Не успевает Джулиет выйти, как к ней с громким лаем несется большая желтая собака, а вслед ей с крыльца кричит женщина.
- Отстань, Пет, - говорит водитель и, пряча деньги в карман, быстро забирается обратно в машину.
- Уймись! Уймись, Пет! Успокойся! Она вас не тронет, - кричит женщина. - Она еще щенок.
Такой щенок, как Пет, думает Джулиет, запросто может сбить человека с ног. Тут выскакивает еще одна рыжеватая собака, и гам усиливается. Женщина сбегает по ступенькам, крича:
- Пет! Корки! Сидеть! Если они увидят, что вы их боитесь, они еще хуже на вас набросятся.
Еще звучит у нее немножечко как исчо.
- Я не боюсь, - говорит Джулиет и отпрыгивает, потому что желтая собака носом грубо тычется ей в руку.
- Ну, заходите тогда. Заткнитесь вы обе, или я вам головы пообрываю! Вы что, перепутали, когда похороны?
Джулиет качает головой, как будто извиняясь. Она называет свое имя.
- Ну, очень жаль. А меня зовут Айло. - Они пожимают друг другу руки.
Айло - высокая, широкоплечая женщина с крепким, но не толстым телом и желтовато-белесыми волосами, которые свободно свисают на плечи. Голос у нее сильный, напористый, звуки непринужденно перекатываются в горле. Что же это за акцент - немецкий, голландский, скандинавский?
- Садитесь здесь, на кухне. Кругом страшный беспорядок. Я сварю вам кофе.
Кухня светлая, с окошком в высоком, скошенном потолке. Всюду груды тарелок, стаканов и кастрюль. Пет и Корки, кротко проследовавшие за Айло в кухню, принимаются вылизывать жаровню, которую она поставила перед ними на пол.
Из кухни две широкие ступеньки ведут в затемненную, похожую на пещеру гостиную, где по полу раскиданы большие подушки.
Айло отодвигает стул от стола.
- Да садитесь же! Сядьте, выпейте кофе, поешьте.
- Я сыта, - говорит Джулиет.
- Ну что вы. Вот кофе свежий, только что сварила. Я сама буду пить, пока убираю. И столько еды осталось.
Она ставит перед Джулиет кофе и кусок пирога - ярко-зеленого, с какой-то съежившейся меренгой.
- Лаймовое желе, - говорит она, не выказывая одобрения. - Может, и ничего. Или это ревень?
Джулиет говорит:
- Замечательно.
- Такая грязь. Я после панихиды все убрала, все расставила. Потом похороны. И после похорон надо снова убирать.
В ее голосе мужественная досада. Джулиет чувствует себя обязанной сказать:
- Сейчас я допью и могу вам помочь.
- Да нет, не нужно, - говорит Айло. - Я же тут все знаю. - Она двигается по дому не быстро, но целенаправленно и с толком. (Таким женщинам не нужно, чтоб ты им помогала. Они сразу видят, что ты из себя представляешь.) Она вытирает стаканы, тарелки и приборы, раскладывая то, что вытерла, в буфеты и ящики. Затем чистит кастрюльки и сковородки, - включая и жаровню, которая отобрана у собак, - погружая их в свежую мыльную воду, протирает поверхности обеденного и кухонных столов и выкручивает тряпки так, будто сворачивает курам головы. И с перерывами беседует с Джулиет.
- Вы подруга Энн? Еще с прежних времен ее знали?
- Нет.
- Я так и подумала. Слишком вы молоды для этого. Так почему вы собирались на похороны?
- Я не собиралась, - говорит Джулиет. - Я ничего про похороны не знала. Просто заехала в гости. - Она старается, чтоб это прозвучало как причуда, которая взбрела ей в голову, будто у нее полно друзей и она разъезжает туда-сюда, нанося им визиты.
С особой внушительной энергией и вызовом Айло отдраивает кастрюльку, не удостаивая ее ответом. Она заставляет Джулиет прождать, пока она вымоет еще несколько кастрюлек, прежде чем снова решает заговорить.
- Вы приехали к Эрику. Это действительно его дом. Эрик здесь живет.
- А вы не здесь живете? - спрашивает Джулиет, как будто это поможет сменить тему.
- Нет, я не здесь живу. Я живу ниже по холму, с мужжем. - Слова "с мужжем" звучат весомо, в них слышится гордость и упрек.
Не спрашивая, Айло доливает кофе в чашку Джулиет, затем в свою. Приносит себе кусок пирога - у него розовая полоска внизу и розовый крем наверху.
- Заварной крем с ревенем. Надо доесть, инатче он испортится. Мне необязательно, но я все равно ем. А вы хотите кусотчек?
- Нет, спасибо.
- Значит так. Эрик уехал. Он сегодня не вернется. Скорей всего не вернется. Он уехал к Кристе. Вы знаете Кристу?
Джулиет скованно качает головой.
- Мы здесь так живем, что все про всех знаем. Хорошо знаем. Не знаю, как с этим там, где вы живете. В Ванкувере? (Джулиет кивает.) В городе, значит. Это не то же самое. Эрик очень о жене заботился, но без помощи он бы не справился, понимаете? Я ему помогаю.
Довольно опрометчиво Джулиет спрашивает:
- Но разве вам за это не платят?
- Платят, конечно. Но это больше чем работа. И другая помощь, женская, ему тоже нужна. Понимаете, о чем я? Не от женщины с мужжем. Я этого не люблю, это и некрасиво, и только к ссорам ведет. Сперва Эрик был с Сандрой, потом она уехала, и теперь он с Кристой. Было время, недолго, когда разом были и Криста, и Сандра, но они подруги, так что ничего. Только у Сандры были дети, и она хотела уехать куда-нибудь, где школы побольше. А Криста - художница. Она делает всякие фигурки из дерева, которое валяется на берегу. Как оно называется?
- Плавник, - выдавливает из себя Джулиет. Разочарование, стыд парализуют ее.
- Он самый. Она развозит эти фигурки повсюду, они продаются. Животные там, птицы, но не реальные. Не реальные?
- Не реалистические?
- Да, да. Детей у нее никогда не было. Вряд ли она захочет куда-нибудь уехать. Эрик вам этого не рассказывал? Хотите еще кофе? Там еще осталось.
- Нет. Нет, спасибо. Нет, не рассказывал.
- Ну вот. Значит, я вам рассказала. Если вы кончили, я вымою чашку.
Она отклоняется от маршрута, чтобы пнуть ногой желтую собаку, разлегшуюся по другую сторону холодильника.
- Вставать пора. Лентяйка. Сейчас домой пойдем.
- Есть автобус, назад в Ванкувер, в десять минут девятого, - говорит она, возясь у раковины, спиною к комнате. - Можете пойти со мной, ко мне домой, а к автобусу муж вас подвезет. Поужинаете у нас. Я на велосипеде, но еду медленно, так что вы не отстанете. Здесь недалеко.
Ближайшее будущее распланировано так четко, что Джулиет, не думая, встает, оглядывается в поисках сумки. Затем снова садится, но на другой стул. Новый ракурс кухни как будто придает ей решимости.
- Я, наверно, останусь здесь, - говорит она.
- Здесь?
- У меня нет ничего тяжелого. Я дойду до автобуса.
- Откуда вы узнаете, куда идти? Здесь миля.
- Это недалеко. - Джулиет задумывается о том, откуда она узнает, но решает, что в конце концов главное - просто двигаться вниз.
- Он не приедет, понимаете, - говорит Айло. - Сегодня вечером не приедет.
- Это неважно.
Айло резко, возможно презрительно, пожимает плечами.
- Вставай, Пет, вставай. - Не поворачиваясь, она произносит: - Корки остается здесь. Оставить ее внутри или снаружи?
- Наверно, снаружи.
- Тогда я ее привяжу, чтоб за мной не пошла. Она может не захотеть оставаться с чужим человеком.
Джулиет молчит.
- Когда выходишь, дверь захлопывается. Видите? Так что, если захотите выйти, а потом вернуться, надо нажать сюда. Но если вы уже совсем уходите, не нажимайте, тогда останется заперто. Понятно?
- Да.
- Мы раньше вообще не запирали, но теперь тут столько чужих…
После того как они смотрели на звезды, поезд ненадолго остановился в Виннипеге. Они вышли погулять. Ветер был такой холодный, что трудно было дышать, не то что разговаривать. Вернувшись в поезд, они пошли в бар, и он заказал коньяк.
- Согреемся, и ты будешь лучше спать.
Сам он спать не собирался. Не имело смысла ложиться, потому что ему надо было выходить в Реджайне под утро.
Когда они шли к ее вагону, постели почти повсюду были уже расстелены, и проходы сделались уже от свисающих темно-зеленых занавесок. У всех вагонов были названия. Ее назывался Мирамичи.
- В этот, - прошептала она на площадке между вагонами, когда он уже готов был открыть перед ней дверь.
- Попрощаемся тогда здесь, - сказал он. Он отвел руку от двери, и им пришлось удерживать равновесие, когда поезд встряхивало, покуда он ее целовал. Покончив с этим, он не отпустил ее, а прижал к себе, поглаживая по спине, и снова стал целовать ее лицо.
Но она вырвалась и поспешно сказала:
- Я - девственница.
- Да, да, - он засмеялся и поцеловал ее в шею, затем отпустил и распахнул перед нею дверь. Они шли по проходу, пока она не отыскала свою полку. Она прислонилась к занавеске и, поворачиваясь, ожидала, что он опять ее поцелует или прикоснется к ней, но он проскользнул мимо, как будто они встретились совершенно случайно.
Какая глупость, какой ужас. Боялась, конечно, что его ласкающая рука спустится ниже и нащупает узел, который она завязала, чтобы прикрепить прокладку к поясу. Если бы она была из тех девушек, которые могут обходиться тампонами, этого бы никогда не случилось.