И, не дожидаясь ответа, он обнял ее и прижал к себе.
Она смотрела на него примиренными и грустными глазами, в них были и любовь, и страдание, и только что пробудившийся страх. Ей казалось, что ее представление об Алекси было всего лишь красивой мечтой, которая разрушена, а теперь началась другая, полная неизвестности, но настоящая жизнь.
Немного погодя они спускались вдоль оврага к деревне с собакой, бежавшей позади, провожаемые тихим журчаньем ручья, она покорная и смирившаяся, он все еще возбужденный охотой, счастливый и до смешного гордый убитой дичью, висевшей у него на поясе.
Через реку
© Перевод А. Полякова
Дорога уходила вниз, как в пропасть. На дне ущелья, где монотонно гудела река, ничего не было видно. Не различались даже макушки леса. По небу, цвета пороха, ползли тяжелые облака. Снизу они плохо просматривались - их вполне можно было принять за тени улетающих птиц - но скоро они совсем исчезли из виду.
- Шагай быстрее! - сказал акцизный стражник, похлопывая в темноте по крупу лошади. - И смотри у меня, не вздумай бежать! Как уже давеча предупредил, буду стрелять!
- Куда тут бежать? - отозвался тихий, но неунывающий голос. - Темень - глаз выколи, ну ничегошеньки не видно!
- Тебе-то? Да у тебя глаза, как у кошки…
- Если бы не лошаденка, ты бы и шагу не сделал, - произнес нараспев тот же голос и тихо добавил: - Не понукай ее попусту, она свое дело знает.
- Эхма, ну и темнотища! - произнес басом полицейский. - Тоже мне нашел время контрабандой заниматься. |Так и хочется дать тебе в морду, чтобы у меня на душе полегчало.
- За чем же дело стало, ну, ударь! Только от этого не посветлеет. Все так же и останется.
- Слушай, - строго заговорил акцизный и натужил глаза, чтобы лучше различать щуплую фигурку крестьянина, - почему не сознаешься, где дробишь табак? Ясно, что не один действуешь, есть у тебя помощнички!
- Начальнику все выложу.
- Хм, перед ним, выходит, стелешься. А меня, значит, ни в грош не ставишь? Ну что ж, хорошо…
- А кто ты есть? Простой стражник, самый низший чин.
- Ах, вон как ты заговорил! Болтай, болтай, отягчай свое положение.
- Да ты никак сердишься? Я погорел, он меня сцапал, навлек беду на мою голову, а еще и сердится.
- А ты меня не замай!
- Был бы ты человеком, отпустил бы меня. Я не из тех, кто забывает добро.
- И зачем только вы сеете этот проклятый табак? - проговорил полицейский. - Из-за него и штрафы, и контрабанда. Из-за него же в селе друг на друга ножи точите. Сами доносы, анонимки стряпаете, а потом мы же еще и виноваты, что вас ловим.
Мужичонка ничего не ответил.
Ветер усиливался. Низко повисшие над дорогой ветки цеплялись за конфискованный товар, перекинутый через лошадь. Невзрачная фигурка крестьянина совсем растворилась в темноте. Полицейскому приходилось постоянно вслушиваться и вглядываться, чтобы уловить глухой звук его шагов и хоть как-то различать его силуэт.
- И на тебя получили анонимку, - сказал он. - Догадываешься, кто мог ее написать?
- Откуда мне знать? Может, корчмарь. У самого-то патент!
- Он тебя продал. Накось, получай! - злобно произнес стражник.
- О своей выгоде печется, - равнодушно отозвался селянин.
- А почему ты пытался от меня удрать? Да разве это конь! Поджал хвост, как паршивая овца. А он еще хотел пустить его вскачь! - распалялся полицейский.
- Да, конь подвел: завалился некстати, хилая скотинка, а то бы ты теперь искал ветра в поле!
- Как он тебе шею не сломал. Отчего ты его не прирезал?
- Пожалел, - пропищал крестьянин и закашлялся. - Собирался заколоть… Тогда что бы ты теперь с табаком делал?
- Дурак, надо было избавиться от него. Не пришлось бы мне сейчас из сил выбиваться. А на что ты теперь надеешься, - с чего такой веселый? Неужели и впрямь думаешь, что я тебя отпущу?
- Ни на что не надеюсь, - отвечал мужичок, пуще прежнего давясь от кашля. - Дал бы ты мне кисет - скрутить цигарку.
- Пошел, пошел! Когда вниз спустимся, - сказал стражник.
Дорога становилась все труднее. Два тюка с табаком то всплывали вместе с крупом лошади, то вновь проваливались в темень. Животное нещадно сопело, жалобно скрипели веревки, трещало вьючное седло.
Служака снова заговорил, опасаясь, как бы мужик незаметно не сбежал от него.
- Тебя, кажется, Иваном Ягодкой зовут, а? - раздался его бас.
- Он самый.
- Наслышан я, что ты царь среди контрабандистов.
- Слишком много чести, - отозвался из мрака мужичонка.
- Ягодка, значит?! Ну и фрукт ты, братец! Лесники тоже твои закадычные приятели, спят и видят, когда тебя схватят с поличным. Вот, поди, обрадуются-то!
Говорят, ты и кору с лип обдирал, и дрова в лесу воровал, и рыбу незаконно промышлял. Как ты живешь? Есть у тебя земля, какое-нибудь ремесло?
- Живу, как бог на душу положит. Захочется рыбки - ловлю, холодно на дворе - еду в лес за дровами. А лыко денег стоит, его охотно берут сапожники.
- На тебя акты уже составляли?
- Да вроде еще нет.
- Вижу я, что ты за птица. С тобой ухо надо держать востро. Если что, как уже предупреждал, - сразу стреляю…
- Обойдемся как-нибудь без этого, - отделался шуточкой Ягодка.
- Ну вот и добрались до реки.
Во мраке проблескивал бурный поток. Запахло папоротником и сыростью. Конь неслышно топтался по мокрой земле. В шуме воды задержанный будто растворился.
- Эй, где ты? - окликнул его полицейский.
- Не бойся, - послышался негромкий голос Ягодки. - Присел тут на камень малость передохнуть. Ну, доставай теперь кисет.
Акцизный молча протянул его мужику.
- Поднялась водица, смотри-ка! - промолвил он при этом и беспокойно огляделся.
- Да тут брод рядом. Неглубоко, но течение страшное, - спокойно сказал селянин.
В темноте раздались удары огнива. Было слышно, как Ягодка натужно потягивает самокрутку. Огонь разошелся, и по плотной бумаге побежало желтое пламечко, осветив лицо курильщика - сморщенное, остроносенькое, с густыми взъерошенными бровями и маленькими озорными глазками.
Он сидел на валуне и задумчиво попыхивал из цигарки. Конь, склонив голову к его плечу, отрешенно смотрел на воду.
- Ну, давай переправляться, - распорядился стражник и расправил свои широкие плечи.
- Тебе-то просто, - озабоченно вставил Ягодка. - А вот мне…
- А что такое?
- Простужусь! Онучи-то чуть живы. На-ка, посмотри!
- Это меня не интересует. Я должен тебя доставить куда следует, а там хоть умри.
- Не могу, не пойду в воду, - заартачился крестьянин.
- Гляди-ка на него! - воскликнул полицейский.
Ты что, надумал надо мной куражиться? А то я быстро свяжу тебя!
- Ну и вяжи.
- Ив реку брошу.
- Хочешь на здоровье моем отыграться, - плаксиво произнес мужичок.
- А ну, пошевеливайся! - прикрикнул на него акцизный. - Хватит, нацеремонился с тобой. Какими только тропами вел меня, дьявол! Видать, нарочно завлек в эту преисподнюю.
Ягодка молчал. Полицейский схватил его за плечи и приподнял с камня.
- Уж не утопить ли меня здесь задумал? - проревел он ему в лицо.
Крестьянин тяжело вздохнул и слезно вымолвил:
- Дай мне хотя бы твои сапоги!
- Да ты кто такой?! - взбесился полицейский. - Уж не генерал ли, а то, может, еще повыше?
- Тогда разреши взобраться на коня.
- На коня, говоришь?.. Хорошо, влезай. Только смотри, раздавлю как гниду, если почувствую что-нибудь неладное, - нехотя согласился акцизный.
Мужичок ступил на валун и уселся поверх тюков, тихо промолвив:
- Только бы он реки не испугался.
- Тогда провалишься прямехонько в тартарары вместе со своей дохлой клячей! - взорвался полицейский, схватил коня под уздцы и потащил его за собой.
Вода забулькала у него под ногами. Лошадь послушно пошлепала за ним.
- Здесь мелко, не пугайся, господин акцизный, - подбадривал сверху Ягодка. Его тихий голос звучал ликующе и насмешливо.
Полицейский сердито шагал по камням. Вода невольно приковывала к себе его взгляд. Он с трудом удерживал равновесие и беспрерывно чертыхался.
Они были уже на середине реки, когда лошадь неожиданно дернулась и отскочила в сторону. Что-то плеснуло в воде.
- Ты что делаешь?! - заорал полицейский.
- Коняга поскользнулась… на гладыш наступила, - спокойно, невозмутимо ответил Ягодка.
- Чтоб она тебе на башку наступила! - продолжал ругаться стражник.
Вскоре конь снова чего-то испугался, вскинул морду и обрызгал спину полицейского.
- Ну ты, дурень! Черт колченогий! - прикрикнул тот на него и еще сильнее потянул за собой.
Наконец они выбрались на другой берег. Высокие мрачные скалы нависли над дорогой.
- Переправились благополучно, господин стражник, - подал голос Ягодка.
- Слезай! - приказал тот.
- А зачем слезать? - хладнокровно возразил крестьянин. - Мне и здесь неплохо. Дело сделано - все шито - крыто, и концы в воду. Теперь отпусти-ка моего коня…
- Что сделано?! - взревел полицейский и уставился на лошадь. - А-ах, - простонал он, заметив, что тюки с табаком исчезли с седла.