Карни взял другое кресло, а первое отвернул к стене. Голову он наклонил набок, поскольку шея одеревенела словно кочерга. Растирания не помогали.
- Я вас убедил? - спросил Уимс Фольца. - Вы теперь скажете моим соседям, что я не занимаюсь колдовством и не практикую без лицензии?
- С удовольствием сказал бы, - сказал Фольц, - но это не главная причина, по которой мы здесь.
- Да? - удивился Уимс.
- Да, сэр, - кивнул Фольц и достал из внутреннего кармана пиджака фотографию. - Мы хотели спросить вас, знакома ли вам эта женщина, и не знаете ли вы, где ее можно найти. Последнее место, где ее видели - ваше парадное.
Уимс, помедлив, взял фотографию, внимательно изучил.
- Миссис Мэри Стайлс Кантуэлл. Прекрасно помню. Вам нужны точные даты, когда она приходила на прием? - Он открыл картотеку, поискал карточку исчезнувшей женщины, наконец, достал ее. - Всего четыре посещения. Четырнадцатого, пятнадцатого, девятнадцатого и двадцать первого июля.
- От чего вы ее лечили? - поинтересовался Фольц.
- Вы не могли бы направить эту штуковину в какое-нибудь другое место? - попросил Уимс.
- Какую штуковину?
- Ваш пистолет, - сказал Уимс. - Он направлен прямо на меня.
Фольц опустил взгляд на свою правую руку и обнаружил, что в ней действительно зажат пистолет. Пистолет, направленный на Уимса. Фольц был смущен и растерян, тем не менее пистолет не убирал.
- Уберите, пожалуйста, - сказал Уимс.
Фольц убрал пистолет.
- Спасибо, - поблагодарил Уимс. - Правда ведь, нельзя сказать, что я не сотрудничаю с полицией?
- Нет, сэр, - сказал Фольц.
- Это все жара, - посетовал Уимс. - От жары нервы у всех ни к черту. Дурацкая здесь система отопления - в этой комнате свариться можно, а в остальных ни дать ни взять Северный полюс. Тут градусов девяносто, не меньше. Джентльмены, не желаете снять плащи?
Карни и Фольц сняли плащи.
- Снимайте и пиджаки, - сказал Уимс. - Температура под сотню, не меньше.
- У вас обоих голова раскалывается, - продолжал Уимс, - и я понимаю, как вам тяжело сосредоточиться. Тем не менее прошу подробно рассказать, в чем меня подозревают.
- Четыре женщины из посещавших ваши сеансы пропали без вести.
- Только четыре? - переспросил Уимс.
- Только четыре, - подтвердил Фольц.
- Их имена, будьте добры.
- Миссис Мэри Стайлс Кантуэлл, миссис Эсмеральда Койн, миссис Кэролайн Хью Тинкер и миссис Дженет Циммер.
Уимс записал на листке только фамилии.
- Кантуэлл, Койн, Ройс… вы сказали Селфридж?
- Селфридж? - переспросил Фольц. - Кто такая Селфридж?
- Никто, - ответил Уимс. - Селфридж теперь никто.
- Никто… - эхом откликнулся Фольц.
- И каковы же ваши соображения насчет всех этих женщин? - осведомился Уимс.
- Мы думаем, вы их убили, - сказал Фольц. - Все они - богатые вдовы. Все они забрали из банка все свои сбережения, после того как побывали у вас, и все они исчезли. Мы полагаем, их тела где-то в доме.
- Вам известно мое настоящее имя? - спросил Уимс.
- Нет, - сказал Фольц. - Но когда у нас будут ваши отпечатки, думаю, выяснится, что вас разыскивают.
- Я сэкономлю вам время, - проговорил Уимс. - Скажу мое настоящее имя. Мое настоящее имя, джентльмены, Румпельштильцхен. Поняли? Давайте произнесу по буквам. Р-у-м-п-е-л-ь-ш-т-и-л-ь-ц-х-е-н.
- Р-у-м-п-е-л-ь-ш-т-и-л-ь-ц-х-е-н, - повторил Фольц.
- Думаю, вам следует позвонить и немедленно доложить об этом начальству, - сказал Уимс, протягивая к Фольцу пустую руку. - Вот телефон.
Фольц сграбастал воздух, как будто это и в самом деле телефон. При помощи несуществующего телефона он позвонил капитану Финнерти и коротко доложил, что настоящее имя Уимса - Румпельштильцхен.
- Ну и что вам сказал капитан Финнерти? - осведомился Уимс.
- Не знаю, - проговорил Фольц.
- Не знаете? - недоверчиво переспросил Уимс. - Разве он не сказал вам, что я заставляю людей проходить через зеркало?
- Верно, - кивнул Фольц. - Именно это он мне и сказал.
- Вы меня разоблачили, - сказал Уимс. - Я Румпельштильцхен, и я гипнотизирую людей, чтобы они проходили сквозь зеркала, чтобы уходили из этой жизни в другую. Вы верите в это?
- Верю, - сказал Фольц.
- Ведь, если подумать, такое вполне возможно, верно? - продолжал Уимс.
- Верно, - сказал Фольц.
- Вы тоже в это верите? - Уимс повернулся к Карни.
Карни стоял, сгорбившись от невыносимой боли в шее, плечах и голове.
- Верю, - проговорил он.
- Это прекрасно объясняет, что произошло с женщинами, которых вы разыскиваете, - сообщил Уимс. - Поверьте, они отнюдь не мертвы. Они пришли ко мне, несчастные, разочарованные в жизни, и я отправил их по ту сторону зеркала посмотреть, как там обстоят дела. И всякий раз они выбирали зазеркалье, не желали возвращаться назад. Я обязательно покажу вам зеркала, сквозь которые они ушли, только скажите сначала, есть ли еще полицейские снаружи или на пути сюда.
- Нет, - ответил Фольц.
- Только вы двое? - настаивал Уимс.
- Да.
Уимс легонько хлопнул в ладоши.
- Что ж, тогда пойдемте, джентльмены, и я покажу вам зеркала.
Он открыл дверь кабинета и придержал ее для гостей. Уимс внимательно наблюдал, как они выходят в холл, и с удовлетворением кивнул, когда оба детектива задрожали, словно от жуткого холода.
- Я же говорил - здесь как на Северном полюсе, - сказал гипнотизер. - Лучше оденьтесь, хотя, боюсь, это не очень поможет.
Карни и Фольц натянули пиджаки и плащи, однако дрожать не перестали.
- Надо взобраться на три лестничных пролета, джентльмены, - сообщил Уимс. - Мы направляемся в бальную залу на верху дома. Зеркала там. Лифт, к сожалению, давно сломан.
Лифт был не только сломан, а и вообще отсутствовал. Лифт, обшивка стен, светильники - все, что можно было снять, унесли задолго до того, как в дом въехал Уимс. Тем не менее гипнотизер предлагал детективам, ступающим по обломкам штукатурки, восхититься убранством:
- Вот золотая комната, а это - голубая, - говорил он. - Белая кровать в форме лебедя в голубой комнате, говорят, когда-то принадлежала самой мадам де Помпадур, хотите верьте, хотите нет. Вы верите? - Гипнотизер повернулся к Фольцу.
- Вам этого не доказать, - ответил Фольц.
- Разве на этом свете можно быть в чем-то уверенным, а? - вздохнул Уимс.
Карни повторил слово в слово:
- Разве на этом свете можно быть в чем-то уверенным, а?
- Эта лестница ведет в бальную залу, - сказал Уимс.
Лестница была широкая. У основания сохранился постамент, на котором когда-то стояла скульптура. Прежние перила отсутствовали - лишь торчащая арматура указывала, где находились балясины. Теперь перилами служила прибитая к стене загнутыми гвоздями труба. Из голых ступеней торчали ковровые гвозди, на некоторых еще болтались остатки красного ворса.
- На реставрацию лестницы у меня ушла уйма средств, - сказал Уимс. - Перила я нашел в Италии. Скульптура четырнадцатого века изображает святую Екатерину Толедскую - ее я приобрел в поместье Уильяма Рэндольфа Хёрста. А ковер, по которому вы ступаете, джентльмены, был соткан по моим рисункам в иранском Кермане. Идешь как по пуховой перине, верно?
Карни и Фольц не отвечали, завороженные немыслимой роскошью, однако стали высоко задирать ноги, как будто и впрямь шагали по пуховой перине.
Уимс открыл дверь бальной залы - к слову сказать, вполне приличную. Впрочем, вид ее изрядно портила надпись белой краской. "Не входить!". На ручке висели двое плечиков для пальто, глухо звякнувшие, когда Уимс открывал и закрывал дверь.
Бальная зала на верхушке башни была круглая. По периметру ее зеркала в полный рост чередовались с окнами, застекленными освинцованным стеклом пурпурного, горчичного и зеленого цветов. Из обстановки тут были три кипы перевязанных, словно для продажи, газет, две секции от игрушечной железной дороги и латунное изголовье кровати.
Уимс не стал расхваливать убранство залы. Он сразу же предложил Фольцу и Карни обратить внимание на зеркала - они были абсолютно реальны. Отражение зеркал в зеркалах превращало каждое зеркало в дверь, ведущую в бесконечную анфиладу.
- Похоже на пульт управления на железнодорожном узле, верно? - сказал Уимс. - Только взгляните, сколько путей расходятся от нас, манят к себе. - Он неожиданно повернулся к Карни. - Какой путь влечет вас больше всего?
- Я… я не знаю, - пробормотал Карни.
- Тогда через пару минут я вам что-нибудь посоветую, - сказал Уимс. - Такие решения не принимают сгоряча, ведь если человек проходит через зеркало, он - ну, или она - радикально изменяется. Правша становится левшой и наоборот - это же элементарно. Но дело не только в этом, меняется и личность человека, а главное, его - ну, или ее - будущее.
- Женщины, которых мы разыскиваем, прошли через эти зеркала? - поинтересовался Фольц.
- И женщины, которых вы разыскиваете, и еще десяток других, кого вы пока не разыскиваете, - кивнул Уимс. - Они пришли ко мне, богатые вдовы с неясными желаниями, но без веры, надежды, без неотразимой красоты, без мечты, в конце концов. У каких только докторов и разномастных шарлатанов они не побывали, прежде чем обратиться ко мне. Бедняжки не питали надежды на исцеление, ибо не могли описать симптомов своего недуга. Лишь я один способен был дать им и то, и другое.
- И что вы им говорили? - спросил Фольц.