3
А утром Людмила устроила нам мелкую пакость. Не сама, конечно, а через подлую Тыковку, которой по понятной причине не досталось места в палатах, и она заселилась в вожатской в качестве "адъютанта ее превосходительства"; вела себя так, словно она командир отряда, хотя никто ее на эту должность не выдвигал.
- Хрулева, назначьте на сегодня дежурных, - донесся из-за дверей недовольный голос, едва прозвучал подъем.
Сомнений не было: первое и самое ответственное дежурство выпадало на нашу троицу. Дежурство заключалось в том, что, пока все идут на зарядку, мы моем корпус - полы на своей половине. После того как зарядка закончится, нужно поспешать на завтрак, а потом домывать веранду. Но нам никак не удавалось успеть: все мешались, ходили взад и вперед за вещами, и мы решили, что сначала домоем, а потом пойдем завтракать.
Старательно исполнив обязанности, радостные и довольные, вбежали в столовую. Не зря говорят: "Голод - лучший повар" - с каким наслаждением вдыхали мы ароматы простенького лагерного омлета и какао! Однако повариха на раздаче оказалась не в настроении и решила свредничать. "Опоздали, фиг чего получите!" - таков был смысл ее неожиданной брани. Что и говорить, подобного поворота событий мы никак не ожидали и в недоумении уставились на нашу вожатую, которая была здесь же, но она сделала вид, что ничего не заметила, и даже не попыталась заступиться за нас.
Мы вернулись в палату понурые и несчастные. Честно, слезы на глаза наворачивались, так обидно было. И тут, смотрю, девчонки из палаты, ничего не говоря, стали скидываться: у кого был зеленый лук, у кого - карамель, у кого-то кусочек хлеба завалялся. Подумать только, никогда я не ела ничего вкуснее зеленого лука с карамелью! С благодарностью я смотрела на девчонок из нашей палаты. Вот Ася, пигалица с короткой стрижкой типа "я у мамы дурочка", которая раздражала меня тем, что никогда не расставалась с наушниками, слушала отстойную музыку, при этом каждые полтора часа звонила матери и громко, чтобы все слышали, докладывала, что с ней происходит, не забывая повторять, как хорошо ей в лагере. И сразу же по приезде портрет мамы на тумбочку поставила. (Я посмотрела как-то внимательно, не взрослая женщина, а девушка невзрачная на фото, и улыбка неестественная, натянутая - так бывает, когда фотограф просит улыбнуться.) А при всем при том не скажешь, что Ася маменькина дочка. Конечно, она доставляет определенные неудобства, зато сколько в ней скрытых достоинств! Или вот взять Алсушку - совсем неприметная девчонка, переживает, что у нее волосы редкие, и завидует мне. А если разобраться, то совсем и не редкие, просто тонкие очень. Веснушек, конечно, у нее могло бы быть и поменьше, но я читала, что некоторые парни от этих рыжих крапинок прямо с ума сходят. Так что, как говорится, все относительно. Я жевала карамель с зеленым луком и понимала, что теперь мы связаны одной цепью, никогда я не предам новых подруг, а если кто попытается их обидеть, то, как волчица, перегрызу обидчику глотку.
"Для начала Людмилу будем игнорировать - не замечать ее и не слышать", - предложила я план мести. А насчет Ромы договорились так: если он попытается проявить строгость - будем слушаться и притворяться, что безумно боимся его.
Наш план был донесен до мальчишеской палаты и утвержден на высшем уровне самим Йоршиком, которого я так нелепо короновала на царство. Светило в окно утреннее солнышко, и настроение поднималось.
* * *
- Адель, что такое любовь? - задала я Лизкин вопрос подруге. Она ответила не задумываясь и совершенно по-философски: "Любовь - это игра, исход которой либо осчастливит, либо навсегда оставит боль в сердце". И где только набралась такого?
- Любви нет, - вмешалась Эдита. - Ее придумали себялюбивые ничтожества, чтобы можно было пострадать и пожалеть себя напоказ.
- Ага, - неожиданно подтвердила Ася, снимая наушники (ох и хитрая бестия, а делает вид, что, кроме попсы, ее ничего не волнует), и добавила лукаво: - Потом этих подонков стали называть поэтами и писателями.
- А я бы влюбилась, только не знаю как. И если честно, то не в кого. Разве что в Романа Анатольича, - расхохоталась Алсу, и веснушки ее засветились, разбежались тонкими лучиками. - Давайте попробуем!
- Романа не трогать! - встрепенулась я, и Алсу понимающе возвела руки к небу, вернее - к потолку.
Я посмотрела на нее и помотала головой. "Нет, - сказала я не вслух, а только глазами. - Твои подозрения ошибочны, ничего нет". "Не будем спорить, правда все равно откроется", - ее губы также остались неподвижны, но красноречивый взгляд выразил ее мысли.
- Что ж, давайте тогда поиграем в любовь, - предложила Адель (она выдумщица и заводила не хуже меня). - Пусть у нас каждый день будет Днем святого Валентина.
Мы с радостью согласились, не предполагая, к каким последствиям может привести неразумный порыв, и с этого момента начали бурно осыпать знакомых валентинками. Наша игра оказалась заразной, быстро вышла за пределы отряда, и вскоре обмен валентинками превратился в повальную эпидемию. Только и разговоров было, кто кому когда и где что подарил. Зараза распространилась и на персонал. Как мало, оказывается, нужно людям для счастья. Подумать только, старший вожатый Жора с восторгом рассказывал, как за один день получил пятнадцать валентинок, раскладывал их на столе и хвастался незамысловатыми сокровищами. Людмилу мы не любили, но и она каждый день получала валентинки. И эти валентинки были потрясающе красивы, у меня не хватило б ни ума, ни фантазии их так разукрасить. Конечно, подозрение пало на Тыковку, но трем "А" - Адель, Алсу и Асе - удалось подсмотреть тыквенное производство, и стало понятно, что уровень ее художественных возможностей не позволял изготовлять шедевры, которые получала вожатая.
Тем не менее, все было прекрасно, пока не случилось нечто, повергшее меня в смятение. Однажды ночью я проснулась от плача. Оказалось, что Адель, чья кровать находилась рядом, тихо рыдала в подушку. Испуганная, я дотронулась до ее плеча и спросила:
- Кто тебя обидел?
Она приподняла голову, заревела еще громче, а потом сквозь всхлипы пожаловалась:
- Прикинь, кажется, я доигралась. Я люблю его!
- Кого? - удивилась я, искренне недоумевая, поскольку всегда была рядом с Адель и никаких признаков влюбленности не наблюдала.
- Помнишь, вчера прикалывались над парнем в синей футболке из четвертого отряда?
"Черт возьми!" - выругалась я про себя и спросила:
- Тот придурочный лох с выпученными глазами?
- Угу. Видно, моя судьба - влюбляться в одних лохов, - и она снова уткнулась в подушку.
* * *
Всю ночь я ломала голову, как помочь моей несчастной подруге, но заснула, так ничего и не придумав.
Утром после зарядки, как всегда, построение - перед тем как попарно отправиться в столовую.
- Нале-во! - командует Людмила поставленным голосом. Который день мы ее игнорируем: пол-отряда поворачивается - кто направо, кто налево, - другая половина будто не слышит: одни шнурки на кроссовках завязывают, другие о чем-то оживленно беседуют. Вожатая краснеет; кажется, вот-вот взорвется; она понимает, что это саботаж, но не хочет признавать очевидного и выглядит обескураженно. Старший пионервожатый, глядя на все это безобразие, прикалывается над Людмилой, похоже, красавец и весельчак Жора - наш союзник. И тут из корпуса появляется Рома, идет мимо нас, глаза под ноги, и, тихо так чертыхаясь, недовольно бубнит: "Че встали? Повернулись и пошли", - и дальше себе чешет не оборачиваясь. Уговор помогать Роме срабатывает мгновенно, делаем вид, что жутко боимся его, и дружной колонной маршируем следом:
Все в "Березке" знают нас,
Лучше всех отряд "Техас"!
Не вижу, но чувствую, как Рома смущается и краснеет. Ничего, пусть привыкает к популярности.
Наш отряд идет вслед за четвертым, и я наконец замечаю объект поклонения Адельки.
- Как его зовут? - спрашиваю.
- Кажется, Артур, - отвечает Адель.
"Кажется, - повторяю удивленно. - Действительно любовь, даже имя не уточнила".
- Пирожков, что ли?
- Вряд ли.
- Неужели король Артур? - иронизирует Эдита.
- Ладно, для начала давай привлечем его внимание, - предлагаю я и, как идиотка, иначе не скажешь, начинаю во весь голос орать камедиклабовскую песню: - Артур Пирожко-в наставит мужу рожков!
Все оглядываются на сбрендившую девчонку - все, кроме самого Артура. Мне уже неудобно как-то, но, раз ввязалась, надо продолжать, успех должен быть где-то рядом.
- Артур Пирожко-ов! - воплю я.
- Больная, что ли? - спрашивает, не выдержав, Гусь.
- Нет, уже лечусь, - успеваю ответить и снова: - Артур Пирожко-ов…
Мои потуги безуспешны, но зато как весело мы дошли до столовой!
После завтрака Людмила объявила, что сегодня в лагере День сказок. Участвуют, разумеется, все, но четырех девочек нужно направить для костюмированного представления. Этими счастливчиками будут… Надо ли говорить, что Тыковка оказалась среди счастливчиков?
Целый день "белая раса" наряжалась, ходила важной, расфуфыренной и что-то там репетировала. Но нам было не до них, мы в это время готовили важное мероприятие: Аделька должна была создать лучшую в мире валентинку, которая будет в разы красивее тех, что дарит неизвестный поклонник нашей мегере. В обед Адель преподнесет ее своему Артуру, и пусть только попробует не растаять лед в его сердце. Ах как старалась "палата № 6", в мозговом штурме рождая массу ценных советов! Ах как старалась Адель! Перепробовала уйму вариантов, извела массу бумаги и в который раз, прикусив нижнюю губу, вырисовывала невиданные доселе узоры. Чего только не делает любовь с человеком!