- Паб "Веселушка"… В этом здании Бью Нэш, знаменитый "король Бафа", разбогатевший на азартных играх, принимал высоких гостей, принцесс в том числе, - прочитал Сергей на мемориальной доске двухэтажного особняка. - Его любовница Джулиана Веселушка до сих пор появляется здесь в облике Серой Леди, проверяя, отвечает ли готовка установленным ею стандартам.
- Да уж, Веселушка, - хмыкнула Люси, разыскивая в путеводителе десятку. Глаза жены были опухшими после ночных слез, но она снова старалась казаться счастливой.
Сергей с удивлением наблюдал, как в его мягкой и с виду такой податливой Люси впервые обнаружилась та стальная основа, которую ее соотечественники с гордостью называют своей британской выдержкой.
Табличка с цифрой была вмурована в булыжники прямо под их ногами.
- А что в книжке сказано? - спросил он.
- … Бью Нэш никогда не был женат, любовниц у него было множество - как грибов в лесу после дождя. Его даже называли "шлюшником", на что он отвечал: "нельзя называть шлюшником того, кто держит всего одну шлюху под своей крышей - так же, как нельзя называть сыроделом того, у кого в доме всего один кусок сыра"… И Веселушка это выносила? Наверное, тоже ему рога наставляла.
- Читай дальше, - потребовал Сергей.
- Джулиана (тут голос Люси взял торжественную ноту) оставила Нэша, но… спустя несколько лет, когда он состарился и потерял свое состояние, ухаживала за ним в этом самом особняке, давным-давно купленном им на ее имя… После смерти Нэша в 1761 году Веселушка поклялась не спать с другими мужчинами. Она доживала свои годы отшельницей в дупле огромного дерева….
- Мда, повезло парню, - заметил Сергей.
- Я всегда буду твоей Веселушкой, - снова воодушевилась жена.
Мимо них прошла многодетная, вульгарно одетая мамаша, она толкала перед собой багги с двойняшками и одновременно громко отчитывала семенившую рядом дочку. Люси с завистью посмотрела ей вслед:
- Знаешь, только что поняла, что я, со своими дипломами и иностранными языками в подметки не гожусь вот этой тетке.
- Почему? - впервые рассмеялся Сергей.
- Она живет по законам природы, рожает, не мороча себе голову. И правильно делает, потому что эти законы мудрее любого из нас… А у меня только один ребенок. Все откладывала, все время мне что-то мешало.
Ее мелкие веснушки, которыми он когда-то восхищался, обещая перецеловать все до единой, проступили на лице.
- Сережа, я ведь ехала сюда с настроением make it or break it и надеялась хоть на какой - то знак. А ты?
Сергей не успел ответить, у него зазвонил мобильник, и Люси, осекшись, расстроенно наблюдала, как муж суетливо достает его из кармана, сразу узнает номер звонящего и, отойдя в сторону, негромко разговаривает.
- Это, конечно, была Маша, - с болью констатировала она, когда он вернулся.
- В данном случае это неважно, - отвел Сергей глаза. - Бабушка в больнице, у нее инфаркт.
7.
"В комиссию по Чистке партии.
От Гр. (Фамилия неразборчива) Домны Ивановны.
Заявление.
Ставлю в известность Комиссии по Чистке партии о том, что Грошунин ругает советскую власть, а во время разговоров с женой Грошунина последняя сообщила мне о том, что ее муж прячет дома оружие и на днях разбил бюст Товарища Сталина.
В чем и расписуюсь. Домна Ивановна (Фамилия неразборчива)".
Грошунина даже не арестовали. Пришедшие с обыском энкэвэдэшники оружия не обнаружили, а завернутый в газету разбитый бюстик Сталина при внимательном рассмотрении оказался осколками свиньи-копилки. Красного директора спасло еще и то, что он много времени проводил в своем подмосковном хозяйстве.
"Как я ненавижу, когда палец химозы начинает медленно двигаться вниз по списку и приостанавливается в самом начале, где "В" и "Г". Я в этот момент впиваюсь ногтями в коленку и глаза закрываю. Сегодня она опять выкрикнула мою фамилию, и я потащилась к доске… Вова Ермаков подсказывал, и я кое-как отбарабанила. И зачем мне эта химия, если я собираюсь посвятить жизнь филологии?
После школы играли с Лидой на чердаке. Я показала ей (жирно зачеркнуто). Она сразу устроила целый допрос: откуда взяла и есть ли в нем (зачеркнуто). Я все рассказала и спросила, хочет ли она со мной дружить после этого. Она долго молчала, потом сказала, что папу ведь не забрали, значит он не враг народа. Я ее предупредила, что если (жирно зачеркнуто) пропадет, то значит, это она проболталась о тайнике, и взяла с нее клятву, что она…"
Домну с семьей вскоре переселили, и вся трехкомнатная квартира перешла к Грошуниным. Лида все больше завидовала Асиной отдельной комнате и телефону. Она тоже хотела добиться успеха в жизни, поэтому оттачивала свою речь, чтобы не говорить, как ее полуграмотные родители. И она вступила в комсомол, несмотря на недовольство матери.
Ася в комсомол не вступала. Она изменилась - замкнулась, пересела на заднюю парту, скучала там в одиночестве с книгой на коленях. Говорила Лиде, что считает себя некрасивой, хотя на самом деле теперь для всех было очевидно - она превращается в красавицу.
8.
Это - как в лифте вместе застрять. В другое время взглянули бы мельком, и всё, а тут, хочешь не хочешь, всматривайся, разбирай чужой судьбы узор, пока клаустрофобия тебя совсем не замучает. Нарочно, что ли, жизнь таких разных людей сталкивает? - Соседки по палате наблюдают за старухой и ее сиделкой.
Провинциалка уже четыре недели живет в кресле, которое медсестры разрешили перетащить сюда из холла. Она вяжет или для разнообразия сидит на кровати рядом с Лидией Николаевной, медленно расчесывая ее седые космочки. Бабуля немного не в себе, все время жужжит, а она ей негромко выговаривает.
Соседки по палате завидуют бабуле. И внук часто навещает ее. И красавица эта от нее почти не отходит. Девушка уходит лишь во время визитов бабулиной дочери - похоже, не разговаривают они между собой. Но дочь эта и с матерью не в ладах - всего то два раза была, посидела, помолчала и ушла.
Зато красавица развлекает больную, как умеет. Хотя развлечений в больнице немного: можно кормить голубей, кидая крошки на подоконник, или ездить в кресле-каталке по коридору. Наверное, внук заплатил этой девахе хорошо, шепчутся соседки, и заодно влюбился в нее по уши.
- Лидия Николаевна! Ну какая же вы отвратительная?
- Нет, нет. Это уж-жасно. И как я дожила до того, что стала от-вра-ти-тель-ной старухой? Ужасная. Ужасная. Баба Яга.
Неправда. Она до сих пор по-своему прелестна, насколько это возможно в восемьдесят пять лет: с аккуратной фигуркой и тонкостью черт. Даже сейчас ей в минуты просветления удается по-женски кокетничать с дородным врачом-физкультурником, который каждое утро заходит в палату. Другие, более молодые, инфарктницы безучастно следят за его нехитрыми экзерсисами, лишь она проявляет интерес. Но беда в том, что старуха плохо ест.
- Лидия Николаевна, одну ложку только!
- Не буду я.
В этот самый момент ложка с супом ловко опрокидывается в ее приоткрытый рот. Выждав секунду, Лидия Николаевна томно объявляет:
- Сейчас меня будет рвать.
Она говорит это после каждой порции, и в конце концов обычно сдержанная провинциалка теряет терпение:
- Пожалуйста, - она сует старухе пустую миску. - Рвите.
- Милая девочка, мне надо вам сказать, - слегка оттолкнув миску, Лидия Николаевна заговорщицки подзывает свою сиделку поближе и шепчет, чтобы никто не услышал. - Только не спорьте и не перебивайте… Вы ведь все знаете и понимаете, так что не притворяйтесь чужой. Моя квартира тридцать миллионов рублей стоит, мне дочка говорила. Так вот, значит… - выдержав торжественную паузу, объявляет старуха, - я отдаю ее вам… И не спорьте! Обязательно надо, - она кладет скрюченную руку на колено девушке, когда та делает протестующее движение. - Ты, Ася, позови нотариуса, а я распишусь. Я, Ермакова Лидия Николаевна, находясь в полном уме, ну и так далее… В общем, если что не так, ты меня направишь…
- Лидия Николаевна, я Маша, а не Ася.
- Да-да, Маша, - послушно извиняется старуха, но после недолгого размышления хитро улыбается. - А может, и не Маша… Уж мне ли не знать, кто ты?
Переубедить ее невозможно. Старуха уверена, что это мятежный неотомщенный дух Аси пришел судить ее. А может, даже и сама королева Макушка.
- Лидия Николаевна, поехали лучше Сережу встречать!
Их выход в свет предваряется целым ритуалом. Девушка причесывает, наряжает бабулю, опрыскивает дорогими духами (подарок внука), проверяет ее безукоризненные ноготки.
В коридоре отделения кардиологии им улыбаются, они здесь популярная пара.
Сейчас стройная Маша разгонит каталку - мимо кабинета главврача, мимо буфета и ординаторской - и с ветерком помчит Лидию Николаевну. Глаза у обеих разгорятся, щеки порозовеют. В этот короткий миг они будут абсолютно счастливы. Действительно, какое отношение имеют земные болезни и печали к полету двух прекрасных женских душ?
Но в последние дни Лидия Николаевна отказывается от прогулок, путает явь и сон. Все понимают, что ей немного осталось. Больничный народ хорошо знает эту печать, которая появляется на лицах умирающих. Выздоровления больше не будет.
Ночью Лидия Николаевна опять напугала своих соседок: неожиданно нашла силы встать, бродила по палате, спрашивая какую-то Асю. И днем эта Ася ей мерещится. Бабуля разговаривает с ней, обращаясь при этом к Маше и умоляя ту уйти. Да если б не Маша, переглядываются соседки, несчастную давно привязали бы к кровати.