен все делать своими руками. Иди сюда, покажу, как перетягивать спицы.