- Кстати, я хочу вас предостеречь, - угрожающе понизила голос Ираида. - Больше никогда не подсовывайте моей дочери всяких ваших сомнительных знакомых. Весь этот сброд, который постоянно топчется в этой вашей лавке… Этих типов с неясным статусом и вообще… - Дама старательно подбирала подходящее слово. - …всех этих ваших… знакомых.
На слове "знакомых" было сделано особое презрительное ударение. А я подумала: как хорошо, что самая жуткая из моих случайных знакомых, Ираида, топчется в нашей лавке не часто. Да и что ей тут делать-то? Книг она наверняка давно уже не читает - шляпа мешает.
- А я и не подсовываю, - оставив свой нахлынувший было сарказм, пыталась защищаться я.
- Нет, подсовываете! - агрессивно настаивала Ираида.
- Так вы за этим собственно пришли, Ираида Васильевна? Чтобы меня предостеречь? - поинтересовалась я. Терпение моё уже было на исходе. Вот уж кому я совершенно не обязана давать отчёты, так это Ираиде Васильевне.
- Ну, разумеется!.. - удивляясь, что до меня всё так медленно доходит, возмущенно подтвердила дама.
- Тогда, считайте, пожалуйста, Ираида Васильевна, что вы меня уже предостерегли. Я вашу речь внимательно выслушала. Если вы не желаете приобрести марки, значки или статуэтку, то я вас больше не задерживаю, - сказала я и сердито отодвинула чашку.
Такое откровенное предложение, по-видимому, показалось Ираиде оскорбительным, и поэтому она снова открыла свой ярко-красный рот и без обиняков разъяснила, что она обо мне думает.
Ну вы, наверно, уже догадались, что ничего хорошего она обо мне не думала. Высказавшись и переведя дыхание, Ираида продолжила:
- И ещё раз обращаю ваше внимание!.. - рявкнула она. - Оставьте, наконец, мою дочь в покое! Вы, в компании со всем своим сбродом, толкаете Кристиночку в пропасть. А Кристиночке нужно самосовершенствоваться, ей нужно уединение, размышление. Вместо этого вы не только таскаете её на эти… пошлые джазовые концерты, но ещё и подсовываете ей всяческих прощелыг! И вообще… вы на неё очень плохо влияете!
Всё! моё терпение лопнуло. К сожалению, даже не иссякло, а именно лопнуло, - плотину моей сдержанности, наконец, прорвало.
- Знаете что, - сказала я Ираиде. - Я не разделяю вашей непонятной радости по поводу гибели маленькой беззащитной Чуни, к которой Кристина была так привязана. А после тех бездушных слов, которые я сегодня от вас услышала, я и вовсе не собираюсь оставлять Кристину в покое. А даже совсем наоборот! Торжественно обещаю, Ираида Васильевна, что при каждом удобном случае не только буду таскать Кристину на джазовые концерты и… всякие экзотические танцы под барабанный бой, - но и продолжу настойчиво знакомить её с самыми сомнительными типами. Если только, конечно, Кристина уже не помирилась с ветеринаром Петровым. Чего я, кстати, от души ей желаю!
Поправив съехавшую набок шляпу, Ираида исподлобья, в мрачной задумчивости взирала на меня. Наверное, она обдумывала особенно изощренную месть, выбирая лишь позицию, с которой можно нанести удар наверняка. В лавке царило зловещее молчание. Отступать мне, судя по всему было уже поздно, да и, честно говоря, некуда. Поэтому мне пришлось продолжать:
- А что если именно сейчас, в то время когда вы тут меня предостерегаете, ваша Кристина вместе с нашим общим другом-ветеринаром, как раз и направляется на джазовый концерт? Я так и представляю себе, Ираида Васильевна, как Кристина и ветеринар Петров, дружно взявшись за руки, радостно идут встречать розовый рассвет!
Да уж, кажется, на этот раз я завернула нечто совсем несуразное. Зато Ираиду моя тирада, наконец, проняла. Гостья даже задохнулась от возмущения и на миг потеряла дар речи.
- Да я… да я…
"Сейчас точно запустит в меня чашкой!" - в ужасе подумала я. Но вместо этого она завопила:
- Дайте мне жалобную книгу!!!
Да, тут уж ничего не попишешь… Как говорится: "Взялся за гуж, не говори, что не дюж". Или, может, здесь будет уместнее сказать: "Любишь кататься, люби и саночки возить"? Даже не знаю. Мгновенно остыв, я послушно принесла Ираиде жалобную книгу. В конце концов, она тоже посетитель "Затерянных Миров", а все наши посетители имеют право потребовать и получить жалобную книгу. Вот Ираида её и получила. А в моей душе бодрый, наступательный барабанный бой плавно перешёл в заунывный похоронный марш.
В карманах своей гигантской сумки Ираида мгновенно отыскала ручку. И пока она этой ручкой выводила в книге свою жалобу, лицо её приняло умиротворённое, даже трогательное выражение. "Меня тоже очень оживляет и успокаивает, когда я пишу для души", - невпопад подумала я. Лучше бы мне подумать о том, что умиротворение Ираиды скорей всего обернется для меня ещё большей неприятностью, чем её визит. Но что теперь поделаешь?
- Всё! - выдохнула довольная Ираида и, покачивая полями синей шляпы, решительно направилась к выходу. Я, как вы можете догадаться, не пыталась её удерживать. "Надеюсь, она не станет ловить во дворе Андерсена и таскать его за хвост!", - промелькнула у меня нелепая мысль. Но, судя по исполненному удовлетворения лицу Ираиды, Андерсену опасаться уже нечего. Ещё бы: жалоба-то получилась страницы на две, не меньше!
Как только дверь за Ираидой захлопнулась, я так и рухнула на стул. "Ух! Спасибо, что ушла!" - с благодарностью и какой-то лихорадочной радостью подумала я. И жалоба тотчас забылась… При желании во всём можно найти что-нибудь хорошее, - ведь, правда? Ужасно, конечно, что Ираида приходила, но зато - как хорошо, что она наконец ушла!
Сразу после её ухода я взяла в руки жалобную книгу и попыталась прочитать свежую запись, но, сколько не вчитывалась, так ничего и не поняла почему-то. "Странно…" - удивилась я. Наверно, причина тут в моей развивающейся дальнозоркости. Я отложила жалобную книгу в сторону. Ничего, вот начальница приедет, прочитает и хорошенько растолкует мне, что там понаписано. Да уж, объяснит всё в лучшем виде! Вот в этом я нисколько не сомневалась.
Лункария, болдуин и скинни
На следующий день, видимо, для того чтобы мне случайно не пришло в голову, будто бы я могу сама время от времени планировать свои занятия, в "Затерянные Миры" заявился ветеринар Артём Петров. Он пришёл в конце рабочего дня. Это могло означать только одно: у него ко мне тоже есть важный разговор.
После вчерашнего визита Ираиды я всё ещё чувствовала себя настолько взъерошенной, что уже не ожидала от посещения людей, хоть как-нибудь связанных с Кристиной, ничего хорошего. Кто его знает, что там натворила Ираида после визита ко мне? Может, она ночью вломилась к Петрову в дом и устроила чудовищный скандал!.. Может, она довела его до белого каленья!.. И теперь Петров пришёл мне отомстить!.. Фантазия моя так разыгралась, что я пожалела о том, что не держу за дверью увесистую дубину для защиты от воинственных гостей. Я внутренне напряглась и приготовилась держать оборону.
Судя по всему, моя напряжённость передалась Петрову. Пока мы с ветеринаром стояли в боевой стойке, тупо уставясь друг на друга, Андерсен подошёл к Артёму Ивановичу и ласково потерся о его брюки. Тот с неожиданным добродушием потрепал кота по голове. Потом Андерсен укоризненно и вопросительно взглянул на меня, словно спрашивал: "Ты что же, не узнаешь моего доктора?". И тут, наконец, я вспомнила, что с Петровым-то мы ещё не ссорились, - ну, по крайней мере, до сих пор.
Я облегченно вздохнула и, быстро выбросив белый флаг, предложила:
- Может, выпьем чайку?
Артём согласно кивнул. Судя по всему, он был чем-то очень расстроен.
Признаюсь честно: вся эта история с участием Кристины, Петрова, Ираиды Васильевны и бедной Чуни совершенно перепуталась в моей голове. Может, поэтому мысленно я не так уж и часто к ней возвращалась. А ведь я вовсе не обладаю повышенной чёрствостью, - по крайней мере, раньше такого за мной не водилось.
Я принесла чай в новеньких бело-розовых чашках и приготовилась выслушать ещё одну историю.
- Ты ведь уже знаешь, Люба, что из-за моей неосторожности морская свинка умерла? - без лишних предисловий спросил Петров? Мы с Артёмом давным-давно перешли на "ты".
- Да, - ответила я. - Но ведь это произошло случайно?
- Случайно, - огорчённо, но уверенно подтвердил Петров. - Кроме того, свинка уже была безнадёжно больной, и её всё равно пришлось бы усыплять, - только Кристина на это никак не соглашалась. Эта болезнь называется псевдотуберкулез. Если уж несчастный грызун подхватил подобный недуг, то любые процедуры тут бесполезны. Животное в таких случаях усыпляют.
Этого я, конечно, не знала, ведь у меня никогда не было морской свинки, - если не считать того случая, когда нам с Андерсеном на несколько дней всучили Принцессу Розу.
- Если так, о чём же ты тогда переживаешь? - спросила я как можно мягче.
- Да понимаешь… Кристину жалко очень. Если бы ты видела, как она плакала! Мне до сих пор больно об этом вспоминать. - Петров нахмурился. - А ведь поначалу я думал, что она почти… дурочка.
Тут он осёкся.
- Наверное, нехорошо так говорить… От Кристины я слышал, что вы добрые приятельницы.
- Да, - ответила я обиженным тоном. - А тебе случайно не приходилось слышать, что я насильно таскаю её на разные концерты, знакомлю с сомнительными типами и вообще плохо на неё влияю?
- Не понял? - переспросил Петров, от удивления даже немного подавшись вперёд.
- Ах, Артём, не обращай внимания! - я с досадой махнула рукой. - Это, понимаешь, ко мне вчера Кристинина мама заходила. Слегка завела меня, вот и всё.