- Я не хочу утомлять вас. Это для вас, должно быть, очень утомительное испытание. - Мистер Брэддок сделал паузу, и, невзирая на усталость, Эндрю улыбнулся, вспомнив ткачиху Боттом:. "Я буду реветь нежно, как голубка".
- Я думаю, мы говорим о разных вещах. Я уверен, что вы не хотите мешать правосудию. Только расскажите присяжным, где вы останавливались две ночи тому назад?
- В коттедже у дороги на Хассекс.
- Конечно, не один? - Красное лицо сморщилось в усмешку, вульгарный рот с двумя большими, как могильные камни, зубами громко захихикал, казалось подавая пример присяжным и зрителям на галерее. Судебный пристав, сам ухмыляясь, небрежно призвал к тишине.
- Что вы имеете в виду? - Смех смутил Эндрю. Он был как в тумане, мысли его путались.
- Ответьте на вопрос, - вцепился в него мистер Брэддок. - Он достаточно прост. Вы были один?
- Нет. Зачем? Я был с…
- С кем?
Он замешкался. Он понял, что не знает ее имени.
- С женщиной?
Слово "женщина" казалось слишком обычным и грубым, чтобы описать то знамя, под которым он теперь сражался. Женщина? Он знал многих женщин, но Элизабет не была похожа ни на одну из них. Она была чем-то недосягаемым и бесконечно желанным.
- Нет, - сказал он, а затем, увидев, как большой рот мистера Брэддока открывается для нового вопроса, смутился. - По крайней мере… - сказал он и смущенно остановился. Ему безнадежно не хватало слов.
- Не шутите с нами. Это могла быть или женщина, или мужчина, или ребенок. Кто это был?
- Женщина. - И прежде, чем он смог добавить что-то к своему ответу, его захлестнула волна смеха, раздававшегося в каждом уголке зала суда. Он вынырнул из нее, будто полузахлебнувшись, красный, задыхающийся, не видящий ничего, кроме навязчивого лица, которое уже ринулось вперед с новым вопросом.
- Как ее зовут?
- Элизабет, - пробормотал он неразборчиво, но мистер Брэддок расслышал. Он передал его суду в виде шутки:
- Элизабет. А как фамилия этой юной особы?
- Я не знаю.
- Что сказал свидетель? - Сэр Эдвард Паркин постучал ручкой по листу бумаги перед собой.
- Он не знает ее фамилии, мой лорд, - с ухмылкой ответил мистер Брэддок.
Сэр Эдвард Паркин улыбнулся, и его улыбка, как разрешение, вновь вызвала смех в зале суда.
- Мой лорд, - продолжал мистер Брэддок, когда тишина была восстановлена, - неведение свидетеля не столь удивительно, как это может показаться. Мнения ее соседей по этому поводу сильно расходятся.
Эндрю наклонился вперед и ударил по краю загородки стиснутым кулаком.
- На что вы намекаете? - закричал он.
- Успокойтесь, - обернулся к нему сэр Эдвард Паркин, беря пальцами понюшку табака.
Он отвернулся и улыбнулся мистеру Брэддоку. Случай оказался более забавным, чем он ожидал.
- Мой лорд, я приведу свидетеля, чтобы доказать, что девушка - дочь, возможно незаконнорожденная, женщины по имени Гарнет. Женщина умерла, и никто не знает, был ли у нее когда-нибудь муж. У них был квартирант, которому достался хутор, когда женщина умерла. Общее мнение в этой местности таково, что девушка была не только дочерью этого человека, но и его любовницей.
- Где этот человек?
- Он умер, мой лорд.
- Вы предполагаете вызвать девушку как свидетеля?
- Нет, мой лорд, информация попала в мои руки только что, но в любом случае девушка не была бы свидетелем, которому присяжные могли бы доверять. История очень грязная.
- Боже мой, знаете ли вы, что такое красота? - закричал Эндрю.
- Если вы не можете помолчать, - оборвал его сэр Эдвард Паркин, - я заключу вас под стражу за неуважение к суду.
- Мой лорд, - взмолился Эндрю и запнулся, пытаясь стряхнуть туман усталости, который окутал его мозг и мешал говорить.
- Вы хотите что-то сказать?
Эндрю поднял руку ко лбу. Он должен найти слова в тумане, который накрыл его, слова, чтобы рассказать о золоте свечей, разлитом далеко в глубине мозга.
- Говорите, что вы хотите сказать, или молчите.
- Мой лорд, там нет грязи, - прошептал он очень тихо. Не было, казалось, никакой надежды найти слова, пока он не поспит.
- Мистер Брэддок, свидетель говорит, что там нет грязи. - Смех ударил Эндрю по голове, так что он физически ощутил боль, как от града.
Мистер Брэддок почувствовал, что смех мчит его к победе.
- Припомните, что было два утра тому назад. Мы опустим ночь, - добавил он со смешком. - Вы помните женщину, пришедшую в коттедж?
- Да.
- Это правда, что ваш друг без фамилии, Элизабет, сказала женщине, что вы ее брат?
- Да.
- Почему?
- Я не помню.
- Она говорила, что вы гостите у нее неделю?
- Я думаю, да. Я ничего не помню. Я устал.
- Это все, что я хотел спросить у вас.
"Неужели наконец можно сесть и уснуть?" - с сомнением подумал Эндрю. Его опасения оправдались. Встал сэр Генри Мерриман.
- Вы жили в коттедже в течение недели?
- Нет. Две ночи. И все.
- Подумайте как следует. Не можете ли вы вспомнить, почему она солгала? Чтобы помочь вам?
- Конечно. Она бы никогда не солгала для себя. Просто я боялся, что женщина проболтается в городе. Я боялся Карлиона.
- Почему вы его боялись?
- Он знал, что это я предал его. Он гнался за мной. Он пришел в коттедж, когда я был там. Но она спрятала меня. Она обманула Карлиона. Она была бесстрашной, как святая. Она пила из моей чашки. Как он может говорить, что тут какая-то грязь? Это все ложь, что они говорят о ней. Если бы я не так устал, я мог бы вам все рассказать.
- Почему она поступила так ради вас? Вы были ее любовником?
- Нет. Просто из милосердия. Я клянусь, что никогда не касался ее.
- Спасибо. Это все.
Эндрю стоял, не веря, что все кончилось, что он сделал то, о чем просила Элизабет, что все теперь позади и он может спать. Он почувствовал, что кто-то тянет его за рукав. Он споткнулся, спускаясь по ступенькам, все еще влекомый рукой, которая теперь мягко и настойчиво тянула его по направлению к двери.
Когда он проходил мимо скамьи подсудимых, его окликнули: "Эндрю". Он остановился и обернулся. Он не сразу мог сосредоточиться. Это был Тимс.
- Вытащи меня отсюда, Эндрю, - молил он.
С галереи раздалось враждебное бормотание, и Эндрю покраснел. Гнев, беспричинный и неуправляемый, против себя, против своего отца, против этого мальчика, который на миг пробудил его, подсказал ответ:
- Ты дурак. Я тебя туда засадил.
Потом он оказался за стенами зала суда.
- Я хочу спать, - сказал он. - Можно мне идти?
Оказалось, что он говорит с офицером.
- Не суйся на улицу, - ответил тот, - там толпа. Ты не слишком-то популярен. Лучше подожди, пока кончится дело. Тогда о тебе позаботятся.
- А можно где-нибудь… - Он оперся рукой о стену, чтобы не упасть.
- Есть комната для свидетелей.
- Я не могу туда идти. Они не дадут мне покоя. Нельзя ли где-нибудь еще?
Офицер немного смягчился.
- Здесь, - сказал он, - посиди лучше здесь. - Он указал на скамью у стены. - Это против правил, - неохотно добавил он, но Эндрю уже рухнул на нее и мгновенно заснул сном без сновидений, в котором лишь на миг смешались лица, бородатые и сердитые, хихикающие и красные, и одно бледное лицо, золотой туман и… больше ничего.
- Это доказывает вину подсудимых. - Голос сэра Генри Мерримана, просачиваясь через тяжелые двойные двери суда, доносился слишком тихо, чтобы потревожить сон Эндрю. Для него, довольного, неведающего, спящего без сновидений, могли пройти недели, а не часы. Голос был шепотом. И все. Он не проснулся, когда, задолго до того, суд удалился на ланч. Тогда шепот свидетелей перестал раздаваться в коридоре. Стало тихо, потом донеслось шарканье ног людей, встающих со своих мест, а затем, когда двери суда распахнулись, - громкие голоса, шумные разговоры, похожие на взрыв бомбы. Эндрю спал, спал, когда тяжелые шаги неохотно протопали обратно, отягощенные плотным ланчем, спал и когда двери закрылись и шепот свидетелей зазвучал вновь.
Офицер в коридоре приложил ухо к двери и слушал, жадный до любого развлечения, чтобы развеять скуку. Он бросил взгляд на Эндрю, в надежде поговорить, но Эндрю спал.
Заключенные защищались, насколько офицер мог понять из разрозненных заявлений, которые до него доходили. Речь каждого была написана для него адвокатом и читалась невыразительным запинающимся голосом. Через стеклянные двери офицер мог видеть заключенных. Разбирательство вступало в свою финальную стадию, так же как и день. В помещении суда было уныло и серо, но недостаточно темно, чтобы зажечь свет, заключенные, несмотря на веру в присяжных, испытывали уныние и были немного напуганы. Каждый, читая по своей бумаге перед собой, ощущал сковывающее присутствие мертвеца, который явился, чтобы опровергнуть их аргументы. Человек был убит. Сотни алиби не могут превратить этот факт в ложь. Как будто по общему согласию решив принести в жертву нежеланного Иону, они немного отодвинулись от полоумного юноши, небольшое свободное пространство вокруг которого в этом переполненном зале выросло до размеров пустыни.
Защита каждого человека слегка варьировалась. Этот в предполагаемое время драки пил с другом, тот был в постели с женой. Все привели свидетелей, чтобы подтвердить свои слова, и только заключение было одинаково: "Так помоги мне, Господи, я не виновен".
Четыре раза повторялись запинающиеся машинальные рассказы, так что офицер начал зевать, а затем все изменилось. Настала очередь Хейка, большого чернобородого человека, который угрожал Эндрю со скамьи подсудимых.