Раздался телефонный звонок, и я подумала, что звонит мама.
- Джули! Поздравляю!
Это была не мама.
- Хмм… спасибо.
- Закончила Проект?
- Да нет, вообще-то, завтра последний день…
- Ой! Ну, тогда поздравляю заранее.
- А кто это?
- Ой, извини! Меня зовут Ник, я репортер, звоню из Санта-Моники, только что я брал интервью у Джулии для нашей газеты.
Все-таки надо будет убрать свой номер из справочника.
- Хотел кое-что уточнить. Я спрашивал ее о тебе, и, если честно, она совсем не в восторге. Я тебя ни от чего не отрываю?
- Да нет. Все нормально.
Через пять минут я повесила трубку. На экране телевизора Джулия учила страну обугливать помидоры; а я стояла и смотрела на нее. Она выглядела совсем молодой, хотя в то время ей было не меньше семидесяти.
Джулия поднесла горелку к помидору и выпустила пламя. Гвен и Салли смеялись, Эрик, кажется, тоже. Из кухни разносился аромат запеченной утки.
- Кто звонил, крошка?
- Джулия меня ненавидит.
- Что?
Я опустилась на диван рядом с Эриком. Гвен и Салли таращились на меня, забыв про телевизор.
- Звонил репортер из Калифорнии, Он только что брал интервью у Джулии. И спросил ее про меня. Она меня ненавидит. - Из меня вырвался сдавленный смешок. - Считает мой Проект неуважением к себе, а меня пустышкой или что-то вроде того.
Салли взвизгнула:
- Это несправедливо!
- Как по-вашему, я пустышка? Пустышка? - У меня запершило в горле, - защипало в глазах.
- Не придумывай. - Гвен тут же налила мне выпить. - Ну ее к черту!
Эрик обнял меня за плечи.
- Сколько ей уже лет - девяносто?
- Девяносто один, - пролепетала я.
- Вот видишь? Она, небось, даже не знает, что такое блог.
- Не понимаю, как она может ненавидеть тебя за это! - Голос у Салли был почти такой же обиженный, как мои чувства. - Что это с ней?
- Не знаю. Может, она думает, что я хочу воспользоваться или… я не… - У меня закапали слезы. - Мне казалось, что я… мне жаль, если я…
И тут я зарыдала. Эрик прижал меня к своей груди, а Гвен с Салли запрыгали вокруг, как и полагается лучшим подругам. А я продолжала плакать. И плакала уже не из-за того, что Джулия думала или не думала обо мне, и не из-за теста, которое раскрошилось, и не из-за аспика, который не хотел застывать, и не из-за работы, которая мне не нравилась, и, в конце концов, даже не из-за того, что мне тошно. Я рыдала и не могла остановиться, пока плач не перешел в истерику - самую большую истерику с воплями, соплями и жутким хохотом. Затихла я внезапно.
На кухне сработал таймер - пора было вынимать утку.
- Я сам достану, - сказал Эрик и, оставив меня с девчонками, ушел на кухню.
- Так что ты сказала тому журналисту? - спросила Салли после того, как я осушила бокал.
- Я сказала "да пошла она в задницу".
Салли едва не подавилась шампанским.
- Шутишь! - воскликнула Салли.
- Конечно, шучу. Хотя надо было.
И в тот момент Эрик появился в гостиной и торжественно внес паштет из утки, запеченный в тесте. Паштет выглядел идеально.
Гвен взвизгнула, Салли захлопала в ладоши. Эрик улыбался во весь рот.
- Вы только поглядите, - ахнула я.
- Джули, твой паштет тянет на семьдесят пять баллов по стобалльной шкале, где сто - паштет самой Джулии. Как минимум.
Проглотив остатки истерики, я почти нормальным голосом предложила разрезать эту красоту.
Джулия настойчиво рекомендует освободить утку из запеченной корочки, вынуть оставшиеся косточки, нарезать мясо и снова вложить в оболочку из теста. Ничего подобного делать я, разумеется, не собиралась. Я срезала верхушку, рассекла и вынула нитки, которыми перевязывала утку, я потом большим ножом, которым не так давно пыталась разделать мозговую косточку, поделила этот кулинарный шедевр на порции.
Никогда в жизни мне не доводилось пробовать ничего подобного. Восхитительное, сочное, жирное, ароматное, невероятно вкусное… Кулинарный прорыв сродни открытию в науке плутония, вот это я понимаю, достойное завершение Проекта! Мы объелись и, осоловевшие, продолжали сидеть за столом, под приглушенным светом лиловой лампы, подаренной Эриком на День святого Валентина. Эта лампа была похожа на куклу из "Маппет-шоу" и получила свои пятнадцать минут славы, когда к нам приезжали с Си-би-эс.
- Ну что ж, - заявила Гвен, - если Джулия этим недовольна, этой суке ничем не угодишь.
Забудьте о пирогомании… вот как делают у нас в Лонг-Айленд-Сити!
Когда Салли и Гвен разошлись по домам, а остатки пате де канар отравились в холодильник, мы с Эриком завалились в кровать. Я опустила голову ему на грудь, крепко к нему прижалась, и на меня снова напал нервный смех сквозь слезы, но смеха, надо сказать, на этот раз было значительно больше.
- Почти конец, - сказал Эрик.
- Почти.
- Что у нас завтра на ужин?
- Почки с мозговой косточкой.
- Ммм… мозговая косточка…
- Угу.
- А когда все закончится, - Эрик чмокнул меня в макушку, - давай заведем собаку?
Я то ли всхлипнула, то ли хихикнула и ответила:
- Конечно.
- И знаешь, давай будем есть побольше салата.
- Ладно. И ребенка тоже заведем? Знаешь, Эрик, мне уже пора начинать пробовать, потому что у меня…
- Твой диагноз. Знаю. Но меня это не тревожит.
- Почему? Может, все-таки есть повод тревожиться?
- Не-а. - Он щипнул меня за плечо. - Если ты с Проектом справилась, то забеременеть труда не составит. Плевое дело.
- Хм… Возможно, ты и прав.
И мы уснули, как дети или как две фаршированные уточки, похожие на футбольные мячи.
В последний день Проекта я взяла на работе выходной - да что они мне сделают, в самом деле? Наверное, я рассчитывала, что проведу целый день, спокойно готовя последний ужин и размышляя о прошедшем годе и его щедрых дарах. Но знаете, я никогда не отличалась философским складом ума, а что до спокойствия, то, чтобы постичь эту науку, как и искусство французской кухни, требуется куда больше года. Все утро я играла в "Цивилизацию" и никак не могла оторваться ("Вот только завоюю Рим, и сразу прекращу…"), а потом мне пришлось лихорадочно метаться, чтобы успеть сделать все дела. В "Оттоманелли", куда я примчалась за почками и мозговой косточкой, меня поприветствовал продавец:
- Прии-ивееет. Ну как продвигается? Кулинарная школа с как ее… Джулией Чайлд?
- Хорошо. Между прочим, я закончила.
- Ну и славно, ну и славно. Поверьте моему слову - в жизни не видал, чтобы люди покупали столько потрохов. - Он протянул мне заранее заказанную мозговую косточку и спросил: - Вам это для соуса? А то я могу разрубить ее пополам, если вам мозг нужен.
И он сказал мне об этом только сейчас!
Мы с Эриком в одиночестве съели наши роньон де во а-ля борделез с зеленой фасолью и тушеным картофелем, поданными на тарелочках, украшенных майонезом колле - это майонез, смешанный с желатином, его перекладывают в кондитерский мешок и выдавливают из него всевозможные розочки и орнаменты, если кому приспичит, конечно. И вот мы ужинали, а на кухонном столе меня ожидал последний рецепт из "Искусства французской кухни" - рейне де саба. "Царица Савская". Известная также как шоколадный торт.
Последний рецепт последнего ужина, приготовленного по книге Джулии. С моим новым смертоносным японским ножом я легко разделалась с почками, быстро отделила жир и белые прожилки от мышечной ткани. Это вселило в меня надежду, что с "Царицей Савской" все тоже пройдет гладко. Это почти торт, только вместо муки используется миндальная крошка. Единственная хитрость заключалась в том, чтобы не передержать торт в духовке. Джулия Чайлд пишет: "…если передержать торт, разрушится его уникальная кремообразная структура", а мне бы так не хотелось, чтобы этот год завершился куском торта с разрушенной уникальной кремообразной структурой! Я нервничала, не скрою, но все шло по плану.
Что до майонеза колле - майонез как майонез. Только с добавкой желатина. Казалось бы, что тут может быть сложного? А между тем даже по прошествии трехсот шестидесяти пяти дней я по-прежнему так и не научилась отличать "легкое" от "простого".
- Пусть Марта Стюарт сама взбивает майонез вручную! Все равно у меня ничего не получится, я точно знаю. Куда проще в блендере.
Несмотря на то что за год у меня ни разу не получился майонез в блендере - ни разу, - я все же забросила яйца, горчицу и соль в чашу и нажала кнопку, затем добавила лимонный сок, в точности как говорила Джулия. Чтобы влить масло, я воспользовалась насадкой для блендера - стыдно сказать, сколько попыток приготовления майонеза мне понадобилось, чтобы, наконец, понять: крошечная дырочка на насадке как раз и предназначена для того, чтобы добавлять масло в майонез. Если бы у меня сохранилась инструкция к блендеру (а она, разумеется, давно канула в Лету), я бы прочла в ней, что это и есть "диспенсер для майонеза". Я залила масло в насадку, и та принялась трудолюбиво отмерять капельки. Но майонез получился жидкий.
- Проклятье, - буркнула я. Но надо отдать должное моей сдержанности, никакого крика, никаких рыданий и даже никакого мата.
Я начала заново. На этот раз делала все вручную, не питая особых надежд. Я взбила желтки с горчицей и солью. Сняла насадку с блендера и вручила ее Эрику.