Последующие дни я спала по пятнадцать-восемнадцать часов в сутки, просыпаясь только из-за процедур и гостей. Глаза уже превратились в опухшие щелки, но не от слез – плакать я перестала, а оттого, что слишком много спала. Как я ни пыталась пробудить в себе интерес хоть к чему-то, у меня ничего не получалось – я так и не включила компьютер Андрея, перестала заниматься химией и физикой, не брала в руки книги. "Войну и мир" я даже не тронула, не дочитав даже "Гордость и предубеждение". Единственной моей крепостью была кровать, лежа в которой я почти всегда смотрела сны о Марке. Может, потому и спала – чтобы побыть с ним хотя бы во сне. Иногда я просто смотрела в потолок, и мне казалось, что стены начинают наклоняться и сдавливать меня.
Мама не на шутку перепугалась. Я пыталась уверить ее, что мне просто необходим свежий воздух. Впрочем, как и всех остальных – Аню, Андрея…
По большей части, мне было все равно, что они думают о моем состоянии. Уверять кого-то в том, что у меня все хорошо, тоже не хотелось. Не верят – это их дело.
Общаясь с однокурсниками, я старательно избегала касаться волнующей темы. К счастью, о Марке никто не заговаривал.
Я ждала. Ждала, когда тоска перестанет мучить мое сердце, и я вернусь к себе – к себе такой, какой я когда-то была.
Двадцать девятого сентября я окончила курс процедур, и мне сообщили, что с завтрашнего дня можно будет выходить на улицу. Теперь я выйду на свежий воздух, и для мамы нужно будет придумать новую отговорку насчет моего депрессивного состояния.
Этой ночью я попала в сказку…
"Ты считаешь меня красивым?" – спрашивал Марк, согревая мои холодные руки своими пылающими ладонями. "Но красивей тебя я никого не встречал". Шелковый голос сводил с ума, черты лица я видела так, словно это был не сон. "Я не хочу обидеть тебя, поверь мне! И не обидел бы никогда. Ты слишком чиста, чтобы я мог ранить тебя…"
Проснулась я без будильника, оттого, что по щекам текли слезы. Уже несколько дней, как слезы высохли, и вот опять. Поддавшись порыву, я начала сознательно вспоминать Марка, хотя запрещала себе это делать. Вот я вижу родное и самое прекрасное лицо на свете, вот слышу такой дорогой мне голос. С тревогой заглядываю в опасные глаза… Хватит отрицать очевидное – я влюбилась.
"Я люблю тебя, Марк".
Как я и думала, воспоминания не прошли даром – волна новой боли накрыла собой пелену тоски и безразличия, что едва утвердилась внутри меня. Теперь эта боль прорвалась в самый затаенный кусочек моего сердца и нагло поселилась там, распуская импульсы по всему телу. Значит, вот чего я боялась. Вот почему не хотела любить!
Мне стало душно в четырех стенах, захотелось выйти туда, где меня ничто не будет сдерживать.
Я вспомнила, что сегодня мне можно выходить на улицу.
Головной боли больше не чувствовалось – она превратилась в привычку. Перед глазами стояло любимое лицо.
Наспех умывшись и одевшись, я выскочила на улицу. Погода была хмурая, но без дождя. Почувствовав свежий холодный воздух, я жадно вдохнула. Прохладный ветер высушил стекающие слезинки, и я бросилась прочь от больницы. Когда проходила мимо качелей, на которых еще не так давно сидели мы с Марком, боль в сердце напомнила о себе с удвоенной силой.
Сбавив шаг, я подошла к деревянной скамейке. Прямо возле нее стоял огромный дуб с широко раскинувшимися ветвями и яркими листьями. На скамейку я забралась прямо с ногами, прислонившись спиной к мощному стволу. "Дуб – это символ силы и мудрости. Береза отдает силу, а дуб – забирает". Воспоминания в моей голове сменяли друг друга, и я не сопротивлялась им. Раз уж впустила в себя боль, теперь можно немного насладиться воспоминаниями…
Но я опять не рассчитала свои возможности – думала, что больнее уже не будет, но когда оторвалась от своих грез и открыла глаза, шокирующая действительность вызвала во мне новый приступ отчаяния.
Как же так?.. Его нет!
– Марк! Пожалуйста, вернись, – тихонько прошептала я. А после, потеряв над собой контроль, вскочила со скамейки и крикнула, что было сил: – Пожалуйста, вернись!! – Голос надорвался, словно отделяя букву от буквы, слог от слога.
Крик опустошил меня, и боль ненадолго сжалась в комочек и прекратила посылать импульсы по телу. Но только совсем ненадолго…
Задул сильный ветер, унося мои слова куда-то дале-ко-далеко. Я села и закрыла глаза. К счастью, мыслей не было, и я просто слушала свое дыхание, сначала частое и прерывистое, потом глубокое и медленное.
Со странным чувством расслабления я просидела там около получаса и вернулась в палату. Только спать на этот раз я не решилась. Теперь не хотелось смотреть сны о нем.
Примерно через час меня позвали к доктору.
– Ждешь хороших новостей? – с улыбкой спросил он.
– Хороших новостей, – усмехнулась я. Лишь одна новость могла бы быть для меня хорошей – о том, что мне принесли розы. Но этого не будет, поэтому я была равнодушна.
– Сегодня четверг. Выписываем тебя в понедельник. Еще неделю, максимум две, полежишь дома. Какие препараты будешь принимать, объясню во время выписки. Ну, что, рада?
– Да, – вяло отозвалась я. Дома, конечно, лучше. В комнате буду одна, и душ будет не общий. А так – в чем еще разница? Ни тут, ни там Марка не будет.
– Странно… Я думал, ты будешь в восторге.
– Конечно, я рада. Просто, я не ожидала ничего другого. Две недели уже прошло.
Вернувшись в палату, я покорно уставилась в потолок. До визитов еще далеко. А что, если опять выйти на улицу? Может быть, улучшиться внешний вид и мама будет меньше волноваться?
Решив прогуляться еще раз, я вышла из палаты.
Глава 8
Открывая тяжелую больничную дверь, я с кем-то столкнулась. Почувствовав пьянящий аромат и бешеный стук взбушевавшегося сердца, я подняла глаза, в которых с трудом удерживала счастливые слезы.
– Марк… – вполголоса произнесла я.
Легко придерживая тяжеленную дверь, Марк пропустил меня к выходу.
Сердечко радостно стучало в груди, выкидывая, выбрасывая ненужную теперь боль и тоску. Какая разница, как мне жилось все эти дни, и что я чувствовала три минуты тому назад? Главное, что сейчас я остро ощущаю все то, чего раньше не замечала. Сейчас самый конец сентября, но погода могла бы быть и лучше.
Да я же не накрашена!
Словно прочитав мои мысли, Марк позволил мне услышать его голос:
– Знаешь, а так даже красивей. Словно совсем маленький ребенок.
Какая разница, что он говорит и как жестоко играет с моим сердцем этими словами, главное – я могу слушать его волшебный голос. Жадно вдыхая пьянящий аромат его кожи, я, наконец, наяву любовалась им. Его безупречные очертания, которые я видела во сне или воспроизводила в своей памяти, оказались не так уж и совершенны. Казалось бы, куда еще прекраснее, но он стоял передо мной и выглядел в тысячу раз лучше.
– Я сказал, что твое желание для меня закон. Но мне показалось, что оно изменилось.
Я потеряла и забыла все слова на свете, в голове лихорадочно прыгали отдельные фразы.
Задул ветер, поддувая аромат Марка еще ближе ко мне. Я блаженно вдохнула его. По всей видимости, мое тело действует отдельно от разума.
– Жаль, что я не могу понять, что ты чувствуешь. Тебя очень сложно разгадать… – Моя сказка продолжалась, и его шелковый голос был обращен ко мне.
– Тебя еще сложнее, – чуть слышно прошептала я.
– Знаешь, я волновался. – Марк развернулся, приглашая меня на прогулку. – Твои друзья говорили, что ты… будто неживая. Наверно, они ошиблись, потому что… Просто потому, что я вижу – ты живешь.
Да, я ожила. Ожила, едва появился Марк.
– Все твои вопросы… – Его слова продолжали ласкать мой слух. – Я не знаю на них ответа. Если ты вновь спросишь, почему я пришел, могу сказать лишь, что захотел этого. Почему захотел – я не знаю. Если еще раз сейчас ты прогонишь меня, я больше не вернусь – обещаю. Ты хочешь этого?
– Нет.
– Тогда к чему все эти вопросы?
– Просто, я не верю в сказки.
– Но ведь я не принц.
– Это я не принцесса…
Мы замолчали, и я использовала это время, чтобы пройтись взглядом по контуру его губ и лишний раз убедиться в том, что происходящее – полный абсурд. Абсурд, который делает меня счастливой.
– Откуда у тебя такое упрямство и воля?
– О чем ты? Какая воля? – усмехнулась я. Никогда еще так сильно, как сейчас, я не ощущала отсутствия воли.
– Ты сильная. Неужели не знаешь? Ты очень сильна.
– Марк… – Его имя будто резало мои губы. – Ты даже не представляешь, насколько я оказалась слаба.
Мы говорили о чем-то одном, понятном обоим, хотя, наверно, каждый говорил о своем.
– Что сейчас будет? – Мой голос дрожал.
– О чем ты?
– Марк, ты должен понимать, что… – Я запнулась.
– Что я хочу знать: какова твоя цель. Просто все это… Все это… так не бывает, понимаешь?
– Мне не нужна цель. Рядом с тобой я хорошо себя чувствую – это все.
– Значит, ты сошел с ума.
– Я вполне адекватен.
– Однажды ты поймешь… что я совсем не нужна тебе, а я… я уже привыкну…
Я робко взглянула ему в глаза в надежде понять реакцию. Черная радужка сливалась с черным зрачком, обволакивая меня спокойствием и заботой.
– Так вот что тебя беспокоит!
– Да. Но помимо этого – состояние твоей психической деятельности, которая, возможно, связана с повышенной температурой тела.
Он улыбнулся, и его улыбка сразу отразилась на мне – пульс резко участился.