А равнодушие понемногу приводит к примирению и покорности. Равнодушию надо объявить беспощадную войну».
– Мне всё же хочется земляничного варенья, – сказал Моховая Борода.
Никакого равнодушия. Самое главное – чего-то хотеть.
– Вот видишь, – сказала дама. – А я уж подумала, что ты заболеваешь.
– Заболеваю? – засмеялся Моховая Борода. – Я ещё никогда не болел.
– Правда? – удивилась дама. – А я-то представила себе, как уложу тебя в постель и стану за тобой ухаживать.
Она принесла из кухни большое блюдо блинчиков, поставила на стол земляничное варенье и налила в кружки молока.
– Прошу к столу.
Они сели за стол. Дама повязала Моховой Бороде нагрудник, положила в его тарелку аппетитный блинчик, разрезала его на кусочки и намазала вареньем. Затем подцепила на вилку кусок блинчика и сунула Моховой Бороде в рот. Моховая Борода помрачнел, но всё-таки стал жевать.
– Молодец, – похвалила дама. – Ты мило кушаешь, малыш. Моховая Борода отметил про себя, что после его дневного сна в хозяйственной сумке дама стала к нему особенно ласкова. Чем это объясняется? Моховая Борода не мог найти никакого разумного объяснения, потому что он ничего не знал о телефонном разговоре дамы с сестрой Кирси. Он ведь не знал, что, пока он спал, сестра Кирси позвонила даме и сообщила нечто, заставившее даму серьёзно задуматься. Именно из-за этого телефонного разговора дама и была теперь так внимательна и ласкова к Моховой Бороде. В то же время после телефонного разговора в сердце дамы вкрались различные сомнения, которые она старалась отогнать, что ей, однако, не совсем удавалось.
– Мой маленький дружок, – сказала дама, засунув Моховой Бороде в рот следующий кусок блинчика. – Скажи мне одну вещь, только скажи совершенно честно, пожалуйста. Тебе когда-нибудь казалось, что тебя похитили?
Моховая Борода пробормотал что-то невнятное.
Нелепый вопрос, в самом деле. Это же надо! Его впихивают в хозяйственную сумку, а потом ещё спрашивают, не кажется ли ему, что его похитили.
– Или, может быть, кажется иногда, что я держу тебя насильно? – продолжала дама. – Ты скажи откровенно, не стесняйся.
Час от часу не легче. Его держат, образно говоря, за семью замками. Сторожат каждый его шаг и даже гулять он может только на поводке, как собачонка. И тут вдруг такой вопрос! Уж не кажется ли ему, что его держат здесь насильно?
Моховая Борода не мог взять в толк, чего дама добивается, задавая эти нелепые вопросы, и поэтому уклонился от прямого ответа.
– А как бы вы назвали моё положение? – спросил он.
Дама сунула ему в рот ещё кусок блинчика.
– Я назвала бы его благополучным, – сказала она, улыбаясь, – ну, скажем, хотя бы эти блинчики, по-твоему, не хороши?
– Хороши, – согласился Моховая Борода.
– Вот видишь! – победоносно заявила дама.
И тут зазвонил телефон.
Дама встала, подошла к телефону и сняла трубку.
– Алло!
– У меня опять кое-какие новости, – послышался из телефонной трубки бодрый голос сестры Кирси. – И я думаю, что эти новости могут вас заинтересовать.
– Вот как! – сказала дама. – Я вас слушаю. Она пыталась сохранять равнодушный вид, чтобы Моховая Борода ничего не понял.
– Вашего малыша собираются снять с окна с помощью хобота, – сообщила сестра Кирси. – Вы меня поняли?
Дама не поняла, и сестре Кирси пришлось разъяснить ей подробнее. Она рассказала обо всём, что слышала в палате Вольдемара, и в заключение добавила:
– Таким образом план похищения у них, видимо, готов, но трудно сказать, когда они приступят к его осуществлению. Вольдемару предстоит ещё несколько недель полежать в постели, но я совсем не удивлюсь, если в один прекрасный день он вдруг исчезнет из палаты. От такого медведя всего можно ожидать.
– В самом деле? – спросила дама.