Глава 2
Жизненная нитка помедлила и на миг как бы задумалась, а затем поселила Валю в общежитии института, в комнате с номером 120. Все-таки круглая цифра. Заправлять и командовать в комнате с номером 120 - а жили они по четверо - стала Лариса Чубукова. Она была уже второкурсницей и, значит, имела некоторый опыт. Плюс властный характер. Крупная, крепкая, с чуть грубоватым лицом и толстой поэтичной косой. Такой вот тип студентки.
- Что это ты улыбаешься? - спросила Лариса появившуюся в комнате Валю Чекину.
Та, робея, вместо ответа сказала:
- Меня… Валечкой зовут…
Все остальные так и фыркнули, давясь смехом. Валя заалела, затем опомнилась и поправила себя и с этой минуты только так себя и называла:
- Валя.
Лариса Чубукова отметила поправку, чуть улыбнулась и спросила вторую девушку:
- А ты… Ну-ка представься теперь ты.
- Чечеткина.
- О господи. Да мы все на "ч"?
- Наверное, так и расселяли по комнатам. По алфавиту.
- Аты?
- А я - Цаплина.
- Тоже недалеко ушла.
- Конечно. Ведь "ц" и "ч" рядом, - охотно согласилась симпатичная Цаплина.
Так, вчетвером, девушки и стали жить. И весь первый месяц Лариса Чубукова звала их по фамилиям.
- Я не люблю всяких Машечек, Валечек, Женечек, - говорила она. - Во всяком случае, не с первого дня.
Разумеется, Ларисе было наплевать и на имена, и на фамилии - тут было важно нажать на новеньких, а как и чем нажать - для ее натуры было не так уж существенно. Через месяц Лариса сама удивилась своей причуде. И сама стала называть девушек по именам, а за ней и они все как бы получили разрешение на это.
Но Валя так и осталась для нее - просто Чекина.
- Извини, пожалуйста, Чекина. Что это ты развесила?
- Картинки. А что?
- Что за картинки? - Лариса гладила платье и будто бы даже не смотрела на развешанные над кроватью Вали репродукции. Они были простенькие, огоньковские, то есть вырезанные из вкладок журнала "Огонек". "Девятый вал". "Шоколадница". И всякое другое.
Валя улыбнулась:
- Разве нельзя?
И она заговорила восторженно:
- Девочки!.. Я люблю, чтобы было красиво! Приходишь - и глаз радуется. Да вы посмотрите-ка!
Но девушки смотрели только на Ларису. Молчали. А Лариса так же молча гладила платье.
Валя поникла:
- Но я правда люблю… чтоб все вокруг… было…
- Может быть, ты большая модница? - перебила Лариса.
- Нет, нет…
Ларисе было все равно, откуда атаковать непонравившуся первокурсницу. Пробуя пальцем утюг, Лариса как бы нехотя продолжала:
- Кстати, быть модницей - это совсем неплохо. Нельзя быть неряхой.
- Я не неряха, - сказала Валя тихим голосом.
- А я не уверена… - И Лариса заключила: - Ладно. Посмотрим. С этого понедельника будем считать, что началось твое дежурство.
И не только в это дежурство, но и в другие свои дежурства Валя убирала комнату по нескольку раз на день. Она убирала с особенной тщательностью, чувствуя, что за каждым шагом ее следят. Она ловила каждое слово Ларисы. Она всегда соглашалась с Ларисой и была как бы самой послушной. Но одно не переменилось.
- Висят!.. Ну вы подумайте! - сказала Лариса про картинки, вернувшись на следующий день с лекций.
Прикнопленные репродукции: медведи, сосны, лицо Незнакомки - все продолжало висеть большим цветовым пятном на стене. Лариса не допускала, что Вале не хочется снять их так уж сразу, так уж по-собачьи покорно, и что через неделю Валя их потихоньку снимет, улучив минуту, когда все уйдут и она будет одна. Но прошла неделя и две, а картинки были на прежнем месте.
- Вот она какая цаца, наша Валя!
И Лариса тут же строго спросила своим грудным и красивым голосом Чечеткину:
- У вас ведь на днях комсомольское собрание? Всего вашего курса, да?
- Да, - сказала маленькая Чечеткина, вся затрепетав.
Заканчивалась лекция по химии. Чечеткина шепнула Цаплиной - они сидели рядом:
- Я волнуюсь.
- А я, может быть, вообще не пойду на собрание, - сказала Цаплина.
- Что ты! Меня одну оставишь?
Хорошенькая Цаплина подумала, какую бы назвать причину.
- Я не ела, - сказала она. - Я хочу поесть.
- Ты обманываешь, - догадалась Чечеткина. - Ты не хочешь в это вмешиваться… Ой, десять минут осталось.
Цаплина тоже посмотрела на электрические часы, висевшие в аудитории:
- Собрание начнется сразу же?
- Да. После лекции.
- Ну вот видишь, а я не ела…
- Тише вы! - зашипел паренек с задней скамьи.
Но как раз лектор, заканчивая тему, пошутил, и довольно удачно - все засмеялись. Чечеткина под прикрытием этого общего смеха опять зашептала, шептала и показывала на сидящую впереди Валю:
- А она даже не подозревает…
- Если по-честному, тебе бы ее предупредить надо… Дескать, на собрании я собираюсь выступить, - сказала Цаплина.
- Я бы предупредила, но мне совестно.
- А выступать тебе не совестно?
- Тише. Вот разошлись, балаболки! - прикрикнул парень сзади.
- Скажите пожалуйста - отличник отыскался, - отмахнулась Чечеткина.
А хорошенькая Цаплина тихо, но вполне слышно поставила точку:
- Не связывайся, прошу тебя. Он глуповатый.
Прозвенел звонок. Цаплина сумела-таки выскользнуть потихоньку из аудитории. Оставшуюся в одиночестве Чечеткину била мелкая зябкая дрожь. Студенты складывали тетради и ручки, шумели, но не вставали - будет собрание. Перед самым началом в аудиторию успела забежать на минутку сама Лариса Чубукова.
- Ну как, готова? - подбадривающе спросила она Чечеткину.
- Д-да…
- Не робей… Все получится… Наш второй курс разделался бы с такой девицей запросто.
И Лариса ушла.
Собрание началось. Вопрос о близких праздниках. Затем - вопрос об успеваемости. И наконец, то самое "Разное".
Еле живая, наволновавшаяся, Чечеткина подняла руку, встала и дрожащим голосом заговорила:
- Вот если девушка… Если не сжилась с подругами по общежитию. Если вывешивает на стене всякие картинки - хорошо это или плохо?
- А какие картинки? - раздался любопытствующий голос парня.
- Тише! Тише! - заколотил карандашом по графину председательствующий. И уже в тишине сказал: - Кто хочет выступить?
Никто не понял, о чем речь. И желающих выступить не было. И тогда председательствующий спросил:
- У кого еще есть "разное"?.. Давайте.
- Я предлагаю всем курсом сходить на "Пармскую обитель", - сказала хроменькая студентка из первого ряда.
Вечером Лариса Чубукова спросила:
- Ну как?
- Я выступила… все как надо, - сказала Чечеткина.
- Ну и что?
- Ее, в общем, осудили.
Чечеткина умолчала, что на собрании она даже не назвала фамилию Вали. Она порозовела, перевела дух и сказала:
- Валя тихая…
- Таких и надо держать тихими. И ведь посмотри: не сняла свои картинки!
- Наверное, до нее очень медленно доходит, - робко предположила Чечеткина. И опять покраснела.
Однажды они были в комнате только двое - Лариса заплетала свою красивую косу. Такая минута. На столе тикал огромный будильник.
Отбросив косу за спину, Лариса решительно шагнула к Вале.
- Ты… ты, - у Ларисы неожиданно для нее самой заклокотало в горле, - ты выставлять себя стала, истории всякие рассказывать… "Ах, девочки, Валя Чекина так замечательно рассказывает! Истории прямо как сочиняет!.."
- Какие истории? - спросила Валя.
- Про то, как преподаватель пытался проскочить в кино без билета!
- A-а… Но я своими глазами видела.
- А как ветер уносит листья, да еще красивые листья, осенние, - тоже сама видела?
- Тоже видела.
- Видела, ну и держи при себе - видела!.. А зачем ты все это нам рассказываешь? Ах, девочки, я люблю, чтоб все было красиво, да?.. Зачем это ты миленькой щебетуньей себя выставляешь?
- Тебе жалко?
Лариса Чубукова надвинулась на Валю:
- Запомни, ласточка. В этой комнате один человек, которого все любят. Здесь только одного любят.
- Тебя?
- Да, меня. А ты не знала?
Валя не ответила. Лишь улыбнулась.
- И не строй из себя щебетунью, иначе мы тебя выживем из нашей комнаты. Заставим поменяться - понятно?
Вошли Чечеткина и Цаплина. В руках у них были аккуратные стопки белья - они гладили на общей кухне.
- Ур-ра! А нам удалось погладить без очереди! - И Чечеткина весело закрутилась на месте.
- Что это вы обе такие красные? - спросила Цаплина, внимательно вглядываясь.
Лариса Чубукова как бы нехотя бросила:
- Закон преломления света… Солнце в окна бьет, разве не видишь…
В тот же вечер, когда все четверо сидели в комнате, мучаясь над задачами, и выдалась минутка, - Валя опять рассказывала:
- …Иду я и вижу: в каком-то дворике задумчиво старичок бродит. Ну, старичок как старичок. Беленький. Вдруг оглянулся он по сторонам: никого нет - и как бросится к мячу… А мячик лежал на земле, мальчишки, видно, забыли. Старичок как врежет мяч меж кустов, как врежет еще… Бежит, ногами кренделя выделывает и кричит шепотом: "Пас!.. Пас!.." Я не удержалась и - в хохот… - Валя и сейчас засмеялась.
- Ну? - сказали девушки, улыбаясь. - Ну и что дальше?
- Ну и все. Я подошла, говорю: "Скучно, дедушка?" Разговорились. А сначала ворчал: "Не люблю девушек-студенток…" Я говорю: "Почему?.." - "Студентки, - говорит, - никогда матерям не пишут…" Вот чудак, да?