- Подъём! - кричал ротный дневальный и Сашке каждый раз хотелось его убить.
На все жалкие попытки людей хоть как-то расчистить плац перед утренним построением части, зима смотрела с лёгким пренебрежением. На месте собранного снега тут же появлялся богатый урожай вновь выпавшего...
Мороз ухал такой, что в казарме, рассчитанной на европейскую погоду, на политзанятиях замерзали чернила в дешёвых шариковых ручках.
- Пишите карандашами, мать вашу. - Замполит капитан Чернецов, матерясь от бессилия, не мог проверить усвоенного солдатами материала по напряженной международной обстановке. А как же служить Родине без этого?
- Упал - отжался! - подобная команда лиц второго года службы молодым бойцам, уже не вызывала как прежде классовой ненависти. - Вспышка с тыла!
"Духи" падали как подкошенные и энергично отжимались от негостеприимного пола! Какой ни есть, а всё же сугрев...
Даже небожителям-"дембелям", вместо картин родного дома, всё чаще вспоминалось немецкое слово "капут", то есть конец. Оно же писец, шибздец и остальные слова с подобным окончанием.
Потому примороженные офицеры в процессе боевой подготовки всё чаще употребляли слова и обороты родной речи, не переводимые на иностранные языки...
- Как мне налоела эта железяка! - Санька негнущимися пальцами, рукавицы он по дурости оставил в ротной каптёрке, поправил ремень автомата АКС–74, который упорно сползал куда-то с покрытого инеем чёрного погона на плече.
- Где ж вы лазите, паразиты, - он пытался не думать о потерявших чувствительность пальцах ног. - Терпения моего больше нет...
Силой воли Сашка попытался вызвать в воображении тёплое море, на котором побывал однажды в детстве. Получалось плохо, в памяти море трансформировалось в замёрзшую неприглядную лужу. Металл надоевшего автомата жёг, как раскалённый даже через шинель. Под носом предательски незаметно рос сталактит...
- Как есть хочется! - внезапно голод одержал временную победу над своим братом вечных желаний солдата. Рядовой вспомнил летние учения, когда их часть на необъятном Магдебургском полигоне, отрабатывала походные условия жизни и тактику ведения боя времён Первой мировой войны.
Он случайно нашёл за офицерскими палатками, в кустах, буханку ржаного хлеба, вероятно из неиспользованного командирского сухпайка. Сразу стало предельно ясно, почему буханки называют иногда "кирпичами".
- Аж звенит. - Добыча Сотникова имела твёрдость легендарного строительного материала. Если бы её вмонтировать в кладку стен, далёкие потомки страшно удивились бы умению предков строить на века. Но у него на буханку–кирпич были другие планы. При беглом осмотре трофея Ванька Пьяных, родившийся на Урале, с сомнением спросил:
- Как же мы её разрежем?
- Лёгко.
- Она ж каменная!
- Не боись, - Санька не собирался сдаваться. - Счас сделаем!
Буханка была немедленно отмочена в тёплой воде и без потерь разрезана на восемь частей. А ещё через пару минут безвозвратно пропала в бездонных глотках избранных пацанов его призыва. После этого случая ему торжественно присвоили уважительное прозвище "Голова".
Как ему, стоящему на перекрёстке времени и пространства, недоставало сейчас гранитного вкуса и мимолётной сытости той буханки хлеба!
- По-немецки, кажется, "брот". - Вспомнил он из школьной программы.
Вдруг в конце улицы послышался шум автомобильного мотора. Перед этим долгое время никакого движения в городке не наблюдалось. Только иногда в окне дома напротив отодвигалась занавеска, и кто-то мельком смотрел на чужестраного солдата. Мела позёмка и немцы не решались, не только выходить из дома, но и выезжать на своих пластмассовых "трабантах". Название переводилось на русский язык красивым словом спутник.
- Неужели наши? – Подумал Санька, заранее радуясь железному теплу материнских внутренностей родного бронетранспортёра, нагретому от двух прожорливых движков армейской машины ГАЗ–66. - Наконец–то!
Вскоре, однако, стало ясно, что это не колонна, а явно заблудившийся во времени и по погоде германец на своём драндулете.
- Может он заранее решил искать подарки на Новогодние праздники? - "Голова" злобно взмахнул полосатым жезлом. Игрушечная машинка бодро остановилась и вывалившийся из неё тощий немец, испуганно косясь на заиндевевший автомат оккупанта, начал что-то быстро объяснять:
- Ich gehe nach Hause!
- Что? - будь Сашка не таким замороженным, он и тогда бы ничего не понял бы, а уж тут… - Хенде хох! - Автоматически вырвалось у него.
Немец резко поднял обе руки и призвал в свидетели иностранного бога:
- Mein Gott!
- Тьфу ты, бес попутал. - Больше всего Сотников удивился, откуда у него вообще взялась подобная фраза. - Наверно, фильмов про войну насмотрелся...
Он жестом показал аборигену опустить руки. Тот не понимал и упорно тянул их вверх, словно моля Бога о великой милости.
- Руки-то опусти!– Прохрипел молодой солдат, измученный всеобщим международным непониманием. - Камрад, сигаретен.
- Ich verstehe nicht…
Временный пленник удивлено и затравленно посмотрел на него. Сотников с нажимом сказал:
- Понимаешь?
- Nein!
- Сигаретен. – Для облегчения понимания Сашка продублировал просьбу сурдопереводом. - Дай закурить, может, согреюсь...
- Oh! bitte, bitte. – Залепетал немец, тыча в район груди, почти полную пачку местных сигарет. - Halten Sie es!
- Бите–дрите–заморите!
Невесело пошутил Сотников и, едва поймав зубами одну, вытянул остро пахнущюю дрянь. Пачку вернул обратно, вообще-то он не курил.
- Всё, проваливай! – Санька взмахнул жезлом регулировщика. - Культурный какой, пожалуйста, говорит... Бога вспомнил. Ни хрена не понимает!
- Danke!
Обрадованный наследник императора Барбаросса, поняв всё без дословного перевода, мгновенно забрался в миниатюрный салон и отчаянно перегазовывая, быстро уехал.
- Я тебе покажу, пожалуйста! – Продолжал негодовать освободитель на всю немецкую нацию. -Оставьте их себе... На чёрта мне твои сигареты!
Сигарету для согревания подкурить не получалось. Пальцы предательски не гнулись и напрочь отказывались держать непослушную спичку. Санька в сердцах швырнул то и другое на снег, громко выругавшись от отчаянья. В это время, из дверей дома напротив которого он стоял, вышла молодая женщина. Словно привлечённая упомянутым мужским символом, она как зомби двинулась в его сторону.
- Я из дома ни за что бы не вышел. - мимолётно подумал Вовка.
Из одежды на ней имелся лишь лёгкий домашний халат, такой неуместный и жалкий на промёрзшей, продуваемой насквозь улице. В руках женщина бережно держала небольшой, но пузатый пакет.
- Куда же она? Замерзнет! – подумал первым делом солдат. - Хотя бы оделась теплее...
Миниатюрная местная жительница, поскальзываясь на ледяном треке бывшей когда-то культурной дорогой, упорно шла в его сторону.
- Красивая... и ноги стройные. – Эхом отметило истосковавшееся по женскому обществу подсознание. - Повезло какому-то мужику.
Невольная соблазнительница по кратчайшему пути пересекла задумчивую улицу и молча подошла к нему.
- Чего это она, – испугался "бравый" военный, на офицерском жаргоне "боец". - А вдруг диверсия и в пакете бомба!
Тут нужно сказать, что накачивали их бдительностью по самые уши, вражеское окружение и всё такое...
Санька нащупал собачку предохранителя и нервно дёрнул затвор автомата, в магазине которого, между прочим, было тридцать блестящих, боевых патронов.
Придерживая одной рукой полы разлетающегося халатика персикового цвета, замёрзшая красавица протянула объёмный бумажный пакет.
- Bitte Herr Soldaten.– Она мелко и часто дрожала, с трудом шевеля пухлыми, красиво очерченными губами. - Bitte!
- Чего?
Буквы неродного языка замерзали налету и никак не хотели складываться в понятные славянину слова. Они тыкались в задраенные холодом уши Сашкиной головы и не находя прохода, падали на стылую землю.
- Ничего не помню. - От неожиданности и скорости происшедшего Сашка забыл те немногие немецкие слова, которые знал по школе: "гутен таг" – добрый день и "ауф видерзеен" – до свидания. То, что она не хотела ему ничего плохого, он уже понял, но как быть? Взять пакет? Но что там и зачем она даёт его?
- Что же делать, - первый национальный вопрос русских, как всегда остался без ответа. - А была, не была!
Сотников, наконец, решился и тут же из-за поворота, словно по волшебству, вынырнула заблудившая колонна и камуфляжный командирский УАЗик во главе.
- Как всегда вовремя! - он, как смог быстро, сунул пакет за пазуху шинели, еле успев показать жестом нужный поворот. Последняя машина, слегка притормозив, подхватила его на борт...