- Ничем. Но он один не схватил цинги. А почему не заболел? Я скажу вам. Нет, не скажу… - Она сжала губы, такие тонкие и прозрачные, что Смоку показалось, будто он видит за ними зубы и десны. - Да и пойди он даже, какой был бы толк? Я-то ведь знаю. Я не дура. Наши склады набиты фруктовым вареньем и консервами из овощей. Мы защищены от цинги лучше любого лагеря в Аляске. Нет таких консервированных овощей, нет таких фруктов, которых бы у нас не было, и притом в громадном количестве.
- Вот ты и попался, Смок, - возликовал Малыш. - Вот тебе факты, а не теория. Ты говоришь - лечение овощами. Овощи налицо, а где лечение?
- Сам ничего не понимаю, - признался Смок. - А между тем во всей Аляске не найти подобного лагеря. Я видел цингу, сколько угодно отдельных случаев; но мне в жизни не приходилось видеть, чтобы целый лагерь болел ею, и притом в такой тяжелой форме. Так или иначе, мы должны помочь этим людям всем, чем можем. Но сперва нам надо устроиться и позаботиться о собаках. Утром увидимся, э-э… миссис Сибли.
- Мисс Сибли, - отрезала она. - И вот что, молодой человек. Если вы вздумаете соваться к нам в хижину с какими-нибудь лекарскими снадобьями, я накормлю вас дробью.
- Приятная дамочка - эта божественная прорицательница, - рассмеялся Смок, пробираясь вместе с Малышом в темноте к пустой хижине, рядом с той, которую они посетили первой.
Вероятно, в ней еще недавно жили два человека - быть может, те самые самоубийцы, которых они нашли на дороге. Они перерыли склад и нашли баснословное количество всевозможных продуктов в консервированном, сушеном, печеном, сгущенном и стерилизованном виде.
- И как это им только вздумалось болеть цингой? - спрашивал Малыш, тыча пальцем в пакеты с яичным порошком и сухими грибами. - Взгляни-ка сюда! А вот это! - Он вытащил несколько жестянок с томатами, с различной крупой, банки с оливками. - И божественная следопытка тоже подхватила цингу. Что ты на это скажешь?
- Психопатка, а не следопытка, - поправил Смок.
- Следопытка, - повторил Малыш, - разве не привела она сюда, в этот ад, всю свою экспедицию? Она же нашла путь сюда.
III
Встав на следующее утро с рассветом, Смок встретил человека, тащившего нагруженные дровами сани. То был маленький, чистенький, подвижный человек, двигавшийся очень быстро, несмотря на тяжелый груз. Смок сразу же почувствовал к нему антипатию.
- Что с вами? - спросил он.
- Ничего, - ответил человек.
- Я знаю, что ничего, - сказал Смок. - Потому-то я и спрашиваю. Вы - Эймос Уэнтворт. Почему, скажите на милость, вы единственный не заболели цингой?
- Потому что я работал, - последовал быстрый ответ. - Никто из них не заболел бы цингой, если бы они дышали свежим воздухом и хоть чем-нибудь занимались. А они что делали? Ворчали, жаловались на холод и долгие ночи, тяжелую работу, болезни и вообще на все на свете. Они валялись на кроватях до тех пор, пока не распухли так, что теперь уж и встать не могут. Вот вам и все. Посмотрите на меня. Я работал. Идемте ко мне в хижину.
Смок последовал за ним.
- А ну, посмотрите. Чистенько, а? Попробуйте подкопаться. Как стеклышко! Если бы я не боялся упустить тепло, я бы не держал на полу этих опилок и стружек, но зато уж они чистые, будьте уверены. А вы бы посмотрели на полы в их берлогах! Хлев, да и только! А я ни разу не ел с немытой тарелки. Нет-с, сударь! Работать надо было, и я работал - и у меня нет цинги. Вот вам и вся премудрость, зарубите это себе на носу.
- Да, можно сказать, вы попали в точку, - подтвердил Смок. - Но я вижу только одну койку. Отчего такая необщительность?
- Так мне больше нравится. Легче прибирать за одним, чем за двумя, - вот и все. Лентяи и лодыри! Неудивительно, что у них началась цинга.
Все, что он говорил, было вполне резонно, и все-таки Смок не мог отделаться от чувства неприязни к этому человеку.
- А что против вас имеет Лора Сибли? - внезапно спросил он.
Эймос Уэнтворт быстро взглянул на него.
- Она помешанная, - ответил он. - Впрочем, мы все помешанные. Но да избавит меня Небо от помешанных, которые не хотят мыть тарелки и едят на грязных. А такова вся эта банда.
Несколько минут спустя Смок беседовал с Лорой Сибли, которая с помощью двух палок умудрилась доползти до его хижины.
- Почему вы сердиты на Уэнтворта? - спросил он, неожиданно переменив тему разговора. Вопрос этот застал ее врасплох.
Ярость вспыхнула в ее зеленых глазах, исхудалое лицо на мгновение исказилось, а искусанные губы дрогнули, словно она собиралась заговорить. Но только какое-то невнятное бормотание, какое-то всхлипывание сорвалось с ее губ; чудовищным усилием воли она сдержалась.
- Потому что он здоров, - прохрипела она. - Потому что у него нет цинги. Потому что он эгоистичен до последней степени. Потому что он пальцем не пошевелит, чтобы помочь кому-нибудь, и спокойно даст нам сгнить и умереть. Он это делает и сейчас. Ему и в голову не придет принести нам ведро воды или вязанку дров. Вот какой это зверь! Но пусть он будет осторожен! Вот и все. Пусть будет осторожен!
Все еще задыхаясь и всхлипывая, она заковыляла обратно, а когда пятью минутами позже Смок вышел из хижины покормить собак, он увидел, что она входит в хижину Эймоса Уэнтворта.
- Здесь что-то неладно, Малыш, что-то неладно, - многозначительно качая головой, сказал он своему товарищу, когда тот появился на пороге с помойным ведром в руках.
- Верно! - весело откликнулся Малыш. - И мы с тобой оба схватим эту штуку. Вот увидишь.
- Да я не о цинге говорю.
- А, так ты о божественной следопытке? Настоящий скелет. В жизни не видал я такой тощей женщины.
IV
- Работа сохранила нам с тобой здоровье, Малыш. Она сохранила здоровье Уэнтворту. А ты видел, во что превратило безделье остальных? Стало быть, мы должны прописать этим больным клячам работу. Назначаю тебя старшей сестрой.
- Кого? Меня? - крикнул Малыш. - Отказываюсь!
- Нет, ты не откажешься. Я буду тебе хорошим помощником, потому что нам предстоит нелегкое дело. Мы должны заставить их попотеть. Первым делом они похоронят покойников. Самых крепких - в похоронную команду. Тех, что чуть послабее, пошлем за дровами - они валяются на койках, чтобы сэкономить топливо, и так далее, по состоянию здоровья. А потом - хвойный чай. Они, вероятно, и не слыхали о нем.
- Ну, кончено наше дело, - осклабился Малыш. - Не успеем мы и рта раскрыть, как в нас всадят хороший заряд свинца.
- С этого-то мы и начнем, - сказал Смок. - Идем!
За час они обошли все двадцать с лишком хижин. Все патроны, все винтовки, ружья и револьверы были конфискованы.
- Эй вы, калеки! - приговаривал Малыш. - Давайте сюда ваши самострелы! Они нам нужны.
- Кто это говорит? - осведомились в первой хижине.
- Врачи из Доусона, - ответил Малыш. - Наше слово - закон. Ну, живо! И патроны тоже давайте.
- Зачем они вам?
- Чтобы отбить вооруженный отряд мясных консервов, наступающий со стороны ущелья. Кстати, заблаговременно предупреждаю вас о предстоящем вторжении соснового чая. Пошли дальше!
Это было только начало. Уговорами, угрозами, а подчас и просто силой Смок и Малыш согнали всех мужчин с коек и заставили их одеться. Смок отобрал самых крепких и сформировал из них похоронную команду. Другой команде было предписано набрать хворосту, чтобы в промерзшей земле можно было выкопать могилы. Еще одна команда получила задание заготовить топливо и аккуратно снабжать им отдельные хижины. Тем, кому состояние здоровья не позволяло работать на воздухе, было предложено прибрать в своих хижинах и выстирать белье. Одна команда заготовила множество сосновых веток, и все печи были заняты под варку хвойного чая.
Но как Смок и Малыш ни бодрились, положение было, в сущности, чрезвычайно серьезное. По меньшей мере тридцать совершенно безнадежных больных никак не удавалось поднять с постели, - Смок и Малыш с отвращением и ужасом это констатировали. В хижине Лоры Сибли умерла женщина. Требовались решительные меры.
- Я не любитель избивать больных, - говорил Малыш, угрожающе стискивая кулаки. - Но если это принесет пользу, то я способен размозжить им черепа. И в чем вы все нуждаетесь, проклятые лодыри, так это в основательной взбучке! Ну, вылезайте и напяливайте вашу сбрую! Да поживей, а не-то я прогуляюсь по вашим физиономиям!
Больные роптали, вздыхали и ныли: слезы струились и замерзали у них на щеках во время работы.
Когда к полудню работники вернулись, их уже ожидал вкусный обед, состряпанный наиболее слабыми обитателями хижин под наблюдением и из-под палки Смока и Малыша.
- Будет, - сказал Смок в три часа дня. - Отчаливайте! Марш по койкам! Может, вы и чувствуете себя теперь погано, но это ничего - завтра будет лучше. Лечение - вещь неприятная, но я вас вылечу.
- Слишком поздно, - ухмылялся Эймос Уэнтворт, наблюдая за усилиями Смока. - За них надо было приняться прошлой осенью.
- А ну-ка, пойдемте со мной, - ответил Смок. - Берите эти два ведра. Вы ведь не больны.
Они начали втроем ходить из хижины в хижину и вливали в каждого мужчину и в каждую женщину по пинте хвойного чая. Это оказалось нелегким делом.
- Вам бы следовало заметить с самого начала, что мы сюда пришли не шутки шутить, - заявил Смок первому же больному, пытавшемуся воспротивиться и стонавшему сквозь стиснутые зубы. - Подсоби-ка, Малыш. - Смок схватил одной рукой пациента за нос, а другой стукнул его под ложечкой так, что у него немедленно открылся рот.
- Ну, Малыш! Пошло!
И действительно пошло - под аккомпанемент воплей, плевков и фырканья.
- В следующий раз будет легче, - утешил Смок жертву, принимаясь за очередной нос.