В горле всплыл комок тошноты. А тело сжал страх потери себя - коммуникации, координации, гравитации - тысячи вещей, из которых, как из мельчайшей мозаики, складывалась картина его нормального мира.
"Да ведь она - сумасшедшая!" - внезапно осознал он.
И в ту же секунду почувствовал под ногами земную твердь.
Даже странно, отчего эта нехитрая мысль не приходила ему в голову раньше?
Он смерил Певицу прищуренным взглядом и наконец увидел то, что хотел: голую тридцатишестилетнюю идиотку, с вывернутыми мозгами и стареющим телом, воображающую из себя бог знает что!
Боже, какое простое разъяснение неразрешимой загадки!
Она - обычная шиза, мечтающая о каком-то межгалактическом успехе и не замечающая: за последние годы ее популярность планомерно сходит на "нет". Безумная, без клепки в голове, живущая в своем придуманном мире. Сегодня она самозабвенно "отращивает" крылышки, а завтра целенаправленно сиганет с балкона, желая проверить свою крылатость на деле…
- Опиши мои крылья! - требовательно попросила Певица.
В ее позе была трогательная ребяческая старательность. Она на полном серьезе ждала, что сейчас любовник скажет ей: "Они белые, пушистые, длиной… ну, примерно в метр".
"Во тронутая!" - он скрипнул зубами от злости на себя. Прожившего несколько лет с душевнобольной! Маньячкой, запудрившей ему мозги!
Вот вам и вся Легенда…
Впрочем, когда-то он читал: именно умалишенные зачастую и становятся знаменитыми, претворяя в жизнь свои полоумные idee fixe.
- Ну! - поторопила Певица.
- Да отстань ты от меня! - выплюнул он брезгливо.
Он слышал, как с треском рвутся невидимые нити, связавшие некогда две их жизни. Он встал с кровати. Мысленно он уже стоял на пороге, уже ушел от нее…
- Что случилось? - Певица обернулась.
- А то, что нечего перекидывать с больной головы на здоровую! - заорал он с нежданно нахлынувшей злобой. - Из тебя такой же ангел, как из меня милиционер! Хочешь вытворить то же самое на своем сольнике - давай! Пусть народ поймет, кто ты! Обычная городская сумасшедшая! Старая дура! Лучше б ребенка родила!
И крик сразу принес ему облегчение…
Счастье - сокрушить непонятный, постылый, унизительный идеал.
Долгожданное чувство свободы.
"Я - нормален! Нормален, как все!
А она - сумасшедшая!"
Она опустила руки и посмотрела на него обиженно и с укоризной. В ее взгляде не было и тени сомнения.
- Уходи, - сказала Певица твердо. - Уходи навсегда.
* * *
Концертный зал дворца "Украина" был заполнен народом. По правде сказать, он думал, людей будет меньше - надеялся увидеть в зрительских рядах проплешины пустых мест, свидетельствующих о ветхости ее славы.
Но Певица не выступала почти три года, и старая гвардия ее фанов дружными рядами пришла полюбоваться на воскрешенье своей звезды.
Отвергнувший любовник стоял возле входной двери, сложив руки на груди. "Ладно, ладно, - думал он злорадно. - Подождите, сейчас увидите ТАКОЕ…"
Напротив него, в кресле у прохода сидела молодая мама с четырехлетней дочкой на руках. Девчушка, разряженная, точно импортная кукла, елозила на коленях и неприкрыто скучала. Сольный концерт Певицы приближался к концу. Подростки танцевали под сценой. Зал преданно поаплодировал очередной песне и притих в ожидании следующей. Певица вышла на авансцену и развела руки, словно собиралась взлететь.
"Вот оно!" - подобрался парень.
С минуту в зале было тихо, затем послышался недоуменный шепоток, удивленные реплики, свистки.
Певица стояла молча, запрокинув белокурую голову и крепко зажмурив глаза - как обычно, не слыша и не видя ничего вокруг.
"Дура, - подумал он. - Надо было хоть подстраховаться: фанфарами, спецэффектами, блестками с потолка… Тогда бы тебе это еще могло сойти с рук! А так…"
Пауза затянулась.
Люди уже бескомплексно роптали, выражая свое недоумение. И он стоял, наслаждаясь ее позором.
- Что происходит?
- Ей плохо?
- Это конец?
"Да, конец, - ухмыльнулся он. - Если она простоит так еще пару минут, завтра уже никто не вспомнит, что шоу было удачным. Все запомнят только этот идиотский финал…"
Кто-то встал и пошел к выходу, громко выражая свое недовольство.
- Эй, ты там че, заснула! - резко заорал мужской тенор.
Скорчив недовольную обезьянью гримаску, мамаша подхватила свою кукольную дочурку на руки и направилась к дверям.
- Вы видите? - внезапно взвыла в микрофон Певица. - Видите?!
На секунду зал снова затих.
И в этой почти осязаемой тишине раздался звенящий от восторга голос девочки:
- Мама, посмотри…
- Мамочки! - пораженно вскрикнула мамаша "куклы".
"Невозможно!" - подумал он, испуганно сжимая голову руками, как будто хотел расплющить свой мозг в наказание за предательство.
- Не может быть… - эхом пронеслось по залу.
"Не может, не может, не может…" - истерично повторял он.
- Мама, у тети крылья! Она что, ангел?
Самоубийственная история
юмористически-феминистический триллер
- От любви не умирают!
В его голосе чувствовалось раздражение человека, который никак не может отодрать от рукава своего свитера проклятый репейник.
- Еще как умирают! - Я вцепилась в его руку с отчаянием утопающей. - Если ты уйдешь, я умру!
Он снова дернулся в сторону двери, но я повисла всем телом. Еще одно движение, шаг в сторону, и я поволочусь за ним по полу, с тихим и утробным воем, растягивая рукав его дорогого свитера. О, он знал программу моего выступления наизусть!
- Прекрати устраивать цирк. Ты ведешь себя как сумасшедшая! - Я чувствовала: сейчас он меня ненавидит. Ненавидит за то, что поступает со мной подло и знает это. И за то, что я не даю ему возможности об этом не знать.
- Я не сумасшедшая, это ты сводишь меня с ума! Ты не понимаешь, я умру без тебя… - С языка чуть не сорвалось "падла", но я вовремя спохватилась. -…любимый. - Впрочем, в моем варианте это были слова синонимы.
- Прекрати немедленно! - Он больно схватил меня за запястье и брезгливо отшвырнул мою ладонь. - Если тебя так смущает свобода наших отношений, можем прекратить их вообще. Хочешь?
Так родители-садисты спрашивают своих маленьких детей: "Хочешь, я отдам тебя в детдом?" И наслаждаются их перекошенными от ужаса мордашками, прекрасно - слишком прекрасно! - зная ответ на этот вопрос.
- Учитывая, что сейчас ты идешь к ней, то я двумя рогами "за".
Я старалась, казаться независимой и ироничной, но слезы предательски размывали губы в противное дрожащее желе.
- Вот и славно. - Он резко застегнул молнию на ярко-голубой кожаной куртке с желтыми вставками на плечах.
- Учти, - предупредила я, - моя смерть будет на твоей совести! Либо я умру, либо убью тебя…
Господи, как я его сейчас ненавидела!
- И не умрешь, и не убьешь, - презрительно скривился он и, напялив на голову пижонскую желтую кепку с козырьком, демонстративно хлопнул дверью.
Я тут же рванула ее на себя и заорала под аккомпанемент убегающих шагов:
- Я умру-у-у-у!!!
- Да пошла ты… - донеслось снизу.
Короче, мне не оставалось ничего, кроме как умирать.
* * *
Вот уже год я сидела, опустив руки, в которые должна была себя взять.
Моим единственным спасением была горящая работа, которую я специально оттягивала до последней минуты, чтобы иметь возможность хотя бы несколько часов подряд думать: "Все, конец, не успеваю!" - вместо: "Господи, как я его люблю!" Качество труда - резко падало. Начальство - злилось. А я сдыхала, потому что, окончив, в ту же секунду снова вспоминала о нем.
Каждый день я просыпалась в слезах и соплях, измученная эротическими ужасами, посвященными его изменам. Мой спаситель-будильник укоризненно разводил двумя стрелками, показывая мне: я сделал все, что мог, - ты все равно проспала. При мысли об очередных воплях шефа волосы вставали дыбом. Но, прежде чем я успевала ("Кошмар! Опаздываю!") доскакать галопом до ванной и попасть в рот зубной щеткой, я уже по уши погружалась в молчаливую истерику под кодовым названием "Почему он не любит меня?". Причем под местоимением "он" подразумевался вовсе не начальник.
Надраивая зубы, выщипывая брови, натягивая чулки, по дороге на работу, на работе, возвращаясь домой, вечером, ночью, утром - я день за днем безрезультатно ломала голову над тривиальным вопросом: "Что делать, если я его люблю?" Хотя, судя по тому, что за несколько тысяч лет ни один безответно влюбленный идиот так и не разгадал эту загадку Сфинкса, было ясно: мое параноидальное стремление к истине тоже не увенчается успехом.
Тем не менее, несколько месяцев я истерично металась между двумя вариантами ответа.
Первый: "Я люблю его, несмотря ни на что!"
Вариант второй: "Он - сволочь".
И в зависимости от того, к какому из них приходила накануне, остервенело доказывала своему любовнику, что:
я прекрасно проживу без него;
хреново, но проживу;
умру без него на следующий же день;
в тот же день;
в тот же час;
в ту же секунду, как он уйдет!
Но, в независимости от темы и тяжести моих аргументов результат не менялся. Я по-прежнему любила его со всей горечью безысходной любви и по-прежнему жила…
Но все! Дудки!
С меня хватит!