– Какая, к черту, работа? Разве это работа? Я пашу, как лошадь, головы от компа не поднимаю! Наваляла агиток, а ты их заворачиваешь! Кто их, вообще, читать будет? Местные, похоже, алфавита не знают! А мне некогда выйти из кабинета! Да и некуда! Здесь же нет нормальных магазинов! Зачем мне деньги, если я ничего не могу купить? Вокруг степи! – потрясала пачкой купюр перед лицом Профатилова собкор столичной газеты Марина Носова. Потекли слезы. Начиналась истерика.
– В номере у меня душ! Я моюсь стоя, как лошадь! А я хочу принять ванну! Понимаешь, ванну? И кочевники вокруг потнючие! Я уже месяц не трахалась! А отдыхать когда?
Они были знакомы много лет и Марина из года в год упрашивала взять ее на кампанию журналистом. Заработать деньжат "по-легкому". Уговорила. И вот результат. Месяца не протянула и теперь сбегала домой. Рассчитываясь с Мариной за сделанные материалы, Михаил девушку почти не слушал. Он думал о том, как из этой жопы мира доставить Носову на большую землю. И как теперь сюда, в самую путину, затащить хорошего журналюгу?
– Все вы здесь психи! Адреналинщики! – размазывала купюрами слезы по лицу Носова. – И никакая это у вас не работа! Выборы – это образ жизни!
Так ведь никто и не спорит…
Власть берут сильные и решительные люди
Нельзя все время обманывать всех, да и не нужно: одного раза в пять лет вполне достаточно.
NN
Отправляясь на первую встречу с возможным заказчиком, Профатилов думал о странностях жизни страны. О том, что после десятилетий политического и идеологического монополизма у нас начал формироваться политический рынок. И хотя он снова в узде партноменклатуры, и на этом рынке маловато пока новых политических партий, лидеров и идей, и прежнее единомыслие мешает новому мышлению, "процесс пошел". Более того, кое-кому удалось в мгновение ока сколотить на этом рынке огромный политический капитал. И безвременно зависнуть в общественно-политическом вареве страны, всплывая на поверхность под острым или сладким соусом разных политпроектов. И чаще всего, несмотря на оглушительный финальный бульк! или пук нового проекта, не потерять и части своего капитала. А все потому, что наш политический рынок практически не подвержен конъюнктурным колебаниям. Ничто не способно повлиять на него. И никто. Рынок и конъюнктура в нашем случае так же далеки друг от друга, как Южный полюс от Северного. А зарубежная политическая действительность нам не указ. Вестями с Марса звучат иностранные новостные передовицы о том, что в связи с чьим-то прошением об отставке разразился политический кризис. Посыпались министры. Рухнуло правительство. Смешно. Наши не то чтобы рухнуть, даже не пошатнутся. И пусть это будут громкие разоблачительные коррупционные дела, вскрывшиеся связи с криминалитетом, факты моральной деградации. По хрену! Ты ему хоть плюй в глаза… Ничто не способно сбить с размеренного шага. Так и идут эти деятели непотопляемыми дредноутами по мутным водам нашей политической действительности под стягами вовремя и правильно выбранной партии.
Встречу назначили в придорожном ресторане на полпути в Свободно. Опаздывать было нельзя, но и приезжать заранее неправильно, клиент не должен почувствовать заинтересованность в заказе. Поэтому Профатилов ехал по часам, то разгоняясь, то притормаживая. Поглядывая на циферблат, он, как пилот, высчитывал расчетное время в пути до места назначения. К ресторану они подъехали почти одновременно. Но Профатилов чуть раньше, для того, чтобы выказать свое уважение. Следом на стоянку вкатила черная "бэха" с тонированными стеклами. Семерка с козырными административными номерами встала бампер к бамперу с профатиловским авто. Хищная морда качнулась и замерла, словно принюхиваясь: "А ты кто такой?" Пора выходить на встречу клиенту, изображая радость.
Они чуть-чуть задержались в машине, рассматривая Профатилова через затемненные стекла, прежде чем открыть двери. Но этого "чуть" вполне хватало, чтобы пояснить, где чье место.
"Ну-ну. Смотрите. Должны же бачить очи шо купують". Сегодня Профатилов был хорош, впрочем, как и всегда. Легкий летний костюм ладно лежал на плотной, слегка полнеющей фигуре.
Первым из "бэхи" вынырнул зам. Несмотря на чрезмерную полноту, висящий над брюками живот не мешал двигаться шустро. Обежав авто, открыл дверь шефу. Щурясь на яркий солнечный свет, из прохлады кондиционированного салона появился сам – Иван Иванович Кутовой, мэр города Свободно. Он был высок, статен и широкоплеч.
Поздоровались и, не задерживаясь на солнцепеке, прошли в ресторан. Профатилов оглядел новых знакомых. Темно-синий шелковый костюм шитый на заказ великолепно сидел на спортивной фигуре мэра. Рубашка и подобранный тон в тон галстук были Кутовому к лицу. Его гардеробом явно кто-то занимался. "Одной проблемой меньше", – подумал о предстоящей работе Профатилов. У вице-мэра костюмчик прет-а-порте, но тоже не из дешевых.
Иван Иванович Кутовой явно не хотел стареть. Он красил волосы и зачесывал их на лысину, щедро лакируя. Судя по крепкому рукопожатию и поджарой мускулистой фигуре, он активно занимался спортом. Пожалуй, он не курит. Однако, возраст сложно скрыть. О себе он говорит в самых неподходящих местах – беспомощное старческое увядание коснулось шеи. "Пора делать пластику, – отметил Профатилов. – А то прямо индюшачья шейка".
Заместитель мэра Сергей Васильевич Звонарев был прямой противоположностью своего шефа. Абсолютно невыразительный, невысокий толстяк. Белесый и рыхлый, со смазанными чертами лица. Единственная запоминающаяся примета – очки в золотой оправе. Он намного моложе Кутового, и пока культа из здоровья не делал, судя по полноте и сигарете, которую закурил по пути к ресторану.
– Серега, кончай курить! – тут же скомандовал мэр. Зам, не донеся до рта, бросил окурок. Очень похоже на ритуал, исполняемый по сто раз на дню: один приказал, другой безоговорочно исполнил.
– Так как, ты говоришь, тебя зовут? – переспросил Кутовой, когда все уселись за ресторанный столик.
– Михаил Иосифович Профатилов.
– Иосифович? – рот Кутового поплыл в улыбке. – Папа, наверное, юрист?
На шутку шефа радостно гоготнулнул Звонарев.
– Нет, папа чекист, – ответил Профатилов. – Полковник КГБ СССР.
Зам тут же подавился смехом и закашлялся, а Кутовой беспокойно оглянулся на зал и произнёс неопределённое "гм-м-м…"
Любуясь произведенным эффектом, Михаил Иосифович смягчил резкость ответа.
– Сейчас на пенсии. Но член Совета ветеранов. И дед был чекистом. Ему Ежов за безупречную службу именные "испанские сапоги" с бронзовой табличкой выдал. А прадед до самой смерти рядом с партбилетом ВКП(б), пистолетом и ампулой с ядом, хранил обмылок, коим мылил петлю, затянутую на шее мировой масонской закулисы.
Мэр привык во всем быть главным. Пассаж с папой-чекистом и прогон о грозных родственниках сбили его с толку. Словно кто-то столкнул на секунду с вершины, где он был "хозяином горы".
Кутовой зыркнул на Профатилова. Хмыкнул, давая понять, что чувством юмора не обделён – мол, оценил. Разгладил руками скатерть. Взявшись за столешницу, попытался качнуть стол, словно проверяя, крепко ли тот стоит. И оставшись недоволен проверкой, слегка потянул стол к себе. Он снова был хозяином положения.
– Что господа желают? – подошел официант.
– Мясо и водки! – гаркнул Кутовой, и засмеялся своей находчивости.
Видимо, норму дня по "шутке юмора" он сегодня еще не выполнил. Эхом захихикал Звонарев.
Кутовой пустился с места в карьер.
– Весной следующего года будут выборы мэра города. Я решил идти на третий срок. Предыдущие две кампании я выиграл в чистую, без всяких там пиарщиков. Но теперь, говорят, – он кивнул в сторону зама, – времена изменились, и помощь хорошего специалиста мне не помешает.
– За "хорошего специалиста" спасибо. Рад буду помочь.
– Сразу хочу предупредить, чтобы ты губы не раскатывал, мы общаемся еще с несколькими твоими коллегами. Хотелось бы узнать видение предстоящей избирательной кампании каждого из вас. Ну, и цена вопроса? Позже решим, с кем будем работать. Понятно?
– Понятно.
– Тогда давай чего-нибудь закажем, а ты нам, – мэр снова хохотнул, – под горячее, мысли свои изложишь.
Профатилов на секундочку задумался, глядя на чиновников. Хамская манера общения ему совершенно не нравилась. "Ох, и намучаюсь я с ним. Встать, да уйти? Стоп! А с чего это я решил, что буду работать с ним? Или они со мной? Первый разговор". Но это было не так. Решение уже принято. Профатилов это чувствовал. И сам он никуда не уйдет – нужен заказ. Нужны деньги. И что бы они сейчас за столом не говорили, все решено, хотя заказчик об этом еще не знает. Значит, остается лишь красиво исполнить "серенаду".
Михаил Иосифович расслабился и, улыбнувшись в тридцать два зуба, начал:
– На мой взгляд, выборы ближайших лет обещают быть беспрецедентно жесткими и тяжелыми. И причин тому достаточно много. Тут и формирование новых политических, административных, промышленных и финансовых элит. И рост национального самосознания народов нашей многонациональной страны. И защита коммерческих интересов. И многое, многое другое.
Так как вы уже участвовали в двух избирательных кампаниях, думаю, что ничего нового я вам не скажу. Просто освежу вашу память. Возможно, что-то забылось. Для начала давайте определимся. Что такое избирательная кампания? Это – период со дня официального опубликования решения органа государственной власти или местного самоуправления о назначении выборов до дня официального опубликования их результатов.
Профатилов глянул на Кутового и Звонарева. Они молча кивали головами в знак одобрения. Вступление, похоже, чиновникам понравилось.
Он продолжил.