- Хорошо, поговорим о чем-то другом, - спохватился Оуэн. Он по опыту знал: сокровенное желание женщины - нравиться, даже если она отшила мужчину восклицанием "Зачем вы так?".
- Вы читали о парне, который решился на операцию по изменению пола для того, чтобы участвовать в женских соревнованиях по теннису?
- Да, редкий случай.
Триси не блистала ни внешностью, ни умом. Зачем он затевает разговоры, зачем тревожит ее, рискуя поставить наивную женщину в неудобное положение? Чтобы принести ее в жертву бредовой идее любви втроем? Она ведь не охотничья добыча, которую, перекинув через плечо, приносят домой. С другой стороны, можно представить, как бы они обхаживали его, как бы ласкали.
- Я недавно читал еще об одном редком случае. В Айове есть мужская колония строгого режима. Охрана там состоит исключительно из женщин.
- Что же тут необычного? - В ее голосе послышались враждебные нотки.
- Не знаю. Только вот перемена пола, надзирательницы в мужской тюрьме… все это заставляет задуматься: для чего же на свете женщины?
- Да, - согласилась она. Было похоже, будто они полезли под стол искать там какую-то мелкую упавшую вещь - сережку или контактную линзу - и вот нашли. - Да, заставляет, даже если ты сама женщина.
Щербинка на краешке чашки, застарелая ранка печали касалась секса и нескладного долговязого Дуайта с его нелепыми смешками.
- Иногда, - рискнул Оуэн, - это злит. Женщины стали самостоятельнее, можно сказать, своенравнее, и это не радует. Посмотрите на Пэтти Херст. Убежала от папочки к какому-то гангстеру.
- На нее оказали психологическое давление. Ее похитили и промыли ей мозги! - резко возразила Триси. - Женское равноправие тут ни при чем.
Триси была моложе Оуэна и впитала феминизм с молоком матери. Женщинам его возраста приходилось добиваться прав, кто как мог.
Желание покорить Триси угасало. Оуэн не любил женщин, рассуждающих о политике. Ему нравились те, которые ко всему на свете относились с легкой иронией и были заняты делами сугубо личными, как и пристало в свободном мире.
- Знаете, что мне больше всего понравилось в этом году?
- Что Злюка Нивел не повторил свой рекордный прыжок, - неожиданно быстро ответила она, ловя ход его мыслей.
- Не угадали. Самое интересное событие - посадка межпланетной станции "Вайкинг" на Марсе. Целое столетие астрономы толковали о каких-то там каналах, и что оказалось? Поверхность Марса засушливее Аризоны.
Оуэн смотрел на ее лицо, пытаясь представить его в постели на подушке. Наверное, на нем будет написано взыскующее ожидание того, как он оценит ее решимость рискнуть репутацией.
- А знаете, почему мне это интересно?
- Вам просто нечего больше сказать. Нашли товарища по несчастью - и рады…
Триси неожиданно ткнула его в грудь, а сама ушла с выстуженной ноябрем веранды в светлую, теплую, наполненную многоголосой болтовней гостиную.
Мало кто из сотрудников фирмы "Э - О" заходил в эту монашескую келью - комнату с высоким, давно немытым окном, служившую Оуэну кабинетом. Чаще других здесь бывала младший программист Карен Джазински, нанятая полгода назад. Контракты и другие деловые бумаги Эд посылал партнеру на согласование. Посылал также свежие выпуски журнала "Компьютеры завтра". Чтобы попасть к Оуэну, Карен приходилось пройти по пустующему второму этажу (безлюдность свидетельствовала о застое в делах компании и незначительном успехе на растущем электронном рынке программы "Диджит-Айз 2,2") и постучать в металлическую дверь, которую он держал запертой изнутри.
Когда Карен первый раз принесла сюда документы, ее поразил необычно домашний уют сего обиталища: ворсистый ковер, на стене доска из пробкового дерева с прикрепленными к ней семейными фотографиями и благодарственными отзывами клиентов, подвесные полки с каталогами и справочниками. С потолка льется ровный дневной свет, на письменном столе большая лампа под узорчатым колпаком. Конторскую мебель из пластика дополняли удобное кресло с вельветовой обшивкой, широкий поролоновый диван с полосатым покрывалом и пышными подушками. Мониторы на отдельных подставках были соединены многоцветными многожильными проводами. Глаза у молодой женщины загорелись: помещение недвусмысленно демонстрировало свое предназначение, здесь было где разгуляться обоюдным фантазиям.
При первом появлении Карен Оуэну показалось, будто она во сне. Новая сотрудница отдала ему присланные Эдом бумаги и выскочила в пустой заводской коридор, но, как оба предчувствовали, настал день, когда, едва толстая дверь закрылась с тихим щелчком за ее спиной, вместе с документами она подала ему дополнительный сигнал: маленький влажный комок нейлоновых трусиков. С бегающими глазами Карен приподняла подол юбки - под ней ничего не было. Трусики были зажаты в кулаке Оуэна.
- У нас не так много времени, - проговорила она с двойным страхом: ее отсутствие на рабочем месте может быть замечено, а сама она отвергнута.
Карен была невысокая, с мелкими чертами лица и пышной гривой вьющихся волос. B ee глазах застыло выражение постоянно недоедавшего ребенка - словом, одна из многих тысяч недавних подростков, повзрослевших в нездоровом свете катодных лучей. Сердце у Оуэна захолонуло.
- Тогда не будем терять ни минуты, - ответил он, запинаясь и стягивая джинсы.
Карен скинула с себя серую фланелевую юбку и дешевые туфельки, оставшись в розовой блузке и белых носках, потом осторожно сняла очки и сосредоточенно сжала губы над острым подбородком.
- Нет, вы только посмотрите! - воскликнула она, увидев, что Оуэн уже настроился приступить к делу.
Прелюдию Карен провела исключительно быстро: она спешила. Наверное, желание появилось у нее еще по пути сюда. Или она сняла трусики у его двери, подчиняясь внезапному порыву? Ее поколение дало себе волю - после двух веков воздержания.
- Почему тебе этого хочется? - спросил Оуэн во время их короткой передышки.
Карен лежала под ним на диване, закинув ноги ему на плечи. Она не боялась показаться бесстыжей.
- Мужчины в твоем возрасте вечно заводят пустые разговоры. Как дети! "Почему?", "Что потом?" А потом ничего! Есть только сейчас. Бум, бэм, спасибо, мэм.
- Ты удивительная.
- Вовсе нет, мистер Маккензи. Я не удивительная. Я трезвомыслящая и собой не полная страхолюдина, но и все. И если начистоту, для тебя я просто очередная дурочка, с кем можно развлечься.
- А что я для тебя?
Карен молчала. Оуэн почти физически ощущал, как летят секунды. В любой момент могла позвонить Филлис. Или Эд. Он обещал тому пересмотреть программу страховой компании. Страховщики хотели знать, как сохранить достигнутый уровень доходности в условиях падения спроса на их услуги.
- Ты? Ты обалденный старый мужик. Мне когда-то понравился твой "Диджит-Айз". Я стала забавляться этой программой, когда начинаю скучать по тебе и хочу тебя видеть.
- Значит, скучаешь. И хочешь видеть?
- Конечно. И это просто биология. Тупая биология, требующая производства потомства. Но мне детей не надо. Пока. Сейчас я хочу почувствовать тебя в себе.
Разговаривать так друг с другом они могли только в крошечном, отделенном от остального мира пространстве - отделенном толстыми стенами так же, как его мозг отделен от мира черепом; они занимали его так же, как занимает наши головы беспрестанное копошение мыслей.
- И как часто ты этого хочешь? И когда придешь снова? Мне нужно знать, чтобы быть на месте.
С Ванессой он всегда планировал встречи. Как-никак у него четверо детей, требующих внимания.
- Ну вот, опять ненужные разговоры. Приду, когда захочу и когда смогу. Не забывай, я должна работать. Деньги мне платят здесь за работу. Кроме того, приходится быть осторожной. Люди догадываются, что ты не прочь… ну, в общем…
- Неужели догадываются?
- А как же! Ты и сам об этом догадываешься. Не очень-то ты удивился, когда я задрала юбку.
Она была права - они вместе спланировали происходящее.
Прошло несколько недель, прежде чем Карен снова пришла к нему. Пришла робкой, жалкой просительницей: она сгорала от вожделения. Он чувствовал это и не был в восторге оттого, что получил над ней такую власть. "Я на минутку", - сказала она, но он заставил ее снять блузку, чтобы позабавиться ее острыми грудками - так же, как она ради забавы набирала на клавиатуре его "Диджит-Айз". Сравнительно невинное занятие закончилось сексом. С годами Оуэн научился завлекать женщин в постель без клятв и высокопарных слов. Временами даже Ванесса переставала ему нравиться, хотя он и толкал ее на откровения, чтобы услышать, что она скажет о знакомых женщинах из их окружения.
- Знаешь, мне нравится Фэй, несмотря на ее вздорный характер. Но она не умеет одеваться, носит до смешного длинные юбки, чтобы скрыть кривые ноги.
- Я не замечал, что у нее кривые ноги.
Ванесса засмеялась низким грудным смехом.
- Еще бы, ты смотрел только на то, что между ними.
- Я все еще чувствую себя виноватым перед ней, попортил ей жизнь.
- И напрасно. Фэй как бабочка. А бабочки сколько живут? День? Два? Когда муж у тебя алкоголик, ты поневоле становишься жертвой. Потом она сделалась твоей жертвой. Нет, Фэй просто рождена быть жертвой.
- А что ты думаешь об Алиссе?
- Спроси сначала об этом у себя.
- Не знаю, что можно сказать о ней.
- Никто не знает, у нее все скрыто.
- Одно очевидно: она привлекательная женщина.
- Все зависит от того, как твой желудок переваривает жир.
Он ущипнул ее за бок. Лицо Ванессы исказила гримаса боли, в глазах зажегся недобрый огонек.