– Где Федотова? – бросаю я с заскока девушке в салонном плотно сидящем топе.
– Она отпросилась, семейные дела какие-то, – коллега Элины, не задавая уточняющих вопросов, сражает меня правдой-маткой наповал, – если поторопитесь – догоните, она до метро…
Не дослушивая, пихаю сбоку стоящего клиента, почитателя натуральной кожи, и под возгласы недовольства мчу к эскалаторам.
Черт бы тебя побрал, Федотова!
Сколько прошло времени? Минуты 3…4, значит, она ещё точно меня помнит и если бежит, то четко понимает от кого и почему.
Взмыленным выпархиваю из Европейского, сканирую диффузию толпы, замечаю вдалеке почти у входных дверей метрополитена бегущую и оглядывающуюся Элину.
Даю спринтера не хуже любого мастер спорта, и бью стометровку за максимум 12 секунд. От меня не уйдет!
Перепрыгиваю турникеты, лавиной обрушиваюсь по ступеням эскалатора, слыша, как нарастает гул приближающегося состава. Только бы успеть!
На платформе скопище простонародного люда уже готово штурмом взять ещё не остановившийся поезд.
Словно ледокол пробиваю себе путь, выискивая среди леса голов хитрую мелкую обманщицу. Удача! Вижу её метрах в 30, собирающуюся на посадку. Двери открываются, потоки агрессивных масс в разных направлениях сменяют друг друга. Толпа буквально вносит меня в вагон.
Состав трогается в сторону центра. Мелкими шажками я протискиваюсь к выходу. Кажется, давят так, что можно не только родить, но и забеременеть.
Прибываем на станцию Смоленская. Выскальзываю из тисков подземного нарельсового плена на платформу. В числе сошедших Элины я не вижу – спешу вдоль состава, к вагону, где предположительно должна находиться Федотова. В последнюю секунду успеваю заскочить внутрь, прежде чем двери закрываются.
Вот она! Стоит напротив, почти нос в нос! Внимательно смотрит на меня.
Я стараюсь изобразить максимальное безразличие и спокойствие, ровно дышу. Прошло не меньше 11 минут, без всякого сомнения, Федотова уже не помнит меня, а значит достаточно не выдать себя нервозностью и можно дождаться более удобных условий для повторного знакомства.
Идеальная маскировка.
Я без сомнения мог бы стать самым профессиональным шпионом. Может быть.
* * *
Мы доезжаем до станции Семеновская, поднимаемся и выходим с остальными пассажирами наверх. На улице солнечно, возле Кинотеатра Родина кучкуется молодежь, скорее всего высыпавшая с премьеры очередной глупой комедии.
Элина ведет себя намного спокойнее, пишет что-то на телефоне, скорее всего SMS.
Я обдумываю план действий, как и о чем заговорить с ней, понимая, что медлить не желательно.
– Эй, – обращаюсь я к ней, улыбаясь, – хочешь в кино сходить?
– Сходи оденься прилично для начала, – слышу в ответ надменный стервозный ответ зажравшейся гламурной дивы.
– Ну зачем так сразу, – я подхожу вплотную, разводя руки будто собираясь обняться.
Элина отстраняется, делая шаги назад:
– Ты чё, обурел, козёл? – она почти упирается спиной в заднюю стенку остановочного уличного киоска.
– Федотова, – начинаю я резко и сухо, надвигаясь на неё, как хищник над жертвой, – ситуация эта против тебя, рыпаться поздно. Ты знакома с Сергеем Дурневым? Где я могу его найти?
Элина смотрит на меня испуганно, потом неожиданно отталкивает и со всей силы бьёт меня носком сапога по колену. Острая боль пронзает каждую нервную клетку, собирая отклик в самых удаленных уголках тела, возвращаясь нарастающими волнами прямо в чашечку.
Я вскрикиваю и опускаюсь на одну ногу, пытаясь схватить её за руку. Элина бежит в сторону торгового центра, вбегает внутрь.
Собралась устроиться на новую работу?
Я прихожу в себя и, прихрамывая, двигаюсь по её следу. Девка боевая. Надо быть настороже. Вдруг у неё в сумочке газовый баллон или что посерьезнее.
Захожу в здание торгово-развлекательного центра.
Хочешь поиграть в прятки? Ну давай. Так, где здесь можно укрыться? Служебные комнаты, примерочные, пожарные выходы. Нет, до такого не додумается, соображалки не хватит. Что ещё? Складские зоны, туалеты…
Туалеты!
Я смотрю на указатели под потолком, стрелка WC показывает "налево".
Ковыляю до долгожданных дверей с криво прибитыми композитными табличками М и Ж. Навстречу из дверей "выползает", заправляя на ходу свитер в брюки, страховидная безобразная тучная женщина в зеленых круглых диоптриях, эдакая помесь Ленина и Кинг Конга в очках. Надеюсь, я принял верное решение. Не хотелось бы упустить Элину – мою пока что единственную зацепку к Гипнотизеру.
Сбоку у мужской двери стоит переносное ведро для мытья полов с отжимом и швабра. Через пластиковую ручку перекинут, замотанный в рулон, бэйдж уборщицы. Скоро уже наверно на собак будут вешать эти бэйджи.
Сколько прошло времени? Минуты четыре-пять.
Цепляю крокодильчиком на грудь бэйдж клининговой компании, беру швабру, стучусь в дамскую уборную.
Приоткрываю дверь:
– Уборка!
Возле умывальников и сушек для рук никого нет, захожу.
Из одной из кабинок выходит Федотова.
* * *
– Здравствуйте, – я улыбаюсь Элине, захлопывая за собой дверь.
Федотова косится сначала на швабру, потом на меня, как на человека низшего сорта, демонстративно игнорирует. Подходит к раковине, начинает мыть руки.
Я поворачиваю защелку, вставляю швабру в поворотную ручку замка, блокируя открывание двери.
Подхожу сбоку сзади так, что мы видим друг друга в большом фигурном зеркале. Элина наклоняется к раковине, чтобы ополоснуть лицо.
Я достаю из кармана брелок от машины и вжимаю им девчонке в спину. Федотова выпрямляется как пионер.
– Дернешься, застрелю, – я стараюсь звучать тихо, но в тоже время как можно убедительнее, смотрю на неё в отражении зеркала, – где Дурнев, что у вас с ним за дела?
Молчит.
– Ты воды в рот набрала, расплескать боишься?
– Я? Я не знаю никакого Дурнева, – оживает Элина.
Я вжимаю брелок ещё сильнее.
– Всё ты знаешь, Федотова. Не испытывай моё терпение.
– Я боюсь…
– Это нормально, только конченные дураки ничего не боятся. Выкладывай.
– Я не помню его имени. Виделись вроде раньше, но точно вспомнить не могу. Мы общаемся через SMS.
Кто-то нетерпёжно дергает ручку входной двери, истошно пытаясь попасть внутрь. Бесполезно. Швабра как истинный хранитель секретов нашей эпичной сцены дознания чугунным засовом не пускает никого внутрь.
– Что у вас за тёрки с ним? Ну…
– Он подгоняет мне золотишко, камни, часы всякие – я их закладываю барыгам и золотарям на Курском. Потом ему назад конверт передаю. Я давно хочу слинять из темы, – по щеке Элины катится первая слеза, – просто боюсь. Он как призрак, постоянно напоминает о себе.
– Про приведения не будем, не придумывай. Правильно я тебя понял, ты реализуешь краденые им ювелирные украшения и ему назад возвращаешь наличные?
– Верно, – Элина начинает шмыгать носом.
– Как и где вы контактируете?
– На Ленинградском вокзале есть камеры круглосуточного хранения, ячейка 1-88. Я получаю сообщение, когда и что забрать, потом кладу туда голубя…
– Конверт то есть. Говори нормальным языком.
Элина с перепуга зачем-то постоянно вставляет в речь блатные термины, это настолько же нелепо, насколько противно. В одном я уверен наверняка – никакой девушке не к лицу такое поведение.
– Да, конверт, и пишу SMS, что "посылка на месте".
– Видитесь с ним?
– Ну, я иногда обнаруживаю себя, – она делает паузу, – оттраханной, идущей в Сокольниках, и не могу вспомнить, кто и что со мной только что делал. Помню только большой черный Порше, но совершенно не помню водителя. Наверно наводит транс на меня или что-то подсыпает. Я дважды уже в этому году делала аборт, это просто невыносимо – она начинает реветь.
– Успокойся, номер машины помнишь?
Мотает головой.
– Ладно, не реви, – я ослабляю нажим брелком ей в спину, – попробую помочь тебе, какой код ячейки?
– 02202…
– Точно?
– Да.
– Пиши SMS прямо сейчас, как ты это делаешь – скажи, что посылка будет с 19:00 на месте.
– Нет, я не буду..
– Пиши давай, а там уже мои заботы.
– Ты из Полиции? – она достает из сумочки телефон и начинает стучать пальцами по экрану.
– Нет, но если всё срастется – мы все задышим спокойнее.
– Написала, – Элина показывает мне на экране отправленное SMS.
– Дай мне телефон.
Я захожу в меню Настройки, отключаю автоблокировку экрана. Открываю приложение блокнот, набираю крупным шрифтом: "Я иду домой, собираю вещи и уезжаю из города на неделю, потом возвращаюсь и живу честно. Это очень важно".
– Ну вот и всё. Теперь смотришь на экран, не моргая, считаешь до 300.
– Я так не умею.
– А ты рискни усами и попробуй.
– А потом?
– Потом возвращайся в жизнь или умри любой смертью на свой выбор.
– Всё?
– Всё, меня ты никогда не вспомнишь, считай, этой встречи и не было.