Я обвела взглядом комнату, которую так хорошо знала. Знакомый беспорядок. На тумбочке фотография: десятилетний Джек стоит рядом с дедушкой. Позади них деревенский дом. Его дедушка был одним из последних ковбоев Запада, важной фигурой в истории нашего города.
Рядом с фотографией рисунок из начальной школы. Джек не умел выбрасывать вещи. Рядом с рисунком мятая фотография, которую, казалось, несколько раз складывали, а потом опять расправляли.
Я показала на нее.
- Это…
- Твоя фотография, - закончил он за меня. - Я показывал ее людям, когда искал тебя.
- А.
Над столом на полке стояло несколько книг, у большинства на корешке было написано "Цзэн". Еще одна называлась "Чему учил Будда". Я никогда не видела этих книг прежде.
Джек ответил на мой безмолвный вопрос:
- Они помогли мне. Когда было совсем плохо.
- А.
Он потер глаза, а потом открыл ящик ночного столика и вытащил что-то, я не видела что.
- Сдавай, - сказал он и бросил мне колоду карт. Они упали мне на колени. - Когда будешь готова говорить, говори.
Джек встал с кровати и подошел к шкафу, чтобы достать рубашку. На нем была черная обтягивающая футболка и хлопчатобумажные штаны с логотипом "Гиганты Сан-Франциско". Его любимая команда. Надев рубашку, он сел на пол напротив меня.
Я смотрела на него, затаив дыхание, и даже не вынула карты из коробки.
- Напомнить, как тасовать? - спросил он.
Я не ответила. Вытряхнула карты, сняла половину колоды, перетасовала. Он снял снова, и я сдала.
Невозможно сосчитать, сколько раз мы делали это прежде, с самого детства, когда мой папа на заднем дворе нашего дома, под батутом, учил меня с Джеком и Уиллом играть в покер.
Джек сказал, что проигравший пойдет волонтером в дом престарелых. Он знал, что папа согласится. Мы с Джеком потеряли день и сдержали слово. Это была единственная игра на моей памяти, которую он проиграл.
Джек достал коробку со старыми фишками для покера из-под кровати и дал каждому по горсти. Те же фишки, которыми мы всегда играли. Красные и черные, из казино в Вендовере.
Он сунул в рот зубочистку. Это так на него похоже.
- Ты помнишь… - начала я.
Он посмотрел на меня. И ничего не сказал. Я подумала, отчего он не спрашивает, но потом поняла, что он ждет. Все, что я сегодня скажу, я должна буду сказать сама.
Я закрыла лицо веером из карт, прячась от взгляда Джека. Я могу это сделать. Я могу это сделать.
- Меня не было очень долго, - сказала я. - Дольше, чем все думают.
Меня охватила дрожь то ли от сквозняка, то ли он внезапного осознания тяжести хранимой мной тайны, хотя Джек едва ли мог понять все значение моих слов.
Он посмотрел на свои карты и разложил их по порядку.
- Насколько долго? - спросил он.
- Многие годы, - выдохнула я. - Я знаю, как это звучит.
Но он не спросил меня о временном несоответствии. Вместо этого он спросил:
- Тебе было больно?
От неприкрытой невинности его вопроса мне стало грустно.
- Немного.
- Ты кому-нибудь говорила?
- Нет. Я… не знаю как… на самом деле, - голос мой начал дрожать, и я закрыла лицо руками. Меня трясло, и он развернулся и снял с кровати покрывало. Это покрывало сделала для него его мама, когда ему исполнилось двенадцать. Он сел рядом со мной и укрыл меня им.
- Ш-ш-ш. Все в порядке. Теперь все хорошо. Тебе не надо больше говорить. Просто закрой глаза. - Я свернулась в клубочек на полу, а он лег рядом со мной. Он погладил меня по руке. - Я здесь, Бекс. Что бы это ни было, что так пугает тебя, я здесь.
Я давным-давно потеряла способность видеть сны. Нельзя видеть сны, когда потеряно так много сил.
Я видела сны в первые несколько лет - или, может, десятилетий - в Нижнем мире. Но по мере того как мои запасы энергии иссякали, сны становились все короче и короче, пока совсем не исчезли. Вместе с воспоминаниями.
Но в ту ночь с Джеком я видела сны.
Сначала это был бессмысленный сон, будто мой мозг попытались завести после долгой зимы в гараже. Ни отчетливых форм, ни знакомых мест.
Но потом в снах появилось значение. Я видела, будто меня бросили в неглубокую могилу и начали закидывать сверху грязью, слой за слоем, сдавливая грудь до тех пор, пока сердце не лопнуло.
Но я ведь не могу видеть сны. Я знала, что это совершенно невозможно.
Внезапно я проснулась.
Лицо Джека было так близко к моему лицу. Мы почти касались друг друга.
Во сне Джек повернул ко мне голову, и его губы коснулись моих. В этот момент я почувствовала, как что-то прошло сквозь меня, будто меня захлестнула волна энергии. Джек открыл глаза. Я отпрянула, мы оба замерли.
- Ох, - сказал он. - Мы ведь…
- Почти, - ответила я. Тут я поняла, почему видела сон, хотя и не должна была, и это больно кольнуло меня.
Я отбирала энергию у него. Когда наши губы сблизились, я брала у него энергию и благодаря этому смогла преодолеть границу сна.
Я вскочила и бросилась от него, оказавшись в дальнем углу комнаты.
- Прости. Я не должна была… Мне надо идти.
- Нет. Не надо снова убегать, Бекс, - он вытянул руки перед собой. За его спокойным голосом чувствовалось смущение: - Что это было?
- Э… Прости.
- Хватит извиняться. Просто говори.
- Хорошо, но ты оставайся там.
Он кивнул, как будто и не собирался приближаться ко мне.
- Я не знаю, с чего начать. - Я прижала колени к груди и положила на них подбородок. - Я пытаюсь найти слова, чтобы все объяснить, и сама не верю им.
- Я буду с тобой. До этого поцелуя я думал, что дело в наркотиках. Теперь я не знаю. Так что попробуй.
Я глубоко вздохнула.
- Этот поцелуй был необычным?
- Да.
- Приятно необычным?
Он помолчал.
- Да.
- Прости, Джек. Я точно знаю, что ты чувствовал, потому что тоже испытала это когда-то в первый раз.
Когда Коул питался моей энергией. Я поверить не могла, что только что сделала то же самое с Джеком. Как я могла это допустить?
- В первый раз? - Он схватил с ночного столика очки и протер их рукавом рубашки. - Тогда начни с этого. Расскажи мне, что произошло.
- Я попробую. Ты помнишь, как уехал в футбольный лагерь?
- Да. - Джек потер глаза ладонями и надел очки. - Это был последний раз, когда я говорил с тобой. Ты стояла рядом с Коулом. Ты тогда начала тусоваться с ним?
- Да. Ходила на концерты. И все такое. - Я закусила губу. - Слушай, я попробую рассказать, и, может быть, сначала это покажется бессмыслицей, но если я остановлюсь, я не смогу начать снова. - Джек кивнул. - Однажды Коул взял меня с собой, когда он с остальной группой собирался сплавляться по реке. Они хотели пройти через Тоннель и позвали меня с собой.
Джек покачал головой.
- Пройти через Тоннель после весеннего половодья?
- Я знаю. Не самая умная идея. - Я на минуту прикрыла глаза. - Мы ударились о скалу и перевернулись.
Он судорожно вздохнул.
- Он не должен был брать тебя. Ты не такая большая. Тебе было больно?
- Поток потащил меня под воду, и когда я попыталась выбраться на поверхность, нога зацепилась за ветку, или камень, или что-то. Я не могла ее высвободить. Мне пришлось прямо вырвать ее, чтобы выбраться на поверхность, а когда я это сделала, у меня хлынула кровь. Сильно.
Я закрыла глаза, вспоминая, как чьи-то крепкие руки вытащили меня на берег реки. "Держись, Ник. Все будет хорошо", - сказал Коул.
- Продолжай. Что было потом? - сказал Джек.
Я открыла глаза.
- Я лежала на берегу. Сжимала рану.
Красная жидкость текла между пальцами.
"Я могу сделать, чтобы боль ушла, - сказал Коул. - Ты хочешь, чтобы я это сделал?"
Джек положил руку мне на лодыжку и выпрямил мою ногу. Завернул штанину моих джинсов. Выступающий шрам шел от голени вокруг икры и вверх зубчатой линией.
- Ох, - сказал Джек. Он осторожно коснулся шрама и провел пальцами по линии. - Глубокий.
Я кивнула, глядя на его руки на своей ноге, чувствуя прикосновение его шершавых пальцев на коже. У меня побежали мурашки, я задрожала.
- Тебе холодно?
Я покачала головой и потянула к себе ногу, опуская штанину джинсов.
- Что было потом?
- Коул сказал, что может облегчить боль. И я позволила ему.
В прошлом году
Берег реки у порогов. Одна неделя до Подпитки.
Я дрожала так, что несколько раз прикусила язык. Я чувствовала вкус крови во рту. Но мне было все равно, потому что все, о чем я могла думать, - это боль в ноге. Больно было так, что казалось, будто ногу оторвало и она уже плывет где-то вниз по реке.
- У нее шок, - сказал голос надо мной.
- Моя нога, - застонала я. Начав говорить, я поперхнулась. Должно быть, в горле стояла речная вода. Я закашлялась, выплевывая воду.
Сильные руки помогли мне перевернуться, чтобы я не захлебнулась, лежа на спине.
- Все хорошо, Ник, - послышался голос Коула.
Мне нужно было, чтобы кто-нибудь сказал, цела ли моя нога. Я попыталась указать на нее, но руки не слушались.
- Тихо. Успокойся, - голос звучал утешительно. - С тобой все хорошо.
- Чувак, у нее кровь хлещет.
- Заткнись, Гевин! - прикрикнул Коул. - Снимай куртку.
Я услышала треск разрываемой ткани и почувствовала, как что-то сдавливает ногу.
- Будет немного больно, - сказал Коул.
И тут стало по-настоящему больно. Будто в ногу вонзали раскаленную кочергу, и она жгла кожу и мышцы ноги, продираясь к кости.