- Это она уже по туннелю взад-вперед бегала. Сунется, призрака увидит, испугается - и назад к тебе. А про три поколения она сущую правду говорила: три поколения наша историйка как корова языком слизнула. Преемственности никакой не осталось. Сегодня она наблюдается только у "новых бывших", коммунистов да чекистов, но и у них связь поколений, слава Богу, рвется. Выпустить хотя бы безвременье на свободу! Если использовать прежние партийные формулировки, "неотложные меры по дальнейшему ускоренному развитию первобытного общества" у нас уже предпринимаются… А вот когда все уляжется по параллели и застоится как следует, тогда, не дай Бог, и анекдот возродится, и твоя литература.
- Знаешь, кто бы тебя в кино мог сыграть?! - вдохновился я.
- Зачем в кино? - заважничал Павел Петрович. - Неужто Миллион Помидоров?
- Нет, не твой типаж.
- Тогда кто же?
- Джек Николсон!
- Не знаю такого. На кого он похож?
- На тебя.
- Хороший хоть американец? Я себя не знаю. Ты мне назови, кого я знаю!
Пожалуй, мы были уже пьяны.
- Никого не припомню. Стоп! Увидел… на Фазиля! Есть у него сходная гримаса…
- А Фазиль кто? Где он, кстати?
- Что, ты не знаешь Фазиля!?
- Ну знаю. Его Миллион Помидоров когда-то охранял… а Миллиона Помидоров ты зря недооценил! Не бездельник, как ты. Неленивый человек, а теперь уже и серьезный пацан стал. У него и здесь, у меня, свой небольшой бизнес. Знаешь, мне сколько всего несут! Особенно чачи, чтобы никогда больше не пить… Так у него здесь целый склад образовался.
- Зачем ему? Он же миллионер! Помнишь, Даур удивлялся, зачем Пеле бегать по полю, когда у него уже миллионы? "Был бы у меня миллион, - говаривал он, - так миллион бы бегал, а не я".
- Это только шутка была. Помнишь, он же утверждал обратное: хочу много золота! А на вопрос, зачем так уж много, отвечал: чтобы начать искать золото.
- Это Даур. Поэт и бизнес - вещи несовместимые.
- Как гений и злодейство, говоришь? У бизнеса, быть может, тоже своя муза есть. Кстати, ты, образованщина, у греков разве музы золота не было?
- Не припомню такой.
- А разве мы тогда, по наущению Даура, не за золотым руном направились?
- Может быть. Только оказались на родине Берии.
- Берий - это что, император такой? Или это он бог торговли?
- Работорговли.
- А Меркурий с крылышками на пятках? Крылышки у него всегда золотые…
- Он мужского полу. Вот он, кажется, божок торговли.
- Ну, значит, муза торговли должна быть! Иначе почему это одним прет, а другие никакого таланту к везухе не имеют? Кстати, талант - это что?
- Тайна. У каждого свой.
- Вот видишь, у каждого… А талант, насколько помню из Писания, это деньга такая. Которую нельзя зарывать. А теперь что? Теперь у нас общество потребления! Никто не работает, а каждый зарывает свой талант поглубже и живет как бы на проценты. А тем временем уже и не золота, а воздуха и воды не хватает, Солнце жжется, земля иссыхает… потом вдруг все головкой своей больной удивляются, с чего это кризис? А это похмелье такое вселенское - похмелье потребления!
- Ну ты, Пепе, отрастил бородищу и прямо Марксом стал!
- Только что был похож на Никельса и вот уже Маркс! А мне они оба по…! Только все равно зарытый талант не прорастает и всходов не даст. Пусто! Что, и не осталось ничего? - Павел Петрович потряс пустую бутылку. - Ты больше не принес?
- Только две.
- Опрометчиво. Впрочем, ты не думал меня здесь встретить.
- Я сбегаю!
- Куда? Здесь пустыня. Говорю тебе: чачи у меня залейся! Но она вся на складе у Миллиона Помидоров. - И Павел Петрович указал на таинственную дверь. - Я же не пью! А они мне все несут и несут, чтобы не искушаться больше. Ну, я их кодирую. Бабы и остатки в благодарность принесут, соблазну чтобы не было. У Миллиона Помидоров уже тонны! А как мужик раскодируется, то ничего вокруг нет. Они тогда лезут к Миллиону Помидоров за помощью, а он родственникам и особо близким по особому доверию втридорога назад продает. А тут все родня… Ну, потом они, естественно, назад ко мне на четвереньках ползут кодироваться.
- И все это у тебя на глазах?
- Нет, что ты! Это его от меня секрет. Я как бы и не подозреваю… У него лавочка с того конца пещеры.
Так мне стала понятна тайна столь массивной двери.
- Так это что же, совместный бизнес получается?
- Скорее, симбиоз, как сказал бы Доктор Д.
- Доктор Д. был о симбиозе невысокого мнения. Никакого симбиоза нет, утверждал он, лишь взаимное паразитирование.
- Что ж, помню эту его мысль и целиком ее разделяю. Тут я не без греха. Но я беспомощен и без Миллиона Помидоров не могу обойтись. А он окупает свой труд как умеет. Кстати, Доктор Д. еще не занялся этологией бизнеса? Подскажи ему эту идею о бизнесе как симбиозе. Звучит мягче, чем воровство, а, может быть, и точнее. Миллион Помидоров ведь еще какой бизнес учудил: у местных охотников дичь на чачу выменивает и перепродает за немалые деньги в элитный ресторан, а что уж они там своим олигархам за это накручивают, ты представляешь.
- Доходное дело, выходит, лечение от алкоголизма?
- И не говори! И мне стыдно, да и бабы на Миллиона Помидоров сильно злы - решили скинуться на киллера. Так что никуда он от своей "маслины" не денется. Разве что обратно в Москву, может, там его забыли…
- Мы-то его не забыли! Пускай отстегивает нам бутылочку чачи из твоих подвалов!
- Тут мы с тобой прокололись. Во-первых, я не пью и он должен в это свято верить…
- Но ты уже пьешь! А во-вторых?
- А во-вторых, я ему дал увольнительную и он уже спустился в город, к нему баба приехала, а он темноты и собак боится. Так что его давно уже нет.
- Так сами возьмем, твоя же собственность!
- А это уже в-третьих… У него на этой двери замок с кодом, а кода я не знаю.
- Тогда я все-таки сбегаю…
- Шею сломаешь. Ладно, что уж там… доставай из-за божницы! Там она, там, моя заветная, заговоренная, последняя…
Я полез, поковырялся в пылище… И что же? Она там была!
Лежала под свечами. Я и свечу прихватил для Павла Петровича - а то предыдущая уже совсем в его бороде растворилась.
Тут огромная луна поместилась ровно в отверстие входа, залив все. Стало лучше видно бутылку… Это был легендарный "коленвал" андроповского розлива.
- Слушай! Где ты такую достал? Я таких уже лет сто не видел…
- Сто, говоришь… а я думал, двадцать. Вернее, четыре-двадцать! Я ведь с той цены не пью! Тебя, выходит, ждала.
- И дождалась! - Рассмешила меня бутылка: как можно было ей не поверить… но я не поверил. - Мы же пили с тобой на баррикадах… Тогда уже не могло быть такой бутылки!
- И не говори. Я ее в горбачевскую кампанию так заныкал, что и сам не нашел. А когда нашел, то уже не пил. Тогда и дал себе зарок, что она будет последняя в моей жизни. Не откупоривай, дай мне, я сам. Засвети мне новую свечку.
Под луной красиво серебрилась его борода.
- Не узнал тебя под бородой… - в ожидании глотка сказал я.
- Теперь уже не сбрею. - И он ласково погладил и ее, и бутылку. - Двадцать лет растил. Помнишь своего друга-армянина, который так "хохотовался" над нашим словом "подбородок", когда понял, что "подбородок" - "под бородой", понял, что слово образовалось, когда бород вообще не брили?
- Он умер.
- Жаль. Догадливый был человек. Сколько ему было?
- До семидесяти немного не дотянул…
- Ну это еще ничего. А вот почему тогда у баб тоже подбородок, он не успел спросить?
- У них отношение к женщинам уважительное. Знаешь, что ему внучка на кладбище сказала?
- Не могу знать.
- Ты, Грантик, веди себя там хорошо, чтобы я могла тебя там встретить!
- А ей сколько?
- Да только говорить тогда научилась.
- Устами младенца…
- Извини, Петрович… а тебе сколько?
- Чего сколько? Грамм? Мы же поровну выпили.
- Нет, лет.
- Ах, лет… Ты какой возраст имеешь в виду, биологический или метрический?
- Давай метрический.
- Метрика еще в войну утеряна, а паспорт я пропил. Теперь полноправный бомж, пещерный житель! А биологически я помладше тебя буду! Удивлен? Когда мы с тобой в последний раз выпивали? Да, во время путча, на баррикадах… как же-с, помню, помню… Значит, двадцать лет как!.. - Павла Петровича развезло, и он протянул руку со стаканом. - А ну налей! Ах, не нальешь!? - И он взглянул на меня свирепым пугачевским взглядом. - Так вот биологически я даже младше тебя! На те же двадцать лет… - И он еще крепче прижал к груди свою заветную бутылку. - Истина, говоришь? До истины еще далеко, доктор ты мой. Я тут одной книгой увлекся… Я ведь, кроме Писания, ничего не читаю, суета это. А тут книга несуетная, "Почему животные дают себя снимать?" называется. Написали ее эти ребята из Би-би-си, что про живность всякие фильмы снимают… я бы им давно Нобелевскую премию мира дал, кабы моя воля. Великие ребята, делом заняты. Им что бабочка, что рыба, что лев, что гусь - все едино!
- Где, когда издана? - залюбопытствовал я, ибо фильмы эти всегда любил, а про книгу такую никогда не слышал.
- Не знаю, я имен не помню. Да такая книга, без обложки, из журнала какого, может, выдрана. И куда засунул, найти не могу. А может, она мне и приснилась даже… только я потрясен ею был. Про-све-щен!
- Чем же?