XI
Несколько часов спустя Егор встретился в гостиной с г-ном Назарие. Тот казался чрезвычайно взволнованным, в глазах была растерянность, движения - дерганые, суетливые.
- Что происходит? - громким шепотом спросил он. - Хозяйка дома заперлась у себя, вы заперлись у Санды, младшая девочка вообще куда-то пропала… Что происходит?
- Да я и сам толком не знаю что, - устало ответил Егор. - Знаю одно: мы с Сандой обручились. Я люблю ее и хочу забрать отсюда как можно скорее…
Г-н Назарие слушал, ломая пальцы.
- Я боюсь за нее, за ее жизнь, - понизив голос, добавил Егор. - От этих маньяков всего можно ждать - они и задушить способны…
Г-н Назарие прекрасно понимал, что Егор лукавит, что отнюдь не безумие г-жи Моску держит его в страхе. Но все же одобрительно закивал головой.
- Вы очень хорошо сделали, что обручились, - сказал он. - Это кладет конец всем недомолвкам. Теперь никто не посмеет ничего сказать.
Егор не сумел сдержать нетерпеливого жеста.
- Обручиться-то обручились, но она лежит в обмороке, - глухо сказал он. - Уже полчаса она лежит в обмороке, и я не смог привести ее в чувство. Ума не приложу, что делать!..
Он зашагал по гостиной, дымя сигаретой.
- Нам надо бежать отсюда, пока еще не поздно. Но сначала ее должен посмотреть доктор… Где доктор?
- Пошел на охоту, - виновато ответил г-н Назарие. - Сразу после обеда и пошел. Я ничего не знал. Только что узнал от экономки… Правда, к вечеру обещал вернуться…
Егор опустился на стул, докурил в молчании.
- Я запер ее на ключ, - резко сказал он, порывшись в карманах и с победоносным видом предъявляя профессору ключ.
"И у него тоже нехороший блеск в глазах, - подумал г-н Назарие. - Как бы он чего не натворил…"
- Разве что они попробуют через окно, - продолжал Егор, глядя в пустоту. - Особенно сейчас, когда скоро закат.
- И что вы намерены делать? - спросил г-н Назарие.
Егор усмехнулся, как бы колеблясь, раскрывать ли до конца свой замысел.
- Пойду поищу Симину, - сказал он наконец. - Кажется, я знаю, где может прятаться маленькая колдунья…
- Надеюсь, вы не будете воевать с ребенком, - предупредил г-н Назарие. - Я хочу сказать, надеюсь, вы ей ничего не сделаете…
Егор рывком поднялся и взял профессора под руку.
- Вы знаете, где комната Санды? - спросил он, торжественно передавая профессору ключ. - Я попрошу вас охранять ее до моего возвращения. Запритесь на ключ изнутри… Я боюсь их, - шепотом добавил он. - Как подумаю, что так надолго оставил ее одну…
Они вместе вышли из гостиной, и Егор проводил профессора до комнаты Санды. Дом как будто вымер: ни одной живой души, ни малейшего шума. Шторы на окнах были опущены, как в летний полдень, отчего тишина угнетала еще сильнее.
- Ждите меня и, кроме меня, не открывайте никому, что бы ни случилось, - наказал Егор, отпирая дверь.
Г-н Назарие, волнуясь, вошел. На первый взгляд, серьезных перемен в комнате не произошло. Санда по-прежнему спала глубоким сном - таким глубоким, что дыхания не было слышно.
* * *
Егор направился прямиком в старый каретный сарай. В быстро тускнеющем свете из подслеповатых окошек разыскал рыдван девицы Кристины и принялся его осматривать. Рыдван был старый, источенный дождями, с покоробленными сиденьями. Симины там не оказалось. "Спряталась", - подумал Егор, постоял в сомнении несколько минут, прикидывая, где ее искать.
Когда он вышел из сарая, солнце уже тонуло за кромкой поля. "Вот-вот стемнеет, - с тревожным чувством подумал Егор. - Налетит комарье…"
Решительно не зная, куда идти, он задумчивым шагом побрел наугад к дворовым постройкам. Ни один человек не попался ему по дороге. И это безлюдье, когда кругом дома и всякое хозяйственное обзаведение, выглядело особенно зловещим. Люди, казалось, все побросали и спешно снялись с места - причем совсем недавно. Тут и там - кострища, зола и недогоревший хворост, тряпки, забытые глиняные горшки, навоз и рассыпанное зерно. Тишина тоже свидетельствовала о полном запустении. Ни квохтанья кур, ни собачьего лая.
Он поравнялся со входом в подземелье. В первый день по приезде Санда привела его сюда с целой ватагой веселых гостей, показала каменные ступени времен Тудора Владимиреску и замурованную нишу в глубине, где какой-то их предок безвылазно скрывался три недели и куда верный слуга приносил ему по ночам крынку молока и калач, передавая их через брешь в стене, которую они тоже осмотрели. Сколько воды утекло с того теплого и ясного осеннего дня, когда у Санды лукаво блестели глаза, когда своды подземелья звенели от молодых голосов… Целая вечность отделила его от этой счастливой поры - а прошли-то, подумать только, всего считанные дни.
Он закурил и уже двинулся было дальше, к кухням, как вдруг сзади послышались тихие шаги. Он обернулся. Никого. Но звук шагов раздавался вполне отчетливо, его нельзя было спутать с неясными ночными шорохами. Он подождал несколько секунд, пока в дверях подземелья не возникла Симина. Она шла крадучись, стараясь ступать неслышно. Натолкнувшись взглядом на Егора, она вздрогнула, но тут же, заложив руки за спину, чинно подошла к нему.
- Я не разбираюсь в этикетках, - сказала она без предисловий, глядя ему прямо в глаза. - Мама послала меня за бутылкой содовой воды, но там столько разных бутылок… И я не думала, что там так темно…
- С каких это пор тебя стали посылать в погреб за бутылками? - спросил Егор. - Разве слуг не хватает?
Симина пожала плечами.
- Не знаю, что случилось, но осталась одна кормилица. Остальные ушли вон туда, - она махнула ручкой, - кажется, убирать виноград… Есть еще новая экономка, но она заболела… А мне одной очень трудно управляться.
Егор погладил ее по головке, по мягким, теплым, душистым волосам. Девочка стояла смирно, опустив ресницы.
- Мне очень жаль, малышка, что мы оставляем тебя тут одну со всем управляться. Завтра утром мы уезжаем. Санда и я.
Симина слегка отстранилась, выскользнув из-под Егоровой руки, запротестовала:
- Но Санда же больна, господин доктор ее не отпустит.
- Это не болезнь, - возразил Егор, - она просто очень напугана. Ей привиделась покойная тетя.
- Неправда! - выпалила Симина.
Егор рассмеялся. Бросил сигарету, пригладил волосы, потер руки - ненужные, суетливые жесты, - лишь бы показать Симине, что ее вмешательство бессильно.
- Так или иначе, завтра мы едем… Симина вдруг заулыбалась.
- Мама, наверное, заждалась содовой, - сказала она вкрадчиво. - Не будете ли вы так любезны мне помочь?
"Вот и ловушка", - подумал Егор, и мороз прошел у него по коже, когда Симина кивнула головой на подземелье. Но взгляд ее был так нескрываемо презрителен, что ему волей-неволей пришлось изобразить невозмутимость и ответить:
- С радостью.
Однако ее предложение могло хоть кого озадачить. "Она и не думает скрывать от меня, где была. Уж не послали ли ее и впрямь за бутылкой содовой?.."
- Ну, и где же тут бутылки? - спросил он, спускаясь по каменным ступеням.
Дыхание Симины, шедшей за ним следом, выдавало волнение. "Если она так дышит, значит, я попался", - подумал Егор.
- Они дальше, дальше, - проронила Симина.
Ступени кончились, и Егор почувствовал под ногами влажный песок.
- Погоди, я зажгу спичку, - сказал он.
Симина перехватила его руку - резким, повелительным жестом.
- Еще видно, - сказала она. - Или вы боитесь?
И засмеялась. Ледяные струи ужаса, как прошлой ночью, пробежали по спине Егора. Смех был не ее, не Симинин. И голос не ее - властный, чувственный, женский. Егор сжал кулаки. "Болван", - мысленно выругал он себя. Потом все же чиркнул спичкой и строго, с угрозой поглядел на девочку. Но вызвал только новый взрыв смеха.
- Наш храбрый Егор! - выговорила она с неподражаемым презрением.
Дунула на спичку и пошла в глубину подземелья.
- Когда мы выйдем отсюда, Симина, я тебе надеру уши, - пригрозил Егор.
- Почему же не сейчас? - откликнулась Симина и остановилась, заложив руки за спину. - Посмей только!
Егора затрясло. Непонятная дрожь охватила все члены. "Наверное, так это начинается, так сходят с ума…"
- Если тебе страшно, что же ты не идешь обратно? - прозвучал голос Симины.
Совсем незнакомый голос, совсем чуждый ее маленькому алому ротику! Голос, ядом проникший в кровь Егору, похотью - сумасшедшей, звериной, - отозвавшийся во всем теле. Он зажмурился, пытаясь мысленно вызвать перед собой лицо Санды. Но он не видел больше ничего - один красный туман. Не слышал ничего - один колдовской голос Симины.
- Ну-ну, иди смелее, - приказала девочка.
Следом за ней Егор вошел в кладовую. Еле различимые, стояли по стенам старые, ветхие шкафы. Окошечко под потолком, забранное решеткой, еще чуть светилось усталым, мутным светом. В углу валялись старые корзины, драные мешки.
- Ну, что ты, что? - спрашивала Симина, беря его за руку.
Он не сопротивлялся. Дыхание стеснилось, глаза застлала пелена. Начиналось давнее, долгожданное сновидение, и он тщетно пытался нащупать в памяти момент, когда и зачем он вышел из него, для какой еще другой жизни. "Как дивно, как дивно вот так, с Симиной!.."
- Сядь! - повелела девочка.
Да, давно бы так, броситься на мешки, отдохнуть. Все тело горело, руки дрожали. Он почувствовал опустившуюся рядом Симину.
- Она здесь? - почти невольно вырвалось у Егора.
- Нет. Ей еще рано, - шепотом ответила девочка.