Из шумного помещения собственной фирмы, где била ключом электронная жизнь, Оуэн выходил с воспаленными веками и неприятным привкусом никотина во рту. Но шагая по тротуарным плиткам, он опять чувствовал себя молодым и сильным. За плечами был скромный, однако многообещающий успех "Диджит-Айз". Он сворачивал за угол, шел по Приречной улице, чтобы перекусить в какой-нибудь из трех закусочных, и в любую погоду, будь то летняя жара или холодная зимняя слякоть, встречал все больше и больше знакомых лиц. Ему льстило, что его знают, что его провожают глазами. Он вспоминал, как в Уиллоу мальчишкой гнал по улице на роликовых коньках или на стареньком велосипеде, или на самокате, таща за собой сумку на колесиках, полную жареных каштанов, и кто-то из взрослых кивал ему или махал рукой. Он не был какой-нибудь знаменитостью, но его знали - в малонаселенных местах почти все знают друг друга.
И вот теперь в Миддл-Фоллс, встречая знакомую им с Филлис женщину, ведущую сынишку в парикмахерскую или в магазин детских игрушек, он чувствовал, будто ее приветливая улыбка - это цветок, приколотый им к лацкану пиджака. Внутри его существа рождалось приятное ощущение: его узнают. Он как бы созревал, не отдавая себе в том отчета, хотя другие это замечали.
Однако ему предстояло сделать еще один шаг в житейском образовании.
Чтобы отметить наступление весны, Дамхемы любили в мае устраивать у себя большую вечеринку. Дом их, старое с длинной верандой строение в стиле королевы Анны, огороженный высоким забором, мог вместить до сотни человек. Принимать гостей было стихией этой пары. Джок любил выпить, Фэй - покрасоваться в нарядах собственного изготовления. Пышные волосы отливали у нее медным блеском. Руки с наманикюренными ногтями летали подобно двум птицам. Ее появление словно освещало комнату.
Та суббота выдалась солнечной и теплой. Дубы во дворе Дамхемов еще не покрылись листвой, но уже зеленела лужайка и азалии уже роняли первые розовые лепестки. Поздней осенью в прошлом году был застрелен президент Кеннеди. Филлис родила четвертого ребенка, ясноглазую милую Еву.
Оба события глубоко тронули Оуэна, заставив вспомнить, что он смертен. Ева родилась неделей раньше положенного срока, когда он был в Калифорнии - смотрел, что может дать искусству программирования работа полупроводникового прибора Фэйрчайлда. В это время у Филлис и начались схватки: в родильный дом в Хартфорде ее отвез Эд. Медсестры приняли его там за отца будущего ребенка.
Когда под дубами сгустились тени и спиртное всем ударило в голову, Фэй Дамхем подошла к Оуэну:
- Оуэн, последнее время ты, кажется, не в настроении?
- Тебе кажется - не в настроении?
Словно для того чтобы не поскользнуться на траве в сандалиях на парусиновой подошве, Фэй взялась за его локоть.
На Оуэне был плотный хлопчатобумажный пиджак в полоску. Собираясь к Дамхемам на вечеринку, он надел его первый раз.
- Ты обычно такой оживленный.
- Нет, я рад, что я здесь.
Хозяйка была одета в коричневый жилет с искрой и длинную суконную юбку. Ее густые курчавые волосы, зачесанные кверху и собранные черепаховым гребнем с серебряной инкрустацией в пучок, горели медью в лучах заката. Она была блистательна, эта женщина с заливистым девичьим смехом. Ее нельзя было не заметить. С первых дней пребывания в Миддл-Фоллс Оуэн был поражен ее яркой внешностью. Его тянуло сблизиться с Дамхемами, хотя он чувствовал, что их жизнь движется по другой, более высокой, орбите.
- Здесь - это где? В Миддл-Фоллс или у Дамхемов?
- И там, и там, - Оуэна смущал ее пристальный взгляд. - Этот гребень - вы с Джоком купили его в Испании?
С коротким смешком она повернулась в сторону мужа. Оуэн залюбовался ее точеным профилем.
- Джок ненавидит Испанию, говорит, там одни цыгане и фашисты. Признает только Англию, где говорят на непонятном языке. Хотя их пабы тоже ему не понравились.
Фэй снова устремила на него настойчивый взгляд, словно давая понять, что хочет говорить о чем-то другом, не о муже. Черты ее лица были крупноваты. Большие карие глаза, подвижный рот, дуги бровей, покрашенные темнее, чем волосы. И широкие бедра в суконной юбке. Мелкие, точно следы от булавочных уколов, веснушки усеивали ее голые руки - живая женщина, а не видение из ночных снов.
Оуэну не хотелось, чтобы Фэй шла к другим гостям.
- Пожалуй, ты права. Последнее время я действительно не в настроении. Пропустил рождение дочери. Она должна быть нашим последним ребенком.
- Вы с Филлис, похоже, не страдаете бесплодием, - кивнула Фэй.
А они с Джоком? Детей у Дамхемов было двое, на вид слабеньких и застенчивых по сравнению с родителями.
- Не подумай, что мы то и дело занимаемся любовью, - сказал Оуэн. - Я даже не знаю, как это получается.
Вероятно, это было чересчур доверительное замечание. Свежая скользкая трава под ногами. Три порции джина с тоником. Оуэну почудилось, будто он стоит на краю пропасти. Но большеглазая, как и малютка Ева, Фэй приняла его слова всерьез. Она выжидающе приоткрыла рот.
- Там, в Калифорнии, я видел, как компьютеры сами обмениваются информацией. Вот где нам с Эдом стоило бы работать - в Кремниевой долине.
- Как интересно… - сухо протянула Фэй.
К ним подошла Филлис.
- Дорогой, - обратилась она к мужу, - понимаю, как приятно общаться с нашей очаровательной хозяйкой, но мы обещали няне вернуться домой в шесть, и вообще я хочу посмотреть, как там Ева.
Оуэн опять застеснялся больших, налитых материнским молоком грудей жены, выпиравших из-под простенького бежевого платьица, облегавшего ее располневшую от беременностей фигуру. Но как и всегда, Филлис держалась принцессой и произнесла покровительственным, под стать особе королевских кровей, тоном:
- Мы замечательно провели время, милая Фэй. Это ты хорошо придумала - собирать гостей в мае. "Уж лето близится…" - процитировала она напоследок старинный, тринадцатого столетия анонимный стих.
- Как, вы тоже? Кое-кто ушел, но большинство осталось. Я сейчас подам копченую ветчину. Ну пожалуйста…
- Не можем, милая Фэй, не можем по тысяче причин. Дома дел накопилось - уйма. И не очень-то я доверяю приходящим нянькам. Кормят детей чем попало. Еще раз спасибо, милая. - Филлис повернулась к Оуэну и сказала уже более твердо: - Пойду попрощаюсь с Джоком. Он на веранде. Жду тебя в машине.
Филлис ушла.
- Ты что, не видишь, из нее вот-вот молоко брызнет? - сказала Фэй голосом заправского обвинителя.
- Мне жаль, что мы не можем остаться.
- Еще бы не жаль! Но ты же слышал, у нее болят сиськи.
Фэй провожала его к подъездной аллее, ступая по свежескошенной траве и удлинившимся теням шумных гостей, завершающих трехчасовое сборище. Они шли слегка наклонившись вперед, словно боясь оступиться. Вдруг Оуэн с удивлением почувствовал, что Фэй обняла его за талию. Он, робея, сделал то же самое и стал поглаживать ее упругие бедра. Они были примерно одинакового роста, тогда как Филлис была чуть повыше него. Под ногами у них зашуршал гравий, тут кончалась подъездная аллея. Сквозь дурман внутренней дрожи Оуэну виделось, что они с Фэй идут точно влюбленная пара в бродвейском мюзикле. Взмывают вверх торжественные аккорды оркестра, и по золоченым ступеням солнечных лучей они поднимаются в поднебесье.
Любовниками они стали только осенью. Летом у обоих было полно забот: пристроить куда-нибудь детей на время школьных каникул, спланировать собственный отпуск, навестить живущих в других местах родителей. Бабушка Оуэна умерла, но оставался дед. Целые дни он проводил на диване, прислушиваясь, когда приедет почтальон. А тот приходил все реже и реже: окрестные фермы сносились под новую застройку, доставлять почту было некому. Раз в год Оуэн с Филлис и детьми навещали отчий дом. Мать Оуэна и его жена так и не сблизились. Даже их молчание говорило на разных языках. Бледный и постаревший Флойд Маккензи испуганно взирал на гостей, как будто в доме появилось шесть новых иждивенцев. Ему казалось, что школьный приятель, который взял его на службу и тем спас от безработицы, ни во что его не ставит и немилосердно эксплуатирует.
Резко, до опасной черты подскочило давление у матери Оуэна. Она познакомилась с Филлис, когда та еще не стала женой ее сына. Однажды невеста пришла к Маккензи с чемоданом чистого белья своего жениха - она выстирала его в стиральной машине родителей. Хозяйка дома не простила будущей невестке непрошеного вмешательства в их хозяйственные дела и на долгие годы затаила обиду, несмотря на то, что женитьба сына принесла ей внучат, ежегодные подарки к Рождеству, а затем и регулярную финансовую помощь. Свекровь коробили вольнодумство невестки, чересчур свободная манера одеваться и нежелание держать детей в строгости, хотя сама она не отличалась набожностью и не цеплялась за былые обычаи. Создавалось впечатление, будто этим двум женщинам тесно в одном доме, и приезжих часто выручали игры на заднем дворе и автомобильные прогулки.
Неприязненное отношение матери к Филлис, которая, в отличие от Эльзы Зайдель, не питала склонности к ссорам, сближало Оуэна с женой во время их кратких визитов к родителям, но возвращение в Миддл-Фоллс словно освящало его будущие супружеские измены.