III
Проснувшись, они убедились, что за ночь сильно потеплело. Малыш и Смок, еще не вылезая из-под своего общего одеяла, определили температуру в двадцать градусов ниже нуля. Мороз сдал. На их одеялах лежал слой снежных кристаллов в шесть дюймов толщины.
- С добрым утром! Как ваша нога? - спросил Смок, глядя через остатки костра на Джой Гастелл, которая, сидя в своем спальном мешке, стряхивала с себя снег.
Малыш развел костер и принес лед с ручья, а Смок принялся готовить завтрак. Когда они покончили с едой, взошло солнце.
- Пойди-ка поставь угловые столбы, Смок, - сказал Малыш. - В том месте, где я нарубил льда, есть песок, и я хочу растопить в нашем тазу воды и промыть, на счастье, немного песку.
Смок отправился, захватив топор, чтобы вырубить колышки. Начав с нижнего (по течению) центрального столба на участке "номер двадцать семь", он направился под прямым углом по узкой долине к краю участка. Он проделывал все это методически, почти машинально: мысли его были полны воспоминаний об истекшей ночи, ему почему-то казалось, что он приобрел власть над нежными линиями и твердыми мускулами этих ножек, которые он растирал снегом, и эта власть как будто распространялась и на всю женщину. Чувство обладания наполняло его каким-то неясным сладостным ощущением. Ему казалось, что теперь остается только подойти к Джой Гастелл, взять ее за руку и сказать: "Идем!"
И вдруг он наткнулся на нечто, заставившее его забыть о власти над белыми ножками. Он не поставил углового столба у края долины. Он даже не дошел до ее края, ибо наткнулся на другой ручей. Смок приметил сломанную иву и большую, бросающуюся в глаза одинокую сосну. Затем снова вернулся к ручью, где стояли центральные заявочные столбы. Он пошел берегом ручья, изогнутого в виде лошадиной подковы, и убедился в том, что тут не два ручья, а один. Затем он дважды пробрался по снегу от одного края долины до другого, в первый раз начав от нижнего столба "номера двадцать седьмого", а во второй раз от верхнего столба "номера двадцать восьмого", и убедился окончательно, что верхний столб последнего участка находится ниже нижнего столба первого. В сумеречной полутьме Малыш занял оба участка на излучине ручья в виде подковы, врезывающейся глубоко в долину.
Смок уныло побрел обратно к маленькой стоянке. Малыш, кончивший промывку песка, встретил его восторженными восклицаниями.
- Вот оно! - крикнул он, протягивая товарищу таз. - Вот, посмотри. Золото, чистое золото. Здесь двести долларов, ни на цент меньше. Оно так и валяется на самой поверхности. Я видел кое-что на своем веку, но никогда в жизни не встречал еще такого богатства.
Смок бросил равнодушный взгляд на золото, налил себе чашку кофе и присел у огня. Джой почувствовала что-то недоброе и посмотрела на него нетерпеливым, беспокойным взглядом. А Малыш почувствовал себя оскорбленным равнодушием товарища.
- Что это ты как будто не радуешься? - спросил он. - Ведь это настоящее счастье. Может быть, ты так богат, что плюешь на двести долларов?
Прежде чем ответить, Смок отхлебнул кофе.
- Скажи мне, Малыш, чем наши участки похожи на Панамский канал?
- Это еще что за новость?
- Видишь ли, восточный вход в Панамский канал находится западнее его западного входа. Вот и все.
- Валяй дальше, - сказал Малыш. - Я еще не раскусил, в чем дело.
- Короче говоря, Малыш, ты занял наши два участка на большой луке, напоминающей лошадиную подкову.
Малыш опустил таз на снег и вскочил на ноги.
- Дальше, дальше, - повторил он.
- Верхний столб двадцать восьмого на десять футов ниже нижнего столба двадцать седьмого.
- Ты хочешь сказать, что у нас ничего нет, Смок?
- Хуже того. У нас на десять футов меньше, чем ничего.
Малыш бегом пустился к берегу. Через пять минут он вернулся. В ответ на вопросительный взгляд Джой маленький человечек печально кивнул. Не говоря ни слова, он подошел к поваленному дереву и, опустившись на него, стал пристально разглядывать снег, покрывавший его мокасины.
- Ну, что ж, снимемся с лагеря и марш обратно в Доусон, - сказал Смок, начиная складывать одеяла.
- Мне очень жаль, Смок, - прошептала Джой, - все это моя вина.
- Пустяки, - ответил он, - все придет в свое время.
- Но это моя вина, только моя, - настаивала она. - Отец сделает для меня заявку там, около Пробного участка, и я отдам ее вам.
Смок отрицательно покачал головой.
- Малыш! - взмолилась девушка.
Малыш в свою очередь покачал головой и вдруг разразился неистовым смехом. Это был неудержимый, гомерический хохот. Маленький человечек то задыхался, то грохотал.
- Это не истерика, - объяснил он. - У меня бывают иногда такие припадки веселости.
Взгляд его упал случайно на таз с золотом. Он подошел к нему и величественным движением отшвырнул ногой, рассыпав вокруг намытое золото.
- Это не наше, - сказал он. - Оно принадлежит тому малому, которого я прогнал давеча на пятьсот футов. И меня больше всего злит то, что четыреста девяносто из них - форменное богатство… его богатство. Ну, идем, Смок, вернемся в Доусон. Впрочем, если у тебя есть желание убить меня, я и пальцем не пошевельну, чтобы защищаться.
Малыш видит сны
I
- Странно, однако, что ты никогда не играешь, - сказал Малыш однажды ночью Смоку в "Элькгорне". - В крови этого у тебя нет, что ли?
- Как же, есть, - отвечал Смок. - Но в голове у меня статистика. Я предпочитаю равные шансы во время игры.
Вокруг них в огромном помещении бара слышалась трескотня, стук, звон: это за двенадцатью игорными столами пробовали свое счастье люди в мехах и мокасинах. Смок широким жестом как бы охватил всех их.
- Взгляни на них, - сказал он, - ясно, как дважды два четыре, что проигрыш за сегодняшнюю ночь будет больше, чем выигрыш. Большинство из них сейчас уже проиграли.
- Ты, конечно, здорово силен в цифрах, - с восхищением пробормотал Малыш, - и в общем ты прав. Но только факты остаются фактами. И один из таких фактов - это полоса счастья. Выпадает полоса, когда всякий дурак выигрывает, это мне хорошо известно; я принимал участие в такой игре, и на моих глазах срывали банк. Чтобы выиграть в азартной игре, надо выждать, пока на тебя накатит такая полоса счастья, и потом уже играть вовсю.
- Как просто, - скептически заметил Смок. - Так просто, что прямо кажется непонятным, каким образом люди могут проигрывать.
- Вся беда в том, - возразил Малыш, - что большинство людей ошибаются, думая, что им начинает везти. И я тоже давал маху на своем веку. Надо пробовать, нащупывать.
Смок покачал головой.
- И это тоже ясно, как дважды два четыре, Малыш. Большинство игроков ошибаются в своих предчувствиях.
- Неужели у тебя никогда не бывало такого чувства, что ты должен поставить деньги и обязательно выиграть? И больше от тебя ничего не требуется.
Смок засмеялся.
- Я слишком боюсь, что статистика будет против меня. Но вот что я хочу сказать тебе, Малыш. Кину-ка я сейчас один доллар на высшую карту, и посмотрим - заработаем ли мы с тобой хоть на стаканчик.
Смок направился было к столу, за которым играли в "фаро", как вдруг Малыш схватил его за руку.
- Постой! На меня как раз накатило предчувствие. Ставь этот доллар на рулетку!
Они подошли к столу с рулеткой, стоявшему у самого бара.
- Подожди ставить, пока я не скажу тебе, - проговорил Малыш.
- Какой номер? - спросил Смок.
- Выбирай сам. Но только погоди, пока я не скажу тебе, что пора начинать.
- Уж не считаешь ли ты, что у меня за этим столом шансов больше? - заметил Смок.
- Столько же, сколько у каждого игрока.
- Но все-таки не столько, как у крупье?
- Подожди, увидишь, - стоял на своем Малыш. - Ну! Теперь начинай!
Крупье как раз в эту минуту бросил шарик из слоновой кости; шарик, кружась, покатился по гладкому борту вращающегося колеса. Смок на нижнем конце стола потянулся через какого-то игрока и, не глядя, бросил доллар. Он покатился по гладкому зеленому сукну и остановился на номере "34".
Шарик остановился, и крупье объявил:
- Тридцать четвертый выиграл!
Крупье сгреб со стола деньги и к доллару Смока придвинул тридцать четыре доллара. Смок забрал деньги, и Малыш хлопнул его по плечу.
- Вот это и есть то самое, что называется счастьем, Смок. Откуда я это узнал? Да я и сам не знаю. Я просто почувствовал, что ты должен выиграть. И если бы твой доллар упал на какой-нибудь другой номер, ты все равно выиграл бы. Раз предчувствие у тебя верное, ты должен выиграть во что бы то ни стало.
- Ну, а предположи, что вышло бы двойное зеро? - сказал Смок, когда они направлялись в бар.
- Тогда твой доллар остановился бы на двойном зеро, - отвечал Малыш. - Тут уж ничего не поделаешь. Повезет - так повезет. Вот оно как. Пойдем-ка назад к столу. После того как я дал тебе возможность выиграть, мне кажется, что и я сорву несколько номеров.
- Ты играешь по системе? - спросил Смок через десять минут, после того как его компаньон проиграл сто долларов.
Малыш с негодованием покачал головой; он расставил свои марки на "3", "11", "17" и бросил одну марку на "зеленое".
- Ад и так набит дураками, играющими по системе, - объявил он.
Занятый наблюдениями, Смок стоял точно загипнотизированный и внимательно следил за подробностями игры, начиная с того момента, когда бросали шарик, и кончая ставками и уплатой выигрышей. Он не играл и довольствовался только наблюдением. И он так увлекся, что Малышу, закончившему игру, с трудом удалось оторвать Смока от стола.