Приметы
Сашка верил во все приметы: в черную кошку, перебежавшую дорогу, в птицу залетевшую в комнату, в страшный тринадцатый понедельник. Перед контрольной в школе Сашка клал в ботинок пятак или съедал пятилепестковый цветок сирени, а то и трамвайный билет со счастливым номером. Я тоже верил в эти приметы, но не так сильно, как Сашка. Сильно я верил только в примету про свист.
Мать постоянно мне твердила:
- Не свисти дома, у нас не будет денег.
А все старушки, и особенно гадалка Василиса Герцоговна, предупреждали:
- Свистом созывают чертей.
А я все время забывался и насвистывал. Причем в свисте достиг немалых успехов, можно сказать стал мастером художественного свиста. Возможно, именно поэтому в нашей семье постоянно не хватало денег, и мать еле сводила концы с концами. Но однажды из-за меня, свистуна, у нас появились и черти.
Это произошло ночью. Накануне я особенно рассвистелся: весь вечер, пока отец не вернулся с работы, а мать у подъезда что-то обсуждала с матерью Сашки, выдавал залихватские трели, а когда опомнился было уже поздно.
Ночью передо мной явились черти. Скорчив рожи, они запрыгали перед кроватью, а один вдруг вцепился мне в горло и стал душить. От моего крика проснулся весь дом, жильцы подумали: пожар, грабители! Мое горло распухло и было жутко красным. Хриплым голосом я с трудом объяснил, в чем дело, но мне никто не поверил.
Утром мать повела меня в поликлинику, и мы записались на прием к врачу.
В коридоре в ожидании приема я взглянул на стенд, где за стеклом виднелись пластмассовые ухо, горло, нос, - все было как настоящее и мне стало страшно, я подумал - вот и меня сейчас разрежут на части.
Ну, а потом мы зашли к врачу, он осмотрел мое горло и сказал матери, что у меня сильная простуда, хотя стояли жаркие дни и я нигде не мог простудиться. Об этом и сказал матери, а она хмыкнула:
- Я тебе сто раз говорила, что в жару можно простудиться сильнее, чем в холод. Но ведь ты никого не слушаешь. Набегаешься под солнцем, перегреешься и пьешь холодную воду из крана. Вот тебе и результат.
И тут я вспомнил, что последние дни с утра до вечера гонял во дворе мяч и время от времени разгоряченный пил холодную воду. Но не из крана, а из шланга дворника дяди Жени. И не только пил, но и весь обливался. Из шланга била мощная и прямо-таки ледяная струя - она приятно охлаждала тело, до мурашек.
Реставратор
Время от времени по нашим окраинным дворам ходил человек с огромным мешком. В наутюженном костюме, в пенсне и шляпе, всегда предельно серьезный, он был похож на ученых, портреты которых висели в коридоре школы, но в свой мешок "интеллигент", как о нем насмешливо отзывался дворник дядя Женя, собирал всякую ерунду: битую посуду, сломанные будильники и игрушки, разные коробки и этикетки. Некоторые взрослые считали необычного собирателя "старым чудаком", кое-кто пугал им малышей:
- Будешь плохо себя вести, дядька посадит в бездонный мешок и унесет.
Мы с Сашкой были уверены, что странник никто иной, как разбойник, маскирующийся под ученого. Однажды мы выследили его.
Он жил на центральной улице, в обычном доме на втором этаже. Напротив его окон возвышались липы - одна из них была удобным наблюдательным пунктом. Несколько дней подряд мы вглядывались в окна, и вот что заметили: каждый раз вернувшись из похода по окраине, мужчина подолгу разбирал мешок с хламом, все штуковины отряхивал от пыли, протирал, аккуратно расставлял на столе; некоторые дотошно разглядывал через лупу и склеивал, другие выпрямлял, ремонтировал и выносил на балкон.
Как-то с балкона мужчина увидел нас, нахмурился, но поманил. Мы слезли с дерева, мужчина перегнулся через оградительную решетку и озабоченно проговорил:
- Заходите, покажу кое-что интересное.
Не без страха мы вошли в его квартиру. Что сразу поразило - комната напоминала лавку утильщика. Чего только там не было! Дырявые кастрюли, чайники и самовары, погнутые абажуры, сломанный подсвечник, облезлая деревянная лошадь, треснутый пластмассовый попугай…
Мужчина спросил наши имена, представился Валерием Алексеевичем и показал на диван:
- Устраивайтесь, не стесняйтесь. Я люблю гостей, но, к сожалению, у меня почти никто не бывает, - он сел за стол, закурил трубку. - Вас страшно интересует, чем я занимаюсь, верно? Я, дорогие мои, реставратор. Слышали про такую профессию? Нет? Это люди, которые дают вещам вторую жизнь… Работаю в краеведческом музее, а дома… это просто увлечение. Вот недавно нашел собаку.
Валерий Алексеевич взял с полки тряпичного пса.
- Собачка была одноглазая, без уха, вся грязная. Я ее отмыл, сделал ей пластическую операцию: пришил глаз и ухо, теперь, видите, улыбается, - Валерий Алексеевич, довольный, шмыгнул носом, поправил пенсне. - Так что, если у вас сломается какая-нибудь вещь, приносите, починю… Понимаете, дорогие мои, огромное удовольствие чинить вещи. Угадываешь мысли мастеров, которые их делали, представляешь этих мастеров… Некоторые люди ничего не ценят. Чуть что поломалось - выбрасывают. А ведь кто-то вложил труд в эту вещь. В каждой вещи частица души мастера… Надеюсь, вы бережно относитесь к вещам. А если что и поломалось, починить можете, - Валерий Алексеевич внимательно посмотрел на нас и улыбнулся. - Наверняка, вы рукастые ребята, я угадал?
Мы с Сашкой кивнули, и Сашка рассказал, как клеил дирижабль, а я рассказал, как строил мосты.
Кем стать?
Прежде чем я решил стать капитаном, в моей душе был полный разброд. В то время все ребята прекрасно знали, кем будут, когда вырастут, а я никак не мог выбрать себе профессию.
Вначале я хотел стать дворником. Посмотрел, как дворник дядя Женя поливает асфальт водой и сразу понял, чем интересней всего заниматься. В те дни гибкий шланг, мощная струя, сверкающие потоки снились мне даже во сне. Но осенью, когда улицу засыпали листья и появилась грязь, когда дяде Жене приходились и утром и вечером чистить улицу, мне расхотелось быть дворником. А зимой, когда дядя Женя в поте лица работал лопатой, да еще скребком и ломом, я понял: дворник - самая скучная профессия на свете.
Отец и мать уходили на работу в семь часов, а мне, чтобы я не опаздывал в школу, заводили будильник на восемь. Как-то будильник сломался и несколько дней меня не будил назойливый звон. Я приходил в школу ко второму уроку, говорил:
- Мать заболела.
И мне все сходило с рук - еще бы! - больная мать - это нешуточная причина для опозданий. Но потом обман раскрылся, а поскольку к этому времени я уже нахватал кучу двоек, отец в наказание запретил мне играть в футбол и ходить на рыбалку, а мать дала подзатыльник и безжалостно отчеканила:
- Бери будильник, иди в мастерскую к дяде Володе, пока не починит не возвращайся!
Часовая мастерская находилась на соседней улице и напоминала музей: в ней красовались напольные часы - огромные как шкафы, с тяжелыми гирями и маятником, размером с тарелку; всякие настенные - от ходиков с кукушкой до современных, в виде одного циферблата со стрелками; настольные и каминные всевозможных форм и расцветок; ну и конечно, будильники, карманные и ручные - даже такие крохотные, что было не слышно, как они тикали.
Когда я принес будильник, дядя Володя чинил карманные часы - перебирал пинцетом маленькие колесики и винтики.
- Что, барахлит механизм? - бросил он, мельком взглянув на будильник.
- Не звенит, - буркнул я, втайне надеясь, что дядя Володя никогда его не починит; настроение у меня было отвратительное.
- Ну оставляй. Приходи завтра. Оживим механизм, - дядя Володя снова склонился к колесикам и винтикам.
- Мать сказала, чтоб не возвращался, пока вы не почините.
- Во-он оно что! - удивился дядя Володя. - Ну, тогда надо делать прямо сейчас, - он отложил карманные часы в сторону и взял будильник. - А за что это тебе такое наказание? Небось, выкинул какой-нибудь номер, а?
- Да, так, - уклончиво выдавил я.
- Давай рассказывай, что стряслось?
Я рассказал про дела в школе.
- Да, натворил ты чудес, - покачал головой дядя Володя, продолжая копаться в механизме будильника. - Надо, конечно, постараться, чтоб нахватать столько двоек… Ну, а как у тебя обстоят дела с литературой? Сколько имеешь по литературе?
- По литературе четверка, - оживился я.
- Уже неплохо… Стихи наизусть знаешь?
- Угу.
- Ну, прочитай. Что-нибудь веселое.
Я шмыгнул носом.
- Не хочется что-то.
Дядя Володя вздохнул и вдруг тихонько начал:
Люблю грозу в начале мая
Когда весенний первый гром…
После этих слов я не выдержал и громко продолжил:
Как бы резвяся и играя
Грохочет в небе голубом…
Я прочитал стихотворение полностью, а когда закончил, мне стало как-то легко и весело, и главное, захотелось что-нибудь делать. Что-нибудь полезное. Например, стать часовщиком и чинить разные механизмы…
- А где учатся на часовщика? - внезапно выпалил я.
- Где-где… У меня, - ухмыльнулся дядя Володя. - Приходи, научу. Но вначале исправь двойки. Сам понимаешь, без знаний никогда не разберешься в механизмах. Тем более, таких тонких, нежных, как часы, - он уже починил будильник, протянул его мне, и вновь принялся за карманные часы.