- Да здравствует Ребе - наш повелитель, Ребе - наш учитель, Ребе - святой Машиах!
То обстоятельство, что самого Ребе уже шесть лет как не было в живых, совершенно не смущало Ури. Для настоящего хасида такие мелочи не имеют никакого значения. Кроме того Ури искренне верил, что на самом деле Ребе сейчас скрывается в Галилейских горах, прячась от осаждавшей его паствы, словно рабби Шимон бар Йохай от римлян.
- Значит, все-таки есть настоящая история и есть придуманная, - Велвл довольно улыбнулся. - Настоящая состоит из подлинных свидетельств верных свидетелей, а всякую другую строчат всякие другие. Что бы мы знали про Ари Заля, - он кивнул головой в сторону кладбища, на желтом фоне которого чернели молящиеся возле могилы Ари, - если бы не Хаим Виталь? Так, россыпь забавных историй, одна половина которых искажена, а другая придумана. Та, что я собираюсь рассказать - абсолютная правда. Ее передают из уст в уста здесь в Цфате на протяжении трех веков.
- Из уст в уста? - иронически хмыкнул Азулай. - В лучшем случае из уст в уши, а в худшем …
- Нет-нет. Тут все проверено. Сумасшедшие, объявляющие своего Ребе Машиахом, руки к ней не приложили.
Я бросил взгляд на Ури. Александр Македонский, как известно, великий полководец…
- Рассказывай, - Ури раскурил новую сигарету и, скрипнув спинкой стула, расположился поудобнее. - Когда же еще слушать истории о праведнике, как не в день его смерти; он наверняка бродит где-то рядом, может быть, даже сидит с нами за одним столом. В такой день я чувствую особенный душевный подъем и на мелкие подколы отвечать не намерен.
- Секунду, - Азулай поправил начавшую сползать кипу. - А как узнать, кто верный свидетель, а кто просто болтун?
- Элементарно, Эди! - Велвл вытер пальцы салфеткой, скомкал ее и бросил в стаканчик Ури. - Верные свидетели умеют оживлять мертвых.
Итак, давным-давно, незадолго до всеобщего признания Ари Заль учил каббалу в маленьком домике, на самом краю кладбища. Домик представлял собой одну комнату, в которой располагались заваленный книгами стол и две скамейки. За дверью толпились ученики, но Ари Заль выходил только на полчаса в день - окунуться в микве. По его словам, ручей, наполняющий впадину в скале, течет прямо из рая, и погружение в его воды разом очищает человека от многих прегрешений.
Пробиться сквозь строй желающих получить благословение мог только очень настойчивый человек. Впрочем, поскольку все ученики Ари Заля отличались настойчивостью и упорством - иначе они просто не стали бы его учениками - то протиснуться между ними было практически невозможно. Но один раз это все-таки произошло.
В Цфат приехал очень, очень богатый купец из Марокко. Что там у него стряслось, никто не знал, но выглядел он чрезвычайно удрученным и изо всех сил хотел повидать Ари Заля. Покрутившись возле домика, он не пал духом, по примеру прочих незадачливых богатеев, а придумал вот какую штуку. Сам придумал или кто подсказал - история не сохранила. Да и так ли это важно; главное, в один из вечеров неподалеку от домика остановилась вереница телег, груженных разнообразной снедью. Слуги ловко накрыли столы и купец, низко кланяясь, пригласил святых учеников святого Ари принять участие в пиршестве, которое он давно обязался устроить по случаю удачной финансовой сделки. Ученики Ари Заля вели чрезвычайно скромный, если не сказать нищенский, образ жизни, и поэтому вид жарящихся на вертелах барашков привлек многих. Короче говоря, ко времени выхода Ари Заля толпа перед дверью в его домик значительно поредела. Купец, пробившись не без помощи дюжих помощников, уже поджидал в первом ряду.
Ари Заль выслушал взволнованный шепот богача, нахмурился и пригласил его войти. Ученики обомлели. Такое случалось крайне редко, только если под угрозой оказывалась человеческая жизнь. Известно, что Ари Заль, непревзойденный знаток практической каббалы, совершал многие дивные деяния, рассказы о которых до сих пор передаются из уст в уста, не выходя из своей комнатки.
Через двадцать минут купец вышел из домика, низко склонив голову. Ни с кем не разговаривая, он отправился прямо на постоялый двор. На утреннюю молитву купец явился одним из первых, и Ари Заль, мгновенно выделив его из толпы, посадил рядом с собой. О подобном почете ученики могли только мечтать. Впрочем, когда обстоятельства дела стали известны, завидовать купцу перестали.
Выяснилось, что много лет назад он совершил ужасное преступление, какое - никто не знал, и, измученный укорами совести, приехал за наказанием. Наказанием, которое загладило бы его грех. Выслушав все обстоятельства дела, Ари Заль объявил, что столь тяжкий поступок может искупить только смерть.
- Я согласен, - тут же ответил купец.
- Но в наше время нет Санхедрина, и смертная казнь не применяется, - сказал Ари. - Кроме того, в такого рода случаях наказание было особенно болезненным - провинившемуся вливали в рот ложку расплавленного свинца.
- Я согласен, - повторил купец. - Святой учитель для меня все равно, что семьдесят один судья Санхедрина.
Ари задумался на несколько минут.
- Хорошо, - наконец произнес он, - семь дней ты будешь поститься, учиться и молиться, а на исходе субботы я сам волью в тебя свинец.
Всю неделю ученики осторожно наблюдали за купцом. Тот вел себя как человек, дни которого сочтены, - молился с необычайным рвением, спал на земле перед порогом синагоги, ел только ночью и только черствый хлеб и пил сырую воду. С учебой дело обстояло хуже: стоило купцу раскрыть книгу, как он моментально засыпал.
В субботу он пришел, одетый во все белое: просторный, напоминающий саван халат, высокий тюрбан, льняные шаровары. Эту ночь он провел не на земле, а на узкой скамейке, на которой обычно спал Ари Заль. Сам учитель до самого утра просидел на стуле, изучая при свете свечи старинную книгу в тяжелом переплете.
Сразу после авдалы начались приготовления к казни. Из домика вынесли всю мебель, положили на пол медный лист, а на него установили жаровню. Через час свинец закипел, испуская тяжелый запах смерти.
Купец, белый, как собственный халат, прочитал "Видуй", последнее признание в совершенных прегрешениях, и опустился на колени перед жаровней. Ари Заль зачерпнул почерневшей железной ложкой кипящее варево и приказал:
- Закрой глаза и открой рот!
Купец завел руки за спину, словно опасаясь, что они выйдут из повиновения, и выполнил приказание. Прошло несколько секунд. Из широко распахнутого рта струйкой вытекала слюна.
Ари Заль протянул руку и положил на язык купца конфету.
Велвл пригладил бороду, с шумом повернулся на стуле и посмотрел в сторону кладбища.
- Когда изумленный купец раскрыл глаза, Ари Заль погладил его по голове и сказал: "Ты был настолько готов принять наказание, что ангел смерти отказался тебя забрать, а демоны-обвинители со слезами разорвали приговор. Сейчас твоя книга раскрыта на чистой странице, постарайся больше ее не пачкать".
Купец с трудом поднялся на ноги и неверной походкой выбрался за дверь. На следующий день он уехал из Цфата, и его дальнейшая судьба неизвестна. Известно только, что он оставил городскому раввину крупную сумму денег и попросил выстроить для Ари Заля нормальную синагогу. Денег хватило и на постройку миквы. Так они и стоят до сих пор - одна на вершине горы, а другая у ее подножия, стоят уже триста лет, то ли напоминая о грехе, то ли свидетельствуя о раскаянии.
Велвл замолк, и на террасе стало тихо. Солнце поднялось чуть выше, и сквозь сияющую дымку проступил Кинерет. Терракотовый склон Галилеи опирался на его влажную голубизну, в белой полоске на стыке с трудом угадывалась Тверия.
Азулай взболтал в стаканчике остатки кофе.
- Совсем остыл. Вместе с моим энтузиазмом доверять рассказам о чудесах. Хотя этой притче я склонен поверить. Тут больше психологии, чем мистики. Кстати, Велвл, а откуда берутся верные свидетели? В смысле - умеющие оживлять. И сколько таких наберется - трое, четверо?
- А настоящая история не нуждается в большом количестве показаний. Для получения Торы хватило одного Моисея…
- Моисея, говоришь… - Азулай поправил кипу и улыбнулся. - Давно хотел спросить, вот ты бреславский хасид, да?
- Да, - скромно, но не без гордости подтвердил Велвл.
- И ты действительно веришь, будто письмо, полученное несколько лет назад, написал рабби Нахман? Моя простая сефардская голова такого не принимает. Или он не умер в начале девятнадцатого века, или письмо фальшивое!
- Кто сказал, что он умер? Сам рабби Нахман объяснил: "Не плачьте, я просто перехожу из одной комнаты в другую". А из соседней комнаты не только слышны голоса, но и письма вполне доходят.
- Ну что ж, ты вполне соответствуешь определению верного свидетеля. По крайней мере, одного из мертвых тебе удалось оживить. Поздравляю!
- Принимаю поздравления. Возможно, в общепринятом смысле рабби Нахмана не существует, но для нас, его хасидов, он такая же реальность, как эти горы.
Велвл повел рукой от охряных предгорий Голан через Кинерет, намереваясь завершить движение у вершины горы Мерон, но на его пути возникло неожиданное препятствие в виде шляпы Ури. Шляпа покатилась по полу, и Велвл сконфуженно бросился ее поднимать.
- Ладно, чего уж там, - Ури обдул шляпу и осторожно водрузил ее на прежнее место. - Плюйте, плюйте, плюйте… Раз хабадник, значит все можно.
- А что, у смерти есть еще смысл, кроме общепринятого? - вкрадчиво поинтересовался Азулай. - Интимный такой, для внутреннего пользования?
- Это зависит от того, в какую комнату ты открыл дверь, - глубокомысленно произнес Велвл. - Вернее, какую из дверей сумел рассмотреть в тумане бытия.