8
Дом, приютивший меня, находился выше других. В селении жили старики, и подняться на гору было для них делом нелегким. Поэтому первого нового человека я увидела не скоро. Раз в месяц старушку навещала ее подруга - такая же сухонькая, сгорбленная и проворная. Это была банщица Яковлевна.
Увидев меня впервые, она всплеснула руками:
- Господи помилуй! Это что за негра такая? Откуда?
- Бог ее знает, - ответила моя хозяйка, - приблудилась, из лесу пришла…
- А Петровичу ты сказала?
- А то ты нашего Петровича не знаешь! Уже с утра лыка не вяжет. Да и зачем ему говорить? Погубит приблуду, как Иеланума…
Во время этого разговора я сидела на стуле посреди комнаты и вертела головой, стараясь понять, о чем они говорят и чем мне грозит этот визит. Сердце мое трепетало, как флажок на ветру.
- Наверное, мы ее напугали, - заметила Яковлевна, - смотри, как дышит.
- Иди, посиди с нами! - позвала меня за стол хозяйка, - чаю попьем…
- Помыть бы ее нужно… - заметила банщица, - а на голове-то что! Прическа, как у Игнасио из "Тропиканки"!
- Не у Игнасио, а у Хуана Карлоса!
- Ты все путаешь. Карлос - сын миллионера, у него не может быть такой прически! - авторитетно сказала Яковлевна. - А Игнасио - тот бедняк, в которого влюблена Мария!
Старушки заспорили. Обиженная Яковлевна стала собираться домой. Я взволнованно смотрела на обеих.
- Ну чего ты, Яковлевна, - миролюбиво произнесла моя хозяйка. - А как же чай?
Яковлевна поджала губы, но все же уселась на место и снова уставилась на меня.
- На вот! - произнесла наконец она, протягивая мне печенье.
Обе подруги, подперев руками подбородки, смотрели, как я ем.
- Знаешь что, - сказала Яковлевна, - она хоть и приблуда, а все же - девка! Ты приводи ее ко мне завтра, ближе к ночи. Я воду нагрею - искупаем ее. Может, и к Петровичу заведем. Какая-никакая, а все же - власть. Может, ищут ее…
Я перестала жевать печенье и отчаянно замотала головой.
- Нет уж! - решительно сказала моя хозяйка. - Бог послал - Бог и решит, что дальше делать. Хватит с нас Иеланума, у меня за него до сих пор душа болит. Сообщили о нем - и что? Кому он тут мешал? А был он - посланец. Истинно говорю - святой… Может, эта приблуда нам вместо него дана…
- Да, Иеланума жалко… - вздохнула Яковлевна и обернулась ко мне: - Ты знаешь Иеланума?
Это имя меня взволновало. От сочетания звуков захотелось плакать. Имя звучало печально и тревожно, как зашифрованная фраза, как название пропасти, как вой одинокого зверя. В нем не было ничего человеческого.
- Да не знает она его! Не трогай девку. Видишь, она не в себе… - сказала моя старушка.
И они заговорили о таинственном Иелануме. Я прислушивалась, пытаясь разобрать их слова…
9
…Его нашли пятнадцать лет назад в медвежьей берлоге. А до этого местные жители не раз видели в лесу странное существо, передвигающееся на четвереньках, но без шерсти и хвоста. Существо с обезьяньим проворством бежало следом за большой медведицей. "Оборотень!" - решили крестьяне и перестали охотиться в тех местах. Медведица вреда не приносила. Более того, находилась под охраной закона, запрещающего истреблять редких животных.
Потом времена изменились. Внизу, у трассы, построили частный ресторан, и хозяин внес в меню дорогое блюдо - отбивную из медвежьего мяса. За каждую тушу платил бешеные для этой местности деньги. А денег у населения было маловато. Вот тогда-то и пришел черед медведицы.
Семеро односельчан, вооружившись ножами и кольями (многие уже сдали оружие в милицию), отправились на поиски берлоги. Перед тем каждый сходил в церковь и мысленно попросил Бога избавить его от первого удара.
Стояла зима. Медведица спала в своей берлоге. Ее выкуривали дымом, совали внутрь берлоги факелы, пытались разбудить криками и звоном крышек от походных котелков. Наконец с угрожающим ревом она медленно вылезла из своего убежища и встала на задние лапы, загораживая собою вход. "Разом!" - скомандовал вожак, и семь кольев впились в грудь двухметрового зверя. Медведица сделала несколько шагов и упала так, что колья под весом тела пронзили ее насквозь. Они торчали из спины и делали ее похожей на мифическое животное.
А потом в берлоге нашли "оборотня"… Он лежал в глубокой выемке, еще хранившей тепло медвежьего тела, и тихо скулил. Когда странное существо вытащили наружу и бросили рядом с телом медведицы, вокруг которого уже расплывалось красное пятно, превращая снег в вишневую пенку, "оборотень" поднял голову кверху и издал странный звук: "И-и-е-е-ла-а-ну-у-м-м-м!.."
Медведицу повезли в село на санях. Существо завернули в кожух и положили рядом с ней. А по дороге завезли в местную амбулаторию. Здесь работали фельдшер и пожилая медсестра. Осмотрев пациента, они пришли к выводу, что это человек. Только одичавший. Видимо, он прибился к медведице, потерявшей своих детенышей, и она вырастила его. Сколько лет человек провел в лесу, откуда он и какого возраста - все это оставалось загадкой. Первое время существо рвалось на улицу и протяжно выло. По звуку вырывающемуся из его гортани, ему дали имя - Иеланум.
Семь лет до него никому не было дела. Иеланум жил в амбулатории. Его научили надевать холщовые штаны и сорочку, есть из миски и спать в кровати. Местные жители по очереди приносили ему еду. Бывало, шли в амбулаторию, как на праздник или в церковь, всем семейством, а потом через окно наблюдали, как он ест. Заметили: посещение "лешего" приносит удачу. То выздоровеет корова, то придет из города долгожданное письмо от родственников… Старый фельдшер, соскучившийся по науке, каждый день занимался с Иеланумом, записывая его реакции в большую амбарную книгу. Бо́льшую часть времени Иеланум сидел на койке и смотрел в окно. Зимой в его памяти, очевидно, всплывала картина убийства медведицы, и он душераздирающе выл на луну.
А потом в селение начали приезжать журналисты. Сначала - местные, потом - из столицы, а позже - и иностранные. Иеланум прятался от вспышек фотоаппаратов и камер и угрожающе рычал.
Однажды в село въехал зеленый фургон. По распоряжению сверху Иеланума забирали для исследований в столицу. У амбулатории собрался народ, "леший" бился в руках крепких санитаров, фельдшер плакал и пытался вырвать своего подопечного из рук садистов. Когда Иеланум обессилел и затих, его бросили в кузов.
Фургон уехал. Еще долго в ушах сельчан звучал его последний крик: "И-и-е-е-а-а…" Больше об Иелануме никто ничего не слышал.
Правда, три года спустя в программе "Взгляд" показали сюжет о странном человеке, живущем в доме престарелых где-то в… Башкирии. Местный врач поведал с экрана, что человека воспитала медведица. И, несмотря на то, что он давно уже живет среди людей, он так и не научился ни разговаривать, ни понимать человеческую речь. Потеряв научный интерес к феномену природы, его поселили здесь, среди старых и убогих. Врач рассказывал и поглаживал пациента по лохматой голове, а тот смотрел в телекамеру немигающим взглядом. Кто-то из сельчан смотрел этот сюжет и после, собрав у сельпо толпу зевак, бился об заклад, что это был их Иеланум…
…Имя его - ветер в поле, имя-вой, в котором больше смысла, чем в человеческой болтовне.
Иеланум не любит слов и никогда не найдет себе собеседника. Слова - пиявки, которые наполняют рот горечью.
Иеланума вытолкнули в мир, и мир не принял его.
Иеланум смотрит на жизнь из глубокого колодца, но видит только круглое пятно яркого света и ничего не понимает в суете теней вокруг себя.
Иеланум строит свой мир - в себе.
Иеланум не заставляет любить себя.
Иеланума никто не любит - он вызывает лишь страх и отвращение.
Одиночество Иеланума не согрето ни одним лучиком, ни одной случайной птичкой, несущей в своем клюве ветвь на вершину его одиночества.
Одиночество Иеланума - бесконечно.
Иеланум бредет из темноты во тьму - свет пугает его.
Иеланум - свет света и тьма тьмы: ни там, ни тут его не поймать.
Никто не обращается к нему, никто не зовет его - и только поэтому мир не переворачивается.
Иеланум - тот, кто обезумел по собственному желанию…