– Ну так ты сейчас и начни, мы еще не всю норму нашили…
Из кухни вернулась Ли-Хва-Чжун, и все четверо сели за машинки. Комната наполнилась ровным стрекотом. А Нюте пришлось поворачиваться во все стороны, так что скоро ее прошибло потом: она должна была успевать кроить для четырех машин, не имея ни секунды отдыха. Даже пот некогда было вытереть: он так и падал со лба крупными каплями, одна за другой. Но уж к чему – к чему, а к тяжелой работе Нюту приучили: в секте она и целину вскапывала простой лопатой, и пудовые ящики грузила, и туалеты чистила. На всем этом подорвалась ее здоровье, но трудовой навык остался. Нюта помнила: если нет сил, надо взять волей, энтузиазмом.
Линейка качалась в руках, отмеряя "три метра сюда, два сюда", а в мыслях Нюты качалось свое: "Хочу умереть в родном доме…" С таким темпом работы это случится еще раньше, чем она думала. Только бы упасть сразу, внезапно, раз – и померла! А то ведь ее ни дня не будут держать здесь лежачую… Но это потом, это уже заключительный этап. Сейчас требуется ломить до упаду, пока слушаются руки-ноги…
– Да ты, я гляжу, стахановка, – сказал вернувшийся из кухни Артем, облизывающий замасленные губы. – Молодец, Анюта, так держать!
В это время раздался звонок в дверь. И снова сердце у Нюты замерло сладкой болью – это был прежний звонок, их семьи. Его касалась пальчиком Нюта, возвращаясь из школы, из магазина, от подруг. И наоборот – когда еще бабушка не перестала выходить из дома, сама Нюта летела на ее звонок в переднюю, открыть бабушке дверь…
– Вот и Павел пришел, – скучно сказала Наташа. – Будет нам всем теперь на орехи!
Лерка нахмурилась, а обе кореянки заулыбались одинаковой ничего не значащей улыбкой, вроде как вывесили на лицо стандартный флажок – вот, смотрите, я улыбаюсь.
В комнату вошел низкорослый, с волчьей челюстью, парень, косо шныряющий глазами по сторонам. У Нюты внутри заныло: он напомнил ей прежних хозяев, из секты. Нет, она никогда не встречала его в Церкви избранных, но в нем чувствовалась та же закваска. Жестокость. Люди, заквашенные на жестокости, чем-то похожи друг на друга.
– Входи, Павлуша! – засуетился Артем. – Ты припоздал маленько, мы уж заждались! А какой Лилька салат приготовила, чисто корейский! Я там чуть все не слопал, она отобрала и тебе оставила!
Нюта поняла, что Артем тоже побаивается Павла: этот Павел среди них двоих главный. Может быть, больше денег вложил в общую мастерскую, а, скорее всего, просто круче характером. Нюта знала по опыту: верх обычно одерживает тот, у кого больше злого напора, кто может первым кинуться на противника и первым его уничтожить.
– А это что за скелет? – зыркнул Павел в сторону Нюты.
Она вздрогнула, словно его быстрый звериный взгляд мог разоблачить ее тайные мысли – что не работать она сюда пришла, а умирать в родных стенах.
– Это девка от бомжей, помнишь, я тебе говорил… Работает как верблюд, точнее – как слон…
– Хорошо, пусть работает, – злобно перебил Павел. – Норму нашили? – повернулся он к девчонкам.
– Проверяй! – задорно выкрикнула Лерка, но Нюта заметила, что у нее в глазах на долю секунды мелькнул огонек прохватившего до печенок страха. Мелькнул и тут же снова пропал. Но Нюта успела его заметить: когда поживешь в секте, такие вещи улавливаются с ходу…
– Сейчас, разбежалась! – хмыкнул Павел. – Проверю, когда поем. Лилька, давай салаты и что ты еще там сварганила!..
Ли-Хва-Чжун соскользнула с места и тут же исчезла в кухонных дверях. А Наташа взглянула на часы:
– Пора бы нам тоже поужинать, а, Артем?
Толстяк смущенно развел руками:
– Сегодня не получится, девки. Видишь, Наталья, Павел пришел. Он не любит, когда у него промеж ног шмыгают.
– Так мы после! – Наташа оглянулась на Лерку, словно ища поддержки, но та отвела глаза. Ху-Чта-Ён тоже ничего не сказала, только вывесила на лицо свой постоянный флажок в виде ни о чем не говорящей улыбки.
– Ты же знаешь, мы с ним за полночь сидим на кухне, пиво пьем! Иногда и до рассвета. А вы лучше спать ложитесь пораньше, вот вам и компенсация… Чего человек не доест, то может доспать. И вообще за один день никто с голоду не умирает!
– Ага, ты так говоришь, а сам уже раз пять сегодня лопал… А у нас с самого завтрака ни крошки во рту…
– Ну так иди! – Плаксивое, оправдывающееся выражение Артема вдруг сменилось заплясавшими в глазах злобными огоньками. – Прись на кухню, заяви о своем голоде!.. Посмотрим, что Павел тебе ответит!
Наташа дернула плечом и отвернулась.
– Можнё, мы пойдем спать? – мелодично прокурлыкала Ху-Чта-Ён.
– Идите! – махнул рукой Артем.
Моментально, как при ускоренной прокрутке киноленты, девушки свернули работу и затем исчезли из комнаты. Нюта кинулась вслед за ними – вот она, спальня! Здесь, у стены, когда-то стояла ее кроватка, а рядом большое мягкое кресло. В него обычно садилась бабушка, когда читала Нюте перед сном сказки.
Теперь в спальне находились четыре кровати и никакой раскладушки – бизнесмены не подготовились к приему новой рабыни. Но это ничего, можно и так поспать. Принести из большой комнаты поролон, свернуться на нем калачиком, руку вместо подушки… Только вот хорошо бы в ванную зайти, там Нюта еще не была! А ведь и с этим участком дома связаны свои лучики счастья: радость детских купаний со смехом мамы, плеском резиновых игрушек… разглядыванье в запотевшее зеркало своих первых девичьих припухлостей…
– А мыться мы что, не будем? – спросила она девчонок.
– Ты же слышала: Павла нельзя беспокоить! Ведь у нас ванная-туалет рядом с кухней, такая планировка квартиры. Где уж тут мыться перед сном, – ерничая, закатила глаза Наташа. – Тут в туалет захочешь сходить, и то терпи, пока нашим мужикам не надоест пивом глаза заливать! Смех, да и только!..
– Да уж, живем не как белые люди…
– А ты бы, Лерка, меньше молчала, когда я канючила Артему насчет ужина! А то ты рот на замок, а мне одной отдуваться! Вот уж не ожидала от тебя – ты всегда такая партизанка…
Лерка неопределенно хмыкнула и стала, никого не стесняясь, снимать топик и шорты, чтобы надеть ночную рубашку. С кухни пришла обслужившая бизнесменов Ли-Хва-Чжун, пощебетала с подругой на родном языке, а потом обе сказали по-русски: "Спокойной нёчи". Наташа, как старшая, потянулась к выключателю…
– Погодите, девочки! Надо еще новенькую устроить! Сейчас я принесу ей под голову лоскутков…
Это побеспокоилась о Нюте Лерка. Прямо в ночной рубашке она выскользнула в большую комнату и вернулась с большим куском поролона и ворохом обрезков. Нюта поблагодарила, хотя на самом деле предпочла бы обойтись без комфорта, лишь бы все скорей улеглись и заснули. Потому что тогда она останется с домом наедине (спящие не в счет)…
Девчонки недолго испытывали Нютино терпение. Первой засопела Наташа, вслед за тем тоненько свистнули носы кореянок. Позже других, но тоже довольно скоро, стихла повернувшаяся раз-другой Лерка. Она оказалась в этой компании добрей всех, хотя и была из неблагополучной семьи. Впрочем, все девчонки вполне устраивали Нюту: по крайней мере, никто из них ее не травил. Даже Наташа приставала не из желания навредить, а скорей от нехватки развлечений. И потом, новеньким всегда достается, это уже вроде закон такой…
Вероятно, девчонки серьезно недосыпали, подумала Нюта, вспомнив, как быстро они улеглись. Пользуются каждой минутой отдыха, и правильно. В секте тоже так было. А она сейчас полностью сольется с тем, что попала наконец домой и может напитаться этим впрок, до донышка… Как говорится, на всю оставшуюся жизнь. Ради этой минуты Нюта не позволила себе умереть в секте, без билета притащилась в Москву, нанялась к Жирному и Волку, как она стала называть про себя хозяев.
В уголке окна, неплотно прикрытого шторой из одеяльной материи, падал снег. Он был особенный, предновогодний – сыпал и сыпал, завивался в крученые струйки и блестел под уличным фонарем крупными танцующими снежинками. Это был снегопад нютиного детства, самых его волшебных дней, когда впереди елка, подарки и чудеса. Тех дней, когда папа клеил елочные хлопушки с конфетами внутри, мама шила Нюте костюм снегурочки, а бабушка читала ей по вечерам самые зимние, самые рождественские сказки. Особенно сильное впечатление произвела тогда на Нюту "Девочка со спичками" Андерсена. Так жаль было девочку…
И вдруг в голове сверкнуло, замкнув кольцо всего перечувствованного за много дней, – так вот зачем она обалдело рвалась сюда, в свою родную квартиру! Выслушанная когда-то сказка про бедную девочку и бабушку, пришедшую за ней с того света, обретала особый смысл. На первой стадии ситуация совпадала идеально, теперь дело за второй, самой главной. Правда, Нюта уже нахлебалась в секте всякой мистики и, по логике вещей, ее должно тошнить от так называемых чудес. Но здесь другая мистика, другие чудеса – связанные с детством, с семьей, с изначально присущей человеку верой в помощь близких, даже когда они уже за чертой бытия. Как это поется в известной песне: "Наши мертвые нас не оставят в беде…"
Нюта закрыла глаза – вдруг, когда она их откроет, возле ее убогого ложа будет стоять величественная фигура? Хотя в жизни бабушка была невысокой и хрупкой, а в последние годы еще согбенной. Но ведь после того, что с ней т а м произошло, она, наверное, изменилась. Вот и бабушка "девочки со спичками", бедная больная старушка, спустилась потом к внучке статной, сияющей, торжественной.
В каком бы виде бабушка не явилась, пусть только придет за Нютой! А она не может не прийти, потому что любит свою родную девочку. Любви все под силу, даже построить мост между тем миром и этим. Приди скорей, бабушка…