Митинг на площади Ленина
После митинга этот огромный "жовто-блакитный" флаг, покрывавший собой практически всю площадь, спрятали и позже неоднократно устраивали с ним флешмоб. Его периодически разворачивали на площади Ленина и снова прятали в здании "Сбербанка России", располагавшемся здесь же на площади. Это мероприятие было не безопасным. Поскольку даже просто ходить в одиночку с украинским флагом было рискованно. Да и не в одиночку тоже. "Ира, ты где? Показывают, как избивают людей с украинскими флагами", – то и дело раздавался взволнованный звонок моей мамы.
Агрессивное меньшинство держало город в напряжении, власти бездействовали. Многие митинги отменялись практически перед началом. "Митинга не будет – возможны провокации", – передавалось по социальным сетям.
Переломным в нашем ремейке фильма "Матч-пойнт" стал митинг 13 марта. На площади стояли стенка на стенку два митинга, как две армии под разными флагами. "Орки" с триколорами. Они сгруппировались вокруг памятника Ленину. Некоторые из них, как обезьяны, болтались на памятнике, выкрикивая что-то злобное. Напротив расположилась наша "жовто-блакитная" армия, растянув перед собой, как щит, украинский флаг. Между "армиями" находилась милиция. "Орки" были, как всегда, агрессивны, в нас летели яйца, бутылки. По окончании митинга меня увезла подруга на машине, и концовку я не увидела.
Митинг закончился кровавым побоищем. Милиция расступилась, и "орки" пошли в нападение. В результате этой бойни погиб совсем молодой парень – Дмитрий Чернявский. Его зарезали "орки". Это была первая смерть человека на улицах города с начала наших страшных событий.
После этой смерти все ждали, что скажет "самый уважаемый человек в городе". Он, как обычно, выступил с речью на местном телевидении и произнес, как всегда: "Ребята, давайте жить дружно, давайте уважать противоположную точку зрения".
И мячик упал… упал на нашей стороне поля. Свой матч мы проиграли.
Потом были еще митинги, нас, "своих", выходило по-прежнему много, машины приветственно гудели нам, украинские флаги гордо развевались. Но изменить было уже ничего нельзя.
Уже позднее, странным летом 2014 года, гуляя по пустынным улицам вымершего Донецка, окутанного войной, я обратила внимание на надпись на памятнике, помпезно когда-то подаренного городу его "самым уважаемым человеком". Она гласила: "Мы живем в очень в хрупком мире, будущее которого в наших руках. Каждый может сделать этот мир лучше. Постарайтесь представить его в перспективе". И я тогда подумала, а задумывался ли когда-то "самый уважаемый человек в городе" и его окружение о наших общих перспективах в перспективе… Вопрос как всегда был риторическим…
Потому что потом была война…
"Зеленые человечки" из соседнего "братского" государства вошли в Славянск, "самый уважаемый человек в городе" бежал в Киев. А в Донецке появились первые чеченцы.
Завтра была война
"Завтра была война" – это одна из моих любимых повестей Бориса Васильева. Я помню, как читала ее еще в журнале "Юность". Я даже вижу этот журнал, как будто он сейчас передо мной. Повесть произвела на меня тогда сильное впечатление. Было, по-моему, начало перестройки, перемены витали в воздухе, начинался новый, неизвестный период жизни. Читали мы запоем, особенно ценились толстые журналы – "Знамя", "Новый мир" и, конечно, "Юность", публиковавшие запрещенную во времена Союза литературу. Эта повесть как-то по-особому глубоко тронула меня. Кто бы мог тогда подумать, что слова "завтра была война" когда-то станут частью и моей жизни.
Война ворвалась в нашу жизнь неожиданно. Вначале все происходящее вокруг казалось скорее невероятным, чем очевидным. В реальность свершающегося верилось с трудом.
Я, как и многие, пыталась уйти от действительности в работу, что называется, с головой. За месяцы "русской весны" я подготовила и записала две видеолекции. Мой оператор был человеком противоположных политических взглядов. Мы с ним один раз разругались вдрызг. Он удивленно кричал, зная мое московское прошлое: "Ты за бандер?" Но здравый смысл взял вверх, и мы больше к политическим темам не возвращались. У нас было взаимовыгодное сотрудничество. Я обеспечивала его работой, а он мне выдавал качественный продукт за очень адекватные деньги. Для записи лекций я обычно арендовала фотостудию, но на этот раз решила сэкономить и напросилась на стройку к знакомым, я там нашла себе подходящий фон для записи лекции. Был уже конец мая, стройка шла полным ходом, все жили по инерции, в трагический исход событий верить никто не хотел.
Война для меня, как и для многих, началась неожиданно. Ты жил, жил, занимался своими делами, а потом в один прекрасный день – поднял голову, а вокруг тебя уже ездят люди с автоматами. И ты все время хочешь себя ущипнуть и проснуться от этого дурного сна, потому что еще вчера была совсем мирная жизнь.
Помню встречу с первыми "кадыровцами". На перекрестке проспекта Мира (это реальное название улицы) около меня остановился военный джип. Как-то незаметно для нас военный камуфляж уже стал обыденностью. В джипе сидели громадные дядьки с бородами. Одна голова с бородой повернулась в мою сторону, улыбнулась сплошной золотой улыбкой и очень вежливо стала интересоваться, как куда-то проехать. Я в испуге указала куда попало. Потом, когда они отъехали, в моей голове даже мелькнула мысль: "Надо было прокричать им вслед "Слава Украине!"", мысль была вполне осознанной, потому что в реальность происходящего, в реальность этих дядек мой мозг отказывался верить.
Действительность стала осознаваться, когда я поехала к маме на дачу. Дорога проходила через блокпост. Еще пару недель назад его не было. И стояли на блокпосту уже не местные 16-летние пацаны с георгиевскими ленточками и флагами ДНР, одетые в спортивные штаны и балаклавы, как когда-то на бутафорских баррикадах из шин. Это были профессиональные военные с ненашенскими лицами и ваххабитскими бородами, а блокпост был с противотанковыми ежами.
Наш совсем мирный пригородный автобусик, в котором ехали бабки с ведрами, селяне (так моя мама уважительно называет сельских жителей) со своими курицами и петухами, на блокпосту проверяли люди с автоматами. По внешнему виду они были явными чужаками в этом краю. В Москве такой тип внешности называли "лицами кавказской национальности". Это были уже не улыбающиеся златозубой улыбкой дядьки. Когда на тебя направляют автомат, реальность происходящего осознается намного быстрее.
В автобусе все обсуждали происходящие события. "Нужно слушать только российское телевидение, украинское все врет", – сказала одна из женщин. Украинское видеть было в принципе и негде. На даче, как и в Донецке, принималось практически одно российское телевидение плюс телевидение ДНР. Я по просьбе мамы поймала приемником украинский "Промiнь" – услышав звуки украинской речи, мама расплакалась. Я понимала ее чувства, это было очень непросто, когда у тебя отнимают родину.
К нам на огонек зашла соседка. Она, как и многие здесь, была за ДНР. Мама у нее спросила: "А как вы будете жить в Донецкой республике?" Соседка в ответ: "Вон у Ахметова сколько миллиардов, заберем и будем жить…"
Через деревню, в которой находилась наша дача, в сторону Донецка прошла колонна танков под украинскими флагами, через какое-то время она вернулась обратно. Все местные селяне испуганно наблюдали за этими военными телодвижениями, ничего не понимая.
Позднее неподалеку от деревни появился еще один блокпост – украинский. Рядом с дорогой был вкопан танк, его охраняли пятеро солдат. Мама, проезжая мимо автобусом, увидела их, сквозь слезы мне потом рассказывала: "Мальчики, совсем молоденькие, сами себе на костре еду готовят".
Это было только начало, мы еще не знали, сколько слез нам всем предстоит выплакать.
Я хорошо помню день начала военных действий. Я была дома, работала. Где-то высоко над головой слышался шум двигателей. Я помню свой пост в Facebook’e: "Надеюсь, это НАШИ самолеты". Мой дом был расположен достаточно близко к району аэропорта, и взрывы, раздававшиеся там, были хорошо слышны. Днем мне надо было по делам в город. Город был пуст, но "Зеленстрой" как всегда исправно поливал и пропалывал газоны. Я даже собиралась пойти на йогу, но троллейбус шел только до середины пути. Водитель сказал: "Дальше не едем. На железнодорожном вокзале война". Я пошла пешком. Только что закончился дождь. Асфальт был мокрый. Вдали гремели взрывы. Их можно было перепутать с грозой. Я проходила мимо ставка. Рыбаки спокойно, как ни в чем не бывало, ловили рыбу. Донецкий сюрреализм только начинался.
Свет был, интернет работал, все обсуждали последние события. Я залезла "по уши" в интернет. Помню, мне еще пришлось успокаивать свою московскую знакомую, которая билась в истерике по ту сторону границы, что нас (Донецк) бомбят, она знает это из российских новостей.
Вот так всю ночь мы сидели в интернете и ждали, что вот-вот, и все закончится, и нас освободят. Я говорю о себе и о "своих" друзьях. Взрывы становились тише… Освобождения в тот день мы так и не дождались.
"Украинские войска приостановили АТО и поставили ультиматум сепаратистам – сдаться до 4 утра. В случае отказа АТО будет продолжена", – сообщили нам средства массовой информации.
У меня был открыт балкон, на улице непривычно тихо, к военной тишине мы еще не привыкли, только было слышно, как у кого-то из соседей плакал малыш.