Неохотно - не люблю сплетничать - рассказываю ему, что Тиффани продолжает носить обручальное кольцо, хотя у нее умер муж, и упоминаю о том, как мы обнимались и плакали перед домом ее родителей.
Клифф кивает:
- Похоже, на самом деле Тиффани нужен друг и она предположила, что ты, переспав с ней, захочешь с ней дружить. Расскажи-ка еще раз, как ты поступил в этой ситуации.
И я рассказываю, как так получилось, что я обнялся с ней и позволил запачкать косметикой именную футболку Хэнка Баскетта и…
- А где ты достал именную футболку Хэнка Баскетта? - перебивает он.
- Я же говорил: подарок от брата.
- Это ее ты надел к ужину?
- Ну да, как вы мне и посоветовали.
Он улыбается, даже усмехается, а я недоумеваю.
- И что сказали твои друзья? - добавляет Клифф.
- Ронни заявил, что Хэнк Баскетт крутой.
- Хэнк Баскетт очень крутой. Готов поспорить, в этом сезоне на его счету будет не меньше семи тачдаунов.
- Клифф, вы что, болеете за "Иглз"?
- И! Г! Л! З! Иглз! - скандирует он речовку "Иглз", чем ужасно меня смешит: он же мой психотерапевт и я даже не представлял, что психотерапевты могут увлекаться американским футболом.
- Что ж, раз ты тоже за зеленых, придется нам обсудить "Птичек", когда закончится сеанс, - говорит Клифф. - Так ты действительно позволил Тиффани запачкать макияжем новенькую именную футболку Хэнка Баскетта?
- Ну да, а на ней, между прочим, все буквы и цифры пристрочены, это вам не дешевая переводная картинка.
- Настоящая именная футболка Хэнка Баскетта? - восклицает он. - Да, Пэт, с твоей стороны это было великодушно. Похоже, Тиффани действительно нуждалась только в дружеском участии, которое ты и проявил, потому что ты славный парень.
Не могу сдержать улыбку: я ведь и вправду изо всех сил пытаюсь быть славным парнем.
- Да, знаю, но теперь она преследует меня по всему городу.
- То есть?
И я рассказываю Клиффу, что с самой вечеринки, всякий раз, когда я надеваю мусорный мешок и выхожу на пробежку, Тиффани уже поджидает меня возле дома в коротеньких беговых шортиках и розовой головной повязке.
- Я очень вежливо объяснил ей, что предпочитаю бегать в одиночестве, и попросил уйти, но она и внимания не обратила. Просто бежала за мной всю дорогу, держась в пяти футах. На следующий день случилось то же самое, и с тех пор она постоянно бегает за мной. Каким-то образом вычислила мой график: только я выхожу из дому за час перед закатом - она уже тут как тут, готовая следовать за мной повсюду. Я бегу быстро, но она не отстает. Поворачиваю на опасные улицы, и она следом. И не выдыхается: когда я наконец останавливаюсь перед своим домом, она знай себе бежит дальше по улице. И никогда не здоровается и не прощается.
- Почему ты не хочешь, чтобы она бегала с тобой? - говорит Клифф.
В ответ я спрашиваю, а что бы подумала его жена Соня, если бы на каждой пробежке за ним по пятам трусила какая-нибудь сексапильная красотка.
Клифф улыбается, как улыбаются мужчины, когда остаются одни и говорят о женщинах всякие фривольности.
- Так ты считаешь, что Тиффани сексапильная? - вдруг спрашивает он, повергая меня в недоумение: не знал, что психотерапевтам можно разговаривать вот так, по-приятельски.
Интересно, значит ли это, что Клифф считает меня своим приятелем?
- Ну да, сексапильная, - отвечаю. - Но я-то женат.
- Сколько времени прошло с тех пор, как ты виделся с Никки?
Говорю, что не знаю. Может, пара месяцев.
- Ты действительно веришь в это? - Клифф снова теребит подбородок.
Мой голос, отвечающий "да", явно повышен, и даже крепкое словечко слетает с языка. Я тут же сожалею об этом, ведь Клифф обращался ко мне по-дружески, а нормальные люди не кричат на своих друзей и не швыряются бранными словами.
- Извините, - говорю я, видя, что Клифф явно испугался.
- Все хорошо. - Он выдавливает улыбку. - Я склонен полагать, что ты действительно так думаешь. - Клифф задумчиво чешет голову, а потом выдает: - Моя жена любит иностранное кино. Тебе нравится иностранное кино?
- С субтитрами?
- Да.
- Терпеть не могу такие фильмы.
- Я тоже, - признается Клифф. - В основном потому, что…
- Нет хеппи-эндов.
- Точно. - Клифф направляет на меня коричневый палец. - Только в тоску вгоняют.
Горячо киваю в знак полного согласия, хотя я давно не ходил ни на какое кино, да и не собираюсь до возвращения Никки. Ведь у меня теперь собственная жизнь - фильм, который я смотрю не переставая.
- Раньше жена постоянно просила сводить ее на какой-нибудь иностранный фильм с субтитрами, - говорит Клифф. - Чуть ли не каждый день приставала, пока я наконец не сдался. И каждую среду мы ходили на вечерний сеанс в "Ритц", смотрели очередное депрессивное кино. И знаешь что?
- Что?
- Через год мы просто перестали ходить.
- Почему?
- Она перестала просить.
- Почему?
- Не знаю. Но вот о чем я подумал. Если ты проявишь интерес к Тиффани, попросишь составить тебе компанию на пробежке и даже пригласишь поужинать пару раз - не исключено, что через неделю-другую она сама устанет от этой погони и оставит тебя в покое. Дай ей то, чего она хочет, и она, возможно, больше этого не захочет. Понятно?
Чего ж непонятного. Однако не могу удержаться, чтобы не спросить:
- Думаете, сработает?
Клифф пожимает плечами, и я проникаюсь уверенностью: сработает.
Могу поделиться хлопьями с изюмом
По дороге домой из офиса Клиффа интересуюсь мнением мамы: отделаюсь ли я от Тиффани, если приглашу ее на свидание?
- Пэт, не надо ни от кого отделываться. Тебе нужны друзья. Они всем нужны.
Ничего не отвечаю. Боюсь, мама очень хочет, чтобы я влюбился в Тиффани: всякий раз, как она называет Тиффани моей подругой, у нее на лице появляется улыбка, а в глазах загорается надежда, что весьма меня беспокоит, ведь в моей семье только мама не испытывает ненависти к Никки. И еще я знаю, что она всегда выглядывает в окно, когда я выхожу на пробежку. А когда я возвращаюсь, она меня поддразнивает: "Вижу, снова твоя подруга объявилась?"
Мама подъезжает к самому дому и выключает двигатель.
- Могу одолжить тебе денег, если захочешь пригласить свою подругу поужинать.
И снова это неприятное покалывание - от того, как мама произносит "подруга". Я молчу, и тут моя мать делает престранную вещь - хихикает.
Закончив тренировку с отягощениями, надеваю мешок для мусора, выхожу на лужайку перед домом и начинаю растягиваться. Тиффани уже на месте: разминается, бегает по улице туда-сюда, ждет меня. Решаю все-таки пригласить ее на ужин, чтобы прекратить наконец этот бред и вернуться к спокойному бегу в одиночестве, однако вместо этого я просто начинаю бежать, и Тиффани следом.
Пробегаю мимо школы, дальше по Коллинз-авеню к Блэк-Хорс-Пайку, потом налево и еще раз налево, в Оклин, вдоль бульвара Кэндал к Оклинской средней школе, наверх, мимо бара "Манор" в сторону Уайт-Хорс-Пайка, затем поворачиваю направо, потом налево, на бульвар Катберт, и бегу в Вестмонт. Оказавшись рядом с закусочной "Кристал лейк", разворачиваюсь и бегу на месте. Тиффани тоже бежит на месте, глядя себе под ноги.
- Эй, - окликаю ее, - как насчет поужинать со мной здесь?
- Сегодня? - спрашивает она, не поднимая глаз.
- Угу.
- Во сколько?
- Нам придется идти сюда пешком: мне нельзя водить машину.
- Во сколько?
- Буду перед твоим домом в полвосьмого.
И тут происходит нечто невероятное: Тиффани поворачивается и убегает. Не могу поверить, я наконец-то убедил ее оставить меня в покое! Я так рад, что меняю маршрут и пробегаю не меньше пятнадцати миль вместо обычных десяти, а когда солнце заходит, кромка облаков на западе так и светится электричеством - хороший знак.
Вернувшись домой, прошу у мамы денег, чтобы сводить Тиффани поужинать. Доставая кошелек, она пытается спрятать улыбку.
- Куда ты ее поведешь?
- В "Кристал лейк".
- Думаю, сорока долларов должно хватить.
- Наверное.
- Будут лежать на столе, когда спустишься.
Принимаю душ, провожу дезодорантом под мышками, прыскаюсь отцовским одеколоном, надеваю свои коричневые брюки и темно-зеленую рубашку на пуговицах, купленную мамой в "Гэпе" не далее как вчера. Не знаю, почему она методично обновляет мне весь гардероб и каждую вещь покупает исключительно в "Гэпе". Когда я спускаюсь, мама говорит, что рубашку надо заправить в штаны и надеть ремень.
- Зачем? - Мне совершенно без разницы, прилично я выгляжу или нет.
Все, что мне нужно, - отделаться от Тиффани раз и навсегда.
- Пожалуйста, - просит мама, и я вспоминаю, что пытаюсь проявлять доброту, а не доказывать свою правоту, и к тому же я обязан ей тем, что я дома.
Так что иду наверх и надеваю коричневый кожаный ремень, купленный ею же несколько дней назад.
Мама заходит в мою комнату с обувной коробкой в руках.
- Надень какие-нибудь носки и вот, примерь.
Открываю коробку, а там стильные туфли-лоферы из коричневой кожи.
- Джейк сказал, мужчины твоего возраста носят именно такие.
Натянув туфли, подхожу к зеркалу и вижу, до чего тонкая у меня стала талия. Ну и модник, почти как младший брат, думаю.