Я уж и не помнил, насколько страстно охала Мари Селест, задравши юбку. Тем не менее, подыгрывая повару, я похотливо хрюкнул, когда мы выходили через черный ход.
- Идиот, - выругался он.
Тогда мне было недосуг вникать в смысл его предостережения. Но не успел я ступить на задний двор, как за спиной у меня раздался шорох, и мне на голову обрушился такой удар, что искры из глаз посыпались. Я зашатался и даже не смог повернуться, чтобы рассмотреть нападавшего, поскольку кто-то с силой пихнул меня в спину и я упал. Теперь меня молотили по голове и ребрам. Я исхитрился вывернуть шею и сквозь кровь, заливавшую лицо, увидал над собой Мари Селест, скрестившую руки на груди.
- Осторожно, белье, - обратилась она к невидимому мужчине.
Слишком поздно: на простынях за ее спиной краснели кровавые брызги.
Я едва успел перевести дух и застонать, как новый удар оборвал и то и другое.
Повисла странная тишина, которую нарушали лишь глухие звуки ударов да хруст земли под башмаками Мари Селест, переступавшей с ноги на ногу. Я свернулся в клубок, колени подтянул к подбородку, защищая пах и живот. Еще один или два удара по голове - и свет померк у меня в глазах. Очнувшись, я услышал жалобное верещание, как будто плакал кролик, попавший в силки. С чего это Мари Селест так необычно стонет, подумал я.
- Тихо, - цыкнула она, и тут до меня дошло, что чудные звуки издает не что иное, как моя утроба.
- Наподдай-ка этому кобелю по яйцам, - послышался голос Мари Селест, - неповадно будет брюхатить девушек.
Мужчина примерился и рубанул мне по коленям, отчего ноги у меня распрямились и я безвольно распластался на земле. Между тем злодей изготовился нанести coup de grace, и я зажмурился. Вдруг заскрипели ставни, и где-то распахнулось окно. Я открыл глаза и встретился взглядом с Клод. Ее лицо в окне маячило прямо надо мной, словно полоска шпалеры. Глаза у нее были большие и ясные.
- Arretez! - взвизгнула Мари Селест.
Мужчина задрал голову вверх - и его как ветром сдуло. Вот уж не думал, что человек способен проявить подобную прыть. Хотя я только мельком видел мерзавца, сомневаться не приходилось: это был дворецкий Ле Виста. Вот, как говорится, рога-то и пообломали. Этот дворецкий давно имел на меня зуб. Теперь ясно: он ненавидит меня не на шутку, раз рискнул потерять место у Ле Вистов. Может, он ухажер Мари Селест?
- Что там у вас? Мари Селест, это ты? - Клод запнулась. - Никола?
Теперь из окна свешивалась целая куча голов - Женевьева де Нантерр, Беатрис, Бельвили, - и они все пялились на меня, будто птицы на червяка. Мне стало не по себе, и я снова закрыл глаза.
- Барышня, на этого господина напал какой-то проходимец! - запричитала Мари Селест. - Выпрыгнул невесть откуда да как налетит!
Внезапно меня затопила нестерпимая боль. Я застонал. Во рту горчило от привкуса крови.
- Сейчас спущусь, - крикнула Клод.
- И думать не смей, - отрезала мать. - Беатрис, пойди помоги Мари Селест.
Когда я опять открыл глаза, из окна выглядывала только Клод. И на меня снизошел покой. Мы улыбнулись друг другу. Смотреть на ее лицо было все равно что любоваться небесной голубизной сквозь листву деревьев. Но внезапно она пропала, словно ее оттащили от окна.
- Слышишь, ты, помалкивай, - прошипела Мари Селест. - Это был грабитель, ясно?
Я лежал ничком. Рассказать правду? И что я выиграю? В отместку Мари Селест нажалуется Беатрис, а та все донесет Клод. Не хотелось бы, чтобы Клод узнала про мою дочь.
Беатрис принесла бадью с водой и кусок сукна. Она опустилась на колени, приподняла мне голову и принялась смывать кровь с лица. Даже от легкого прикосновения я едва не потерял сознание.
Мари Селест опять завела шарманку про грабителя, но Беатрис слушала вполуха и молчала. И тут Мари Селест понесло: ее история обрастала все новыми подробностями, среди которых поминалась и застарелая вражда, и кошельки с монетами, и приятели братьев, и страшные проклятия, пока рассказчица вконец не запуталась.
- Кто-то его впустил. Значит, у него есть соучастники в доме, - в конце концов проговорила Беатрис.
Мари Селест было что-то залепетала, но вскоре поняла, что язык - ее враг, и умолкла на полуслове, как будто рот ей заткнули кляпом.
Беатрис оголила мне грудь и наложила повязки. Я дергался и стонал от боли. От моих воплей у Мари Селест снова развязался язык.
- Ну чистый зверь, просто жуть…
- Пойди принеси чистой теплой воды, - оборвала ее Беатрис.
Как только Мари Селест удалилась, Беатрис повернула голову к дверям у меня за спиной, и я догадался по этому движению, что кто-то стоит в проеме.
- Узнай, нет ли в доме арники. Если нет, сгодится настой из сухих ромашек или ноготков.
Некто, кем бы он ни был, удалился.
- Это Клод? - Язык у меня еле ворочался.
Беатрис продолжала молчать, и тогда я приоткрыл веки и поглядел ей прямо в огромные карие глаза.
- Нет, - сказала она. - Хозяйская дочка.
И не разберешь, врет или нет. Я повернул голову вбок и выплюнул два зуба, чуть не угодив на синюю муаровую юбку.
- За что тебя так? - спросила Беатрис мягко. - Хотя наверняка за дело.
- Беатрис, пошарь у меня в кармане.
Крашеные брови выгнулись домиком.
- Очень тебя прошу.
Она слегка помешкала, затем сунула руку под одежду и достала записку. Бумага была в крови.
- Отдай ее Клод.
Беатрис испуганно огляделась.
- Ты же знаешь, я не могу, - шепнула она.
- Нет, можешь. Ну очень тебя прошу. От ее имени тоже. Ты камеристка и обязана заботиться о хозяйкином благе.
Я буравил ее взглядом. Женщины не раз восторгались моими глазами. Хорошо еще, что не зубами.
Лицо Беатрис смягчилось. Она вздохнула, потупилась и, ни слова не говоря, сунула записку в рукав.
Мари Селест вернулась с чашей, от которой исходил сильный цветочный аромат. Я сомкнул веки и отдался во власть моих врачевательниц. В иных обстоятельствах прикосновение сразу двух пар женских ручек, гуляющих по моему телу, доставило бы удовольствие, но сейчас мне было до того худо, что я мечтал лишь о спасительном забытьи. Ненадолго во двор вышла дама де Бельвиль. Она кликнула слуг и наказала доставить меня на телеге домой. Уже сквозь сон я слышал, как она отчитывает Мари Селест.
Трое суток я не поднимался с постели. Суставы не гнулись, веки заплыли и почернели, нос распух, из-за трещины в ребре от малейшего шевеления все тело пронзало резкой болью. Я лежал пластом, ничего не ел, только пил пиво и спал большую часть дня, а ночью мучился бессонницей, проклиная невыносимые муки.
Я ждал прихода Клод. На четвертые сутки на лестнице раздались шаги, но это была не она. На пороге стоял Леон-старик и водил своими юркими глазами по моей холодной и мрачной комнатушке. Служанка из "Золотого петуха" еще не успела разжечь огонь и убрать остатки вчерашней еды. Леон редко появлялся в моем обиталище, предпочитая вызывать к себе. Огромным усилием я попытался сесть.
- Что, брат, набедокурил?
Я хотел было возразить, но передумал. Леону лгать бесполезно, он все про всех знает.
- Меня побили.
Леон усмехнулся:
- Отдыхай пока. Набирайся сил. Скоро ты отправляешься в паломничество.
У меня глаза на лоб полезли.
- Куда?
- Только не на юг, а на север. Поглядишь на брюссельскую реликвию.
ЖЕНЕВЬЕВА ДЕ НАНТЕРР
Всю дорогу домой Клод дулась. Она неслась как ураган и чуть не сшибла с ног мальчишку-подметальщика, который убирал мусор и лошадиный навоз. Беатрис едва поспевала за ней. Она пониже Клод - та ростом пошла в отца. В другое время я бы посмеялась, глядя, как Беатрис трусит по дороге, точно маленькая собачонка, следующая за своей хозяйкой. Но сейчас мне было не до смеха.
Я оставила попытку догнать дочь и пошла более степенно. Скоро Клод оказалась далеко впереди, и слуге, сопровождавшему нас на улицу Корделье и обратно, пришлось метаться взад и вперед, поскольку он не осмеливался ни попросить Клод умерить шаг, ни меня прибавить ходу. К тому времени как мы поравнялись с воротами Сен-Жермен, Клод с Беатрис уже скрылись из виду.
- Оставь, - сказала я слуге, когда он в очередной раз подбежал к нашей группе. - Все равно они уже рядом с домом.
Камеристки загалдели. Мое поведение действительно казалось малопонятным. Весь последний год за Клод повсюду ходили по пятам, и вдруг я позволяю ей разгуливать без присмотра, и это после того, как мужчина, от которого ее уберегали, заявился в дом, где мы находились в гостях. Как Клод умудрилась подстроить свидание прямо у нас под носом? Я просто глазам своим не поверила, хотя тотчас признала Никола, несмотря на кровь и ссадины. Я была потрясена до глубины души и стояла довольно долго, унимая дрожь. Клод тоже притихла, ей явно не хотелось обнаруживать свои чувства. Так мы и стояли с ней рядышком, словно два изваяния, и смотрели на распростертую на земле фигуру. Только Беатрис хлопотала, точно пчелка над цветком. С огромным облегчением я отослала ее во двор.
Я устала постоянно терзаться мыслями о Клод. Устала тревожиться за нее. Тем более что ее саму ничего не заботит. В какой-то миг у меня даже возникло искушение толкнуть ее в объятия этого художника, прикрыть за ними дверь - и будь что будет. Естественно, я такого не сделаю, и все же я позволила им с Беатрис убежать вперед - в смутной надежде, что Беатрис введет ее во грех вместо меня.