Доктор Фрэнсис вошел в палату, и они с Ховардом пожали друг другу руки, несмотря на то, что виделись всего пару часов назад. Энн поднялась со стула:
- Доктор?
- Здравствуйте, Энн, - кивнул он и добавил: - Давайте сначала посмотрим, как он.
Он подошел к краю кровати и пощупал у мальчика пульс. Он оттянул ему одно веко, затем другое. Ховард и Энн стояли рядом, смотрели. Затем доктор отогнул одеяло и, приложив стетоскоп, послушал сердце и легкие. Прощупал живот. Закончив осмотр, подошел к табличке, поизучал ее. Потом взглянул на часы и нацарапал в табличке что–то еще, а затем посмотрел на Ховарда и Энн.
- Доктор, как он? - спросил Ховард. - Что же с ним такое?
- Почему он не просыпается? - спросила Энн.
Доктор был красивый мужчина, с широкими плечами и загорелым лицом. На нем был синий костюм–тройка, галстук в полоску и запонки из слоновой кости. Седые волосы были гладко зачесаны, и он выглядел так, словно только что пришел с концерта.
- Все более или менее, - сказал доктор. - Особенно радоваться нечему, могло бы быть и лучше, я думаю. Но в принципе все в порядке. Тем не менее, хотелось бы, чтобы он проснулся. Он должен скоро проснуться. - Врач снова посмотрел на мальчика. - Через пару часов мы будем знать больше, когда будут готовы результаты еще нескольких анализов. Но все вполне сносно, поверьте мне, не считая микротрещины черепа. Это есть.
- О, нет! - вырвалось у Энн.
- И легкое сотрясение, как я уже говорил. Ну и сказывается шок, сами понимаете, - сказал доктор. - Иногда такое наблюдается - при состоянии шока. Затяжной сон.
- Но он вне опасности? - спросил Ховард. - Вы сказали, что он не в коме. Вы же не считаете это комой, ведь нет?
Ховард ждал, не сводя с врача глаз.
- Нет, комой я бы это не назвал, - сказал тот и снова посмотрел на мальчика. - Он просто очень крепко спит. Это восстановление организма, тело приходит в норму. Реальной опасности нет, я могу сказать это наверняка, да. Но мы узнаем больше, когда он проснется, и когда будут готовы результаты других анализов.
- Это кома, - сказала Энн. - Своего рода.
- Нет, это еще не кома, не совсем кома, - возразил доктор. - Я бы не называл это комой. Но крайней мере, пока. Он перенес шок. При шоке - такая реакция дело обыкновенное; это временная реакция на физическую травму. Кома. Что ж, кома - это продолжительное пребывание в глубоком беспамятстве, она может длиться днями и даже неделями. У Скотти этого нет, насколько мы можем судить. Я уверен, к утру его состояние улучшится. Готов поспорить. Мы узнаем больше, когда он проснется, а проснуться он должен уже скоро. Конечно, вы можете поступить так, как вам хочется, - оставаться здесь или съездить на некоторое время домой. В любом случае, если вы решите поехать домой, поезжайте спокойно. Это нелегко, я знаю.
Доктор снова посмотрел на мальчика, затем повернулся к Энн:
- Постарайтесь не волноваться, мамочка. Поверьте, мы делаем все возможное. Просто нужно еще немножко подождать.
Он кивнул ей, снова пожал руку Ховарду и вышел из палаты.
Энн положила ладонь на лоб сына.
- По крайней мере, у него нет температуры, - сказала она. И тут же всполошилась: - Господи, какой же он холодный. Ховард! Почему он такой холодный? Пощупай его лоб.
Ховард коснулся виска ребенка. И у него перехватило дыхание.
- Я думаю, он должен сейчас быть таким, - сказал он. - Он же в шоке, не забывай. Доктор ведь объяснил. Доктор только что был здесь. Он бы сказал, если бы со Скотти что–то было не так.
Энн постояла еще некоторое время возле кровати, покусывая губу. Затем подошла к стулу, села.
Ховард опустился на соседний стул. Они посмотрели друг на друга. Он хотел сказать ей еще что–нибудь, успокоить, но ему тоже было страшно. Он взял ее руку, положил к себе на колено, и оттого, что ее рука была рядом, почувствовал себя лучше. Он тихонько ее стиснул и уже больше не выпускал. Они смотрели на сына и молчали. Время от времени он сжимал ее руку. В конце концов, Энн отняла ее.
- Я молилась, - сказала она.
Он кивнул.
- Мне казалось, я забыла, как это делается, но сейчас все получилось само собой. Просто закрыла глаза и сказала: "Господи, пожалуйста, помоги нам, помоги Скотти", остальное было легко. Слова сами пришли. Может, тебе тоже помолиться?
- Я уже молился, - ответил он. - Сегодня вечером молился, и вчера вечером. Ну, когда ты позвонила, то есть пока я ехал в больницу. Я молился, - сказал он.
- Это хорошо, - сказала она.
Впервые она почувствовала, что они вместе, что это их общая беда. Она вдруг поняла, что до сих пор случившееся касалось только ее и Скотти. Она словно не подпускала Ховарда, хотя все время он был рядом, и ему тоже нужна была поддержка. Она почувствовала, какое это счастье - быть его женой.
Та же медсестра вошла в комнату, пощупала пульс и проверила, как течет жидкость из бутылочки над кроватью.
Через час пришел новый врач. Он представился - Парсонс, сказал, что он из отделения рентгенологии. У него были кустистые усы. На нем были кожаные мокасины, ковбойская рубашка и джинсы.
- Мы заберем его вниз, чтобы сделать новые снимки, - сказал он им. - Нам нужны еще снимки, и еще хотим сделать сканирование.
- А что это такое - "сканирование"? - спросила Энн. Она стоила между этим новым доктором и кроватью. - Я думала, вы уже сделали все анализы.
- Боюсь, нам необходимы еще кое–какие, - сказал он. - Волноваться не из–за чего. Нам просто нужны дополнительные снимки, и мы хотим сделать сканирование мозга.
- Господи, - выдохнула Энн.
- Это совершенно обычная процедура для таких случаев, - сказал этот новый доктор. - Нам нужно выяснить, почему он никак не просыпается. Это стандартное обследование, не волнуйтесь. Через несколько минут мы заберем его вниз.
Вскоре в палату вошли два санитара с каталкой. Темноволосые, смуглые мужчины в белых халатах. Они перекинулись парой фраз на незнакомом языке, отключили капельницу и переложили мальчика с кровати на каталку. Затем они выкатили его из комнаты. Ховард и Энн вошли в лифт за ними. Энн всматривалась в лицо сына. Когда лифт поехал, она закрыла глаза. Санитары молча стояли у каталки, только раз один что–то опять сказал напарнику, снова на своем языке, а тот медленно кивнул в ответ.
Тем же утром, но чуть позднее, как раз когда солнце коснулось окон комнаты ожидания перед рентгеновским кабинетом, они выкатили мальчика обратно и повезли в палату. Ховард и Энн снова проехали с ним в лифте и снова заняли свои места возле кровати.
Они прождали весь день, но мальчик не просыпался. Иногда кто–то из них спускался в кафе, выпить кофе, а затем, словно вдруг вспомнив и почувствовав себя виноватым, вскакивал из–за стола и спешил обратно в палату. Доктор Фрэнсис пришел снова после обеда, еще раз осмотрел мальчика и ушел, заверив, что все под контролем и тот может проснуться в любую минуту. Время от времени заходили медсестры, те же, что и прошлой ночью. Затем в дверь постучалась молоденькая лаборантка, в белых брюках и белой блузе, в руках она держала небольшой поднос со всякими пробирками и трубочками, который поставила на тумбочку возле кровати. Не говоря им ни слова, она взяла у мальчика кровь из вены. Когда она нашла нужное место на руке и воткнула иголку, Ховард закрыл глаза.
- Я не понимаю, что происходит, - сказала ей Энн.
- Распоряжение доктора, - ответила лаборантка. - Я делаю то, что мне говорят. Сказали взять кровь, я беру. А что с ним случилось? - спросила она. - Такой лапочка.
- Его сбила машина, - объяснил Ховард. - Сбила и уехала.
Лаборантка покачала головой и снова посмотрела на мальчика. Затем взяла поднос и ушла.
- Почему он не просыпается? - спросила Энн. - Ховард? Я хочу, чтобы эти люди нам что–нибудь ответили.
Ховард ничего не сказал. Он снова сел на стул и положил ногу на ногу. Он потер лицо. Он взглянул на сына, затем откинулся на спинку стула и заснул.
Энн подошла к окну и стала смотреть на парковочную площадку. Уже наступила ночь, и машины заезжали и выезжали оттуда с включенными фарами. Пальцы Энн крепко вцепились в оконную раму. В самой глубине своего существа она чувствовала, что они на пороге чего–то ужасного, по–настоящему жуткого. Ей сделалось страшно, ее начала бить дрожь, и она стиснула зубы. Она увидела, как к входу подъехала большая машина, и какая–то женщина в длинном пальто села внутрь. Ей захотелось оказаться на месте этой женщины, и чтобы кто–то, - кто угодно, - увез отсюда туда, где бы ее ждал Скотти, где бы она вышла из машины, обняла его, а он бы сказал: "Мама".
Вскоре проснулся Ховард. Посмотрел на мальчика. Затем он встал со стула, потянулся, подошел к окну и встал рядом с Энн. Теперь они оба смотрели на парковочную площадку за окном. Никто не произнес ни слова. Но оба чувствовали, что творится в душе у каждого, как будто тревога сделала их прозрачными.
Дверь открылась, и вошел доктор Фрэнсис. В другом костюме и другом галстуке. Седые волосы были гладко зачесаны, и, похоже, он только что побрился. Он сразу подошел к кровати и осмотрел Скотти.
- Ему пора бы уже прийти в себя. Не понимаю, почему этого еще не произошло. Но могу вам сказать, что мы все уверены - мальчик вне опасности. Нам просто будет спокойнее, когда он проснется. Не вижу причины, ни единой причины, чтобы он не очнулся. Это произойдет очень скоро. Конечно, у него будет болеть голова, когда он проснется, можете даже не сомневаться. Но по всем признакам с ним будет все в порядке. Все показатели идеальные.
- Так что же, это кома? - спросила Энн.
Доктор потер гладко выбритую щеку.