Наконец появился Аббас. Вместе с буфетчиком они оттащили парня от их стола; чуть позже его вывели из бара вместе с приятелем, который так и не повернул головы в их сторону.
Вернувшийся с улицы Аббас принялся уверять, что ничего подобного в его заведении никогда не было. Академик прервал его извинения и попросил принести еще одну бутылку водки.
XIII
Всю дорогу Наиля настраивала себя на то, что сразу же, не мешкая, выполнит поручение Муртуза, чтобы успеть вернуться в город, пока муж на работе. Необходимость переспать с кадыкастым налоговиком вызывала у нее отвращение, но ослушаться Муртуза она не смела.
Когда был выпит чай, она вытащила из старинного резного буфета коньяк и две серебряные рюмки.
- Не хотите выпить?
- Я за рулем.
- Тогда пошли?
- Куда? - Он, конечно, понял, что она имеет в виду, но никакого желания переспать с этой шлюшкой у него уже не было. - Тебе не стыдно?
- Это вам должно быть стыдно. - Наилю удивляла пассивность его поведения. - Что я, сама сюда приехала? Мне приказали.
- Что тебе приказали?
- Вам что, денег мало?!
- Каких денег? Что ты мелешь? - он вскочил на ноги; и тут только Наиля начала понимать, что Муртуз соврал - никаких проблем в налоговой инспекции у них нет.
- Вы где работаете? В налоговой?
- Какая разница, где я работаю?! Тебе не стыдно ложиться под любого мужчину по приказу начальника?..
- Под вас-то я точно не лягу.
Ситуация абсолютно прояснилась для них обоих, и оставаться на даче не имело никакого смысла.
Он уехал один - не хватало еще, чтобы эту шлюшку увидели в его машине.
XIV
Чай, подаренный Муртузом, особыми вкусовыми качествами не отличался, но упаковка была роскошной, и заглянувший после дежурства внук сразу обратил на нее внимание. Мария Николаевна объяснила ему происхождение банки, а заодно рассказала о положении дел с приватизацией библиотеки. Ей было приятно сообщить внуку, что среди сторонников спасения библиотеки оказался академик Асадов, который когда-то был одним из регулярных ее посетителей.
Бабушка и внук выпили по две чашки чая и еще раз отметили, что вкус у него средненький. Перед уходом внук сообщил о своем решении уехать в Россию - здесь, в Баку, у него нет перспектив служебного продвижения. Отношение к нему неплохое, его ценят как специалиста, платят хорошо, но он не намерен всю жизнь сидеть на прослушке. С его подготовкой и опытом он легко может устроиться в Москве на более интересную работу. Друзья, решившиеся на отъезд несколькими годами раньше, пишут, что хорошего русского специалиста, да еще непьющего, возьмут куда угодно: и в ФСБ, и МВД, и в любую другую организацию - в Москве их навалом.
Мария Николаевна, слушая внука, понимала, что посоветовать что-то дельное не может.
- А работа-то твоя тебе нравится? - Она забыла, что задает этот вопрос не первый раз.
- Да как тебе сказать? В общем-то работа неплохая. Аппаратура регулярно обновляется, движемся, так сказать, на острие прогресса, но занимаемся одним и тем же: слушаем, слушаем, слушаем… Кого слушаем, зачем слушаем - я стараюсь не знать… Чем меньше знаешь, тем легче на суде.
Глядя на складочки вокруг его смеющегося рта, Мария Николаевна с грустью отметила, что внуку уже за сорок. Третий по счету, он единственный остался с ней в Баку (два старших переехали в Москву сразу после окончания вузов), и ей казалось, что жена-азербайджанка привязала его к Баку навсегда. Видимо, ошиблась. Что же теперь будет? Кто ее похоронит, если она останется здесь одна?
- Ты чего задумалась? - Внук ласково погладил ее по кудрявящимся седым волосам.
- Да вот, думаю, кто мой гроб в землю опустит, если ты уедешь. - Чтобы скрыть набежавшую слезу, Мария Николаевна потянулась за чайником.
- О чем ты говоришь?! - внук искренне возмутился. - Тебе еще жить и жить. Как устроюсь, заберу тебя к себе. Да и братья тебя ждут в любой момент.
Она не стала спорить. Внуки действительно давно уговаривали ее переехать к ним. У каждого было по даче под Москвой, места хватало всем, но как она могла бросить на произвол судьбы библиотеку?! И потом… Здесь ее все знают, уважают. Она заслуженный работник культуры, и сам министр приезжал поздравлять ее с восьмидесятилетием. А кому она нужна в Москве? Превратится в заурядную старуху, одну из тех, что сидят на скамейках у своих подъездов.
Чтобы поменять тему, Мария Николаевна рассказала внуку о предложении Муртуза. Сумма произвела на внука впечатление.
- Пятьдесят тысяч! Вот гребут! - почти одобрительно сказал он. - Лопатами!
- Советской власти на них нет, - печально посетовала Мария Николаевна.
- А что, при советской власти не воровали? - возразил внук.
- Но не так же.
- Да, не так… - поцеловав ее на прощание в лоб, он ушел.
ХV
Третью бутылку они осилили довольно быстро - сказалась нервозность обстановки. Аббас не покидал зал, наполнившийся посетителями до отказа; он не сводил глаз с их стола, готовый подойти сразу, если понадобится. Конечно, им давно надо было уйти отсюда, но Академик отказался наотрез:
- Подумают, что мы испугались.
- Вам важно, что эти люди о нас подумают?
- А тебе?
- Честно говоря, наплевать.
- А есть вообще люди, чье мнение тебе интересно?
- Мои друзья.
- Пять человек?
- Пять.
- А на всех остальных наплевать?
Эльдар промолчал, не желая снова втягиваться в спор.
- Ты хоть числишься где-то на работе?
- В институте кибернетики.
- А на что живешь?
- Я и в советское время обходился минимумом.
- А эта история с Брежневым действительно была или кем-то придумана? Ты действительно на него написал?
- Кто вам сказал?
- Какая разница?
- Случайно получилось. Как раз хотел пойти в туалет, а он начал свое поздравление по случаю Нового года. Вся грудь в орденах, тупая рожа… Ну, я и не выдержал.
- Пьяный был, что ли?
- Не без этого.
- А почему телевизор взорвался?
- А вы попробуйте как-нибудь пописать на давно включенный телевизор. Струя-то прохладная по сравнению с экраном.
Они выпили еще по рюмке, Академик помолчал, глотнул пива, вытер усы и поднял на Эльдара свои полные сожаления карие глаза.
- Несчастный ты человек.
- Да, наверное. А вы знаете счастливых людей? Себя, например, вы считаете счастливым?
Академик будто давно ждал этого вопроса. Будучи от природы очень скромным человеком, сейчас он повел себя как подвыпивший хвастун.
- Да! Я счастливый человек! В войну бил врага. Эта звезда - он ткнул себя пальцем в грудь, - вторая. Первую отняли за то, что я дал в морду замполиту полка. После войны пятьдесят лет занимался белыми пятнами национальной истории. А в девяносто третьем сделал все, от меня зависящее, чтобы помочь Президенту сохранить страну. На ваших глазах - я имею в виду гнилую интеллигенцию - ее растаскивали по частям: на Талыш-Муганскую республику на юге и лезгино-аварскую на севере, а вы молчали… А сейчас стараюсь спасти от коррупции армию.
- Будьте здоровы, - перечень жизненных подвигов Академика вызывал искреннее уважение, но пора было закругляться, количество выпитого давало о себе знать.
- Может, еще одну закажем? - предложил Академик. Эльдар категорически отказался: он уже вступил в опасную стадию опьянения, когда, оставаясь внешне трезвым и сохраняя ясность мышления, он начинал остро реагировать на мельчайшую несправедливость, кого бы она ни касалась. При встречах с Академиком он старался ограничивать себя, сегодня это не получилось не по его вине.
- Мы все в долгу перед своим народом, - сказал Академик. И тут Эльдар не выдержал; даже в устах Академика такая банальность звучала невыносимо.
- Никто никому ничего не должен! И каждый отчитывается только перед своей совестью. - Эльдар встал; он не знал, как объяснить человеку, всю жизнь с головой погруженному в общественные проблемы, что уже много лет его взаимоотношения с человечеством ограничиваются встречами с пятью друзьями, а весь остальной внешний мир стал объектом наблюдения, в дела которого желательно не вмешиваться. - Вы хотите побыть здесь еще или пойдете со мной? - Не дождавшись ответа, Эльдар пошел к выходу, удивляясь себе - мог бы и постоять у столика, подождать, пока старик успокоится, и у двери мог бы остановиться. Но он, не оглянувшись, вышел на улицу и с удовольствием вдохнул чуть остывший вечерний воздух.
Академик покинул бар на несколько минут позже и направился к своей "Тойоте", даже не посмотрев в сторону Эльдара; рвалась тонкая ниточка, связывающая их многие годы.
Академик приблизился к своей машине; и тут из-за угла внезапно возникли двое мужчин. На мгновение они приостановились рядом с "Тойотой", а потом быстро, почти бегом перешли на другую сторону улицы. Академик почему-то присел рядом с машиной, держась за ручку открывшейся двери, потом пальцы разжались, он отпустил ручку и боком повалился на тротуар.
Подбегая к нему, Эльдар услышал, как хлопнула дверца и взвизгнули тормоза резко сорвавшейся с места машины.
Академик лежал ничком на самом краю тротуара. Эльдар перевернул его на спину. Открытые глаза смотрели в пространство с мертвенным спокойствием.
- Что с вами? Вам плохо? - И тут только Эльдар увидел темное пятно крови на рубашке и торчащую из нее цветную рукоятку ножа.
Подбежал Аббас.
- Не трогай! - Он резко отвел руку Эльдара, потянувшуюся к цветной наборной рукоятке из плексигласа. - Кровотечение усилится.
На губах Академика пузырилась розовая пена.