Почему карлики на том загадочном острове носили на спине знак треф? Кто они были и откуда взялись? Найдёт ли Ханс Пекарь кого-нибудь, с кем сможет нормально разговаривать о стране, в которую он случайно попал? Моя голова накалилась от вопросов, на которые я не знал ответа.
Между прочим. Двойка Треф сказал фразу, которую я не мог забыть: "Золотая рыбка не выдаст тайну острова, её выдаст коврижка".
Может, он говорил о золотой рыбке пекаря в Дорфе? А коврижка и была той самой, в которую он запёк свою книжку? Ведь сказал же Пятёрка Треф, что пекарь скрывает сокровища того загадочного острова. Но как могли карлики, которых Ханс Пекарь встретил в середине XIX века, узнать об этом?
Две мили папашка насвистывал песни, которые слышал, когда был моряком. Тогда я снова достал книжку-коврижку и стал читать дальше.
ТРОЙКА ТРЕФ
…пиковое положение…
♣ Я пошёл в том же направлении, в каком эта троица укатила на телеге. Дорога виляла между высокими деревьями. Яркое послеполуденное солнце как будто высекало из листьев искры.
На расчищенной в лесу лужайке стоял большой бревенчатый дом. Из двух труб валил чёрный дым. Ещё издалека я увидел, что в дом вошёл кто-то в красном.
Вскоре обнаружилось, что в доме не хватает одной стены, и моим глазам открылось нечто столь поразительное, что я невольно прислонился к дереву. Внутри не было перегородок, и там помещалось что-то вроде мастерской. Я очень быстро сообразил, что тут работают стеклодувы.
Крыша лежала на толстых стропилах. На трёх или четырёх плитах стояли несколько больших чанов из белого камня. В чанах булькала красноватая жидкость, от которой шёл жирный пар. От чана к чану бегали три женщины в красном, они были не выше давешних карликов. Женщины опускали длинные трубки в кипящую стеклянную массу и выдували из стекла всевозможные предметы. В одном углу дома была насыпана куча песка, в другом - на полках вдоль стен стояли готовые изделия. Кроме того, там высилась гора разбитых бутылок, бокалов и мисок.
И снова я задал себе вопрос: в какую же страну я попал? Если забыть о странной форме, первые карлики, которых я встретил, вполне могли бы жить в каменном веке. Но вдруг оказывается, что на острове имеется сложная стекольная промышленность.
На женщинах, работавших в стеклодувной мастерской, были светло-красные платья. Кожа у женщин была почти белая, и у всех трёх были длинные, растрёпанные серебристые волосы.
Мне не нужно было долго их разглядывать, чтобы убедиться, что у них на груди на платьях изображён символ бубён. Точно такой, какой изображается на всех игральных картах. У одной было три знака, у другой - семь, у третьей - девять. Эти знаки отличались от карточных только цветом - они были не красные, а серебристые.
Женщины были так поглощены своей работой, что прошло много времени, прежде чем они заметили меня в проёме стены. Они семенили по большой мастерской во всех направлениях и делали руками такие плавные и лёгкие движения, что казалось, будто они парят в воздухе. Воспари одна из них сейчас к потолку, я и то, не удивился бы больше.
Но вот одна женщина заметила меня, у неё на платье был знак семёрки бубён. Я чуть не убежал оттуда, но заметившая меня Семёрка так растерялась, что уронила на пол стеклянный шар. Шар разбился и бежать было уже поздно, потому что теперь на меня уставились все трое.
Я вошёл, отвесил им низкий поклон и заговорил по-немецки. Женщины переглянулись и улыбнулись так широко, что их белоснежные зубы засверкали в огне, падавшем из печей. Я подошёл к ним, и они окружили меня.
- Надеюсь, я не нарушил ваши правила, нанеся вам этот визит? - спросил я.
Они опять переглянулись и улыбнулись ещё шире, чем раньше. У всех были тёмно-голубые глаза. Они были так похожи друг на друга, что, должно быть, родились в одной семье. Наверное, это были сёстры.
- Вы понимаете всё, что я вам говорю? - спросил я.
- Да, каждое слово! - ответила Тройка Бубён высоким кукольным голоском.
И они заговорили, перебивая друг друга. Две даже сделали книксен. Девятка Бубён подошла и взяла меня за руку. Я обратил внимание, что её маленькая, хрупкая ручка была ледяной, хотя в мастерской, где горели печи, было отнюдь не холодно.
- Какие красивые вещи вы выдуваете, - сказал я, и они засмеялись переливчатым смехом.
Наверное, эти женщины-стеклодувы были более радушны, чем давешние карлики, хотя и такие же недоступные.
- Кто же научил вас искусству выдувать стекло? - продолжал я исходя из того, что самостоятельно овладеть этим мастерством они не могли.
Мне и теперь никто не ответил, но Семёрка Бубён тотчас преподнесла мне стеклянную чашу.
- Прошу! - сказала она, и они все снова засмеялись.
Мне было трудно нарушить их радушие и спросить о том, что интересовало меня больше всего. Однако я чувствовал, что спячу, если сейчас же не узнаю тайну этих странных карликов.
- Я только что прибыл на ваш остров, - снова заговорил я, - но не имею ни малейшего представления, в какой части света он находится. Может быть, вы расскажете мне немного об этом месте?
- Мы не можем говорить, - сказала Семёрка Бубён.
- Вам это запрещено?
Все три так энергично замотали головами, что их серебристые волосы взметнулись в свете, падавшем из печей.
- Мы хорошо выдуваем стекло, но плохо думаем, - Сказала Девятка Бубён. - Поэтому и разговариваем мы тоже неважно.
- Пиковое положение, - заметил я, и это замечание заставило женщин расхохотаться.
- Мы не пики, - сказала Семёрка Бубён, она показала на своё платье и объяснила: - Разве ты не видишь, что мы бубны?
- Идиотки! - вырвалось у меня, и все трое вздрогнули.
- Пожалуйста, не сердись, - сказала Тройка Бубён. - Мы очень легко обижаемся и плачем.
Мне трудно было ей поверить. Она улыбалась так лучезарно, что пришлось бы обидеть их куда сильнее, чтобы погасить их улыбки. Однако я запомнил это предупреждение.
- Неужели у вас действительно такие пустые головы, как вы говорите?
Они торжественно закивали.
- Мне бы очень хотелось… - начала Девятка Бубён, но тут же прикрыла рот рукой и замолчала.
- Чего? - спросил я как можно дружелюбнее.
- Хотелось бы додумать до конца одну мысль, которая так трудна, что я при всём желании никак не могу её додумать.
Её слова навели меня на мысль, что все здесь присутствующие одинаково плохо владели искусством думать.
Неожиданно заплакала Тройка Бубён.
- Мне бы так хотелось… - всхлипнула она.
Девятка Бубён обняла её, и Тройка Бубён закончила фразу:
- Мне бы так хотелось проснуться… но ведь я не сплю!
Она точно выразила и моё собственное ощущение.
Семёрка Бубён посмотрела на меня невидящими глазами. Потом многозначительно и серьёзно сказала:
- Истина в том, что сын стеклодува потешается над собственными фантазиями.
И тут же все три принялись всхлипывать. Одна из них схватила большой стеклянный кувшин и со всей силы швырнула его на пол. Другая стала рвать на себе серебристые волосы. Я решил, что время моего визита подошло к концу.
- Извините за беспокойство, - сказал я им. - Прощайте!
♣ Теперь я уже не сомневался, что попал в резервацию для душевнобольных. Кроме того, я был уверен, что в любую минуту тут могут появиться несколько братьев милосердия в белых халатах, которые обвинят меня в том, что я вторгся на остров, вызвав страх и тревогу у его обитателей.
И вместе с тем было нечто, чего я не мог постичь. Во-первых, я никак не мог понять, почему жители этого острова такие маленькие. Я был моряком, побывал во многих странах и знал, что ни в одной стране мира нет таких карликов. К тому же у карликов-земледелов и у женщин-стеклодувов кожа была разного цвета. Значит, они не могли находиться в близком родстве друг с другом.
Неужели когда-то мир поразила эпидемия, в результате которой люди стали глупее и меньше ростом? И всех, перенёсших эту болезнь, поместили на этот остров, чтобы они не заразили других? Если так, то в скором времени я и сам стану таким же маленьким и глупым.
И ещё, я не мог понять, почему они разделены на масти, как игральные карты? Может, для того, чтобы врачам и санитарам было легче поддерживать порядок среди своих пациентов?
Так я думал, идя по проезжей дороге. Теперь она проходила под тенью высоких деревьев. Почва под деревьями была покрыта светло-зелёным мхом, повсюду росли голубые цветы, напоминавшие незабудки. Солнце не пробивалось сюда сквозь густую листву. Казалось, что на весь лес накинут золотистый балдахин.
Вскоре среди стволов я заметил светлую фигуру. Это была стройная женщина с длинными светлыми волосами. На ней было жёлтое платье, и она была нисколько не выше остальных жителей этого таинственного острова. Время от времени она наклонялась и срывала цветок. Тогда-то я и увидел у неё на спине один большой ярко-красный знак червей.
Я направился к ней и услыхал, что она напевает какую-то грустную мелодию.
- Привет! - прошептал я, остановившись в нескольких метрах от неё.
- Привет! - ответила женщина и выпрямилась. Она произнесла это так естественно, как будто мы с нею были старые знакомые.