Идут титры, и зрители начинают вставать со своих мест. Когда зажигается свет, голова Зои лежит на моем плече. Потом я слышу:
- Зои! Привет!
Она подскакивает, как будто ее застали за каким-то постыдным занятием, и растягивает губы в широкой улыбке.
- Ванда! - восклицает она, обращаясь к женщине, которая кажется мне отдаленно знакомой. - Фильм понравился?
- Я не большая поклонница фильмов Тарантино, но, откровенно говоря, этот оказался неплохим, - отвечает она и берет своего спутника под руку. - Зои, не знаю, знакома ли ты с моим мужем Стэном? Зои - музыкальный терапевт, которая приходит в дом престарелых, - объясняет Ванда.
Зои поворачивается ко мне.
- А это Ванесса, - говорит она. - Моя… подруга.
Вчера вечером мы праздновали наш первый проведенный вместе месяц. Открыли шампанское, ели клубнику, она обыграла меня в "Эрудит". Мы занимались любовью, а когда проснулись утром, она обвила меня руками и ногами, как виноградная лоза.
Подруга…
- Мы знакомы, - говорю я Ванде, хотя и не собираюсь напоминать, что мы познакомились на вечеринке в честь дня рождения ребенка, который умер.
Мы выходим из кинотеатра вместе с Вандой и ее мужем, обсуждаем сюжет фильма, может ли он претендовать на "Оскар". Зои намеренно держится от меня чуть в стороне. Она даже не смотрит мне в глаза, пока мы не оказываемся в моей машине, направляясь ко мне домой.
Зои заполняет повисшую тишину рассказом о дочери Ванды и Стэна: девочка хотела пойти в армию, потому что призвали ее жениха. Похоже, она не замечает, что я не произнесла ни слова. Когда мы подъезжаем к дому, я отпираю дверь, вхожу и снимаю пальто.
- Чай будешь? - спрашивает Зои, направляясь в кухню. - Пойду поставлю чайник.
Я молчу. Я сейчас словно оголенный нерв и не могу говорить.
Вместо этого я сажусь на диван и беру газету, которую за сегодня не было времени прочесть. Слышу, как Зои тарахтит в кухне, достает из посудомоечной машины чашки, наливает в чайник воду, включает печь. Она все знает: в каком ящике лежат ложки, на какой полочке я храню пакетики чая… Она двигается по моему дому, как хозяйка.
Я невидяще смотрю на статью редактора, когда она входит в гостиную, склоняется над диваном и обнимает меня.
- Еще письма о скандале с начальником полиции?
Я отстраняюсь от нее.
- Не надо.
Она отступает.
- Наверное, на тебя так подействовал фильм.
- Не фильм. - Я поворачиваюсь к ней лицом. - А ты.
- Я? А что я сделала?
- Все дело в том, чего ты не сделала, Зои, - отвечаю я. - Что именно? Ты хочешь меня только тогда, когда никого нет рядом? Тебе больше нравится флиртовать со мной, когда никто не видит?
- Ладно. У тебя явно дерьмовое настроение…
- Ты не хотела, чтобы Ванда узнала, что мы вместе. Это было очевидно.
- Моим коллегам не обязательно знать подробности моей личной жизни…
- Правда? А разве ты не сказала ей, что беременна? - спрашиваю я.
- Конечно, сказала…
- То-то и оно! - Я глотаю обиду, изо всех сил пытаясь не расплакаться. - Ты сказала ей, что я твоя подруга.
- А ты и есть моя подруга, - возмущается Зои.
- И все?
- А как мне тебя представлять? Любовница? Больше смахивает на плохое кино семидесятых. Сожительница? Я даже не уверена, что мы сожительствуем. Но разница между нами заключается в том, что мне плевать, как называются наши отношения. И мне не нужно навешивать ярлыки, чтобы другим было понятно. Только зачем это нужно тебе? - В кухне свистит чайник. - Послушай, - говорит она, глубоко вздохнув. - Ты все принимаешь слишком близко к сердцу. Я выключу чайник и пойду домой. Поговорим обо всем завтра, утро вечера мудренее.
Она идет в кухню, но я не отпускаю ее, а следую за ней. Наблюдаю за ее рациональными и грациозными движениями - как она снимает чайник с плиты. Когда она оборачивается ко мне, ее лицо спокойно и ничего не выражает.
- Спокойной ночи.
Она проходит мимо меня. Когда она уже стоит у двери, я говорю:
- Я боюсь.
Зои колеблется, вцепившись в дверь, словно застыв между двумя мгновениями.
- Боюсь, что я тебе надоем, - признаюсь я. - Боюсь, что ты устанешь от жизни, которую пока не в полной мере приемлет общество. Боюсь, что если поддамся чувствам, то, когда ты меня оставишь, не оправлюсь от такой потери.
Одним движением Зои пересекает кухню и оказывается напротив меня.
- Почему ты думаешь, что я тебя брошу?
- По опыту, - отвечаю я. - И еще потому, что ты понятия не имеешь, насколько это тяжело. Я до сих пор боюсь, что кто-то из родителей потребует моего увольнения и убедит руководство школы со мной расстаться. Я смотрю новости и слышу политиков, которые, ничего не зная обо мне, принимают решения, что мне можно, а чего нельзя. Я не понимаю, почему в моей особе всегда больший интерес вызывает то, что я лесбиянка, а не то, что я по знаку зодиака Лев, умею отбивать чечетку или специализировалась в зоологии?
- А ты умеешь бить чечетку? - удивляется Зои.
- Суть в том, - продолжаю я, - что ты сорок лет была традиционной ориентации. Почему бы тебе не вернуться на дорогу с наименьшим сопротивлением?
Зои смотрит на меня так, будто я совсем тупая.
- Потому что ты, Ванесса, не мужчина.
В этот вечер мы не занимаемся любовью. Мы пьем заваренный Зои чай, и я рассказываю, как меня впервые обозвали лесбиянкой, а я прибежала домой и расплакалась. Обсуждаем, как я ненавижу, когда механик каждый раз решает, что я понимаю, о чем он говорит, когда ремонтирует мою машину, лишь потому, что я лесбиянка. Я даже немного отбиваю чечетку: шаг - на носочки - другую ногу, шаг - на носочки - другую ногу. Мы лежим обнявшись на диване.
Последнее, что я помню прежде, чем уснуть в ее объятиях: "И так тоже хорошо".
Несмотря на разочарование рентгеновскими очками от комикс-вкладышей, я стала собирать еще на один приз, который был мне просто позарез необходим. Зуб кита - брелок на ключи, приносящий удачу. Больше всего меня заинтриговало описание предмета: "Гарантированно принесет обладателю удачу в жизни".
После рентгеновских очков я уже не ожидала, что китовый зуб окажется зубом настоящего кита, да и зубом вообще. Скорее всего, он будет сделан из пластмассы, вверху проделано отверстие для металлического кольца, на которое вешают ключи. Но я все равно копила карманные деньги, чтобы купить жвачку "Базука". Я обыскала весь пол в маминой машине, надеясь найти завалившиеся монетки, чтобы насобирать доллар и десять центов на доставку.
Через три месяца у меня уже было шестьдесят пять комиксов, которые я отправила по почте, чтобы получить приз. Когда пришел амулет, я была немного удивлена тем, что зуб выглядел, как настоящий (хотя я и не могла сказать точно, китовый ли это зуб), а серебряное колечко для ключей было тяжелым и блестящим. Я опустила его в накладной карман своего рюкзака и стала загадывать желания.
На следующий день в школе отмечали День святого Валентина. У каждого были маленькие "почтовые ящички", которые мы сделали из обувных коробок и цветного картона. Чтобы никто не почувствовал себя обделенным - это из области анализа поступков! - учительница придумала надежный план: каждая девочка в классе пошлет валентинку каждому мальчику и наоборот. Таким образом, я гарантированно должна была получить четырнадцать валентинок в обмен на четырнадцать открыток с изображением кенара Твитти и кота Сильвестра, которые я адресовала мальчикам из класса, даже Люку, который, к сожалению, ковырялся в носу и ел козявки. После занятий я принесла свою коробку домой, поставила на кровать и рассортировала открытки. К моему удивлению, одна открытка оказалась лишней. Да, каждый мальчик, как и ожидалось, прислал мне валентинку. А пятнадцатая открытка была от Эйлин Коннелли - девочки со сверкающими голубыми глазами и черными как смоль волосами, которая однажды на физкультуре обняла меня, чтобы показать, как правильно держать ракетку. "С Днем святого Валентина, - было написано на открытке, - от Эйлин". И неважно, что отсутствовала надпись "с любовью". И неважно, что, скорее всего, она прислала открытку каждой девочке в классе, а не только мне. В тот момент единственное, о чем я думала, единственное, что имело значение: она, пусть и на секунду, вспомнила обо мне. Я была уверена, что получила эту дополнительную валентинку исключительно благодаря амулету из зуба кита, - действительно, быстро действует.
За все эти годы каждый раз, когда я переезжала - из отчего дома в общежитие колледжа, из комнаты в общежитии в свою городскую квартиру, из квартиры в этот дом, я перебирала пожитки и отделяла зерна от плевел. И каждый раз на прикроватной тумбочке я натыкалась на счастливый китовый зуб. У меня даже мысли такой не возникает - выбросить его!
По-видимому, амулет все еще действует.