Вирджил хмыкнул и пробормотал: "еще бы". Дима посмотрел на него заинтересованно, но Вирджил смотрел в монитор и продолжать не собирался. Поэтому Лукшин вернулся к статье. "Видимо, что-то меняется", - подумал он, - "помнится, как-то простого сержанта ДПС, по пьяни кого-то насмерть сбившего, МВД до последнего отстаивало, а тут целый полковник. Неужели у нас тоже когда-нибудь будет, как в Европе? Одни для всех законы, одни для всех суды… студентов, значит заставлял" Вспомнилось вдруг, как он сам, с двумя товарищами, копал картошку на даче одного из преподавателей. Курсе на третьем, вроде. Не за деньги, разумеется, а за зачет автоматом. И никто их не заставлял, наоборот, они почти сами напросились и не без оснований считали такой оборот очень удачным. И его мысли вдруг приняли другое направление. "А зачем студентов заставлять? В любой группе всегда найдется пять-шесть человек, которые с радостью поработают мышцами, вместо того, чтобы работать головой. Тем более - у ментов. А тут еще и уголовное дело завели. Скорее всего, этого полковника просто убирают таким образом. Ну да, когда это наши конторы любили сор из избы выносить? Даже если бы все СМИ в этого… Шамигулова вцепились, самое большее - его бы турнули тихонько или перевели куда-нибудь и все. Первый раз, что ли? А тут - на тебе, уголовное дело." Лукшин перечитал статейку еще раз и даже вдохнул удивленно - столько новой информации он вдруг получил, просто чуть-чуть подумав над текстом, а не приняв его на веру. И того, что было написано, эта новая информация отличалась просто как черное и белое. "Точно, его турнуть захотели. И начали искать компромат… И это - всё, что они нашли? Все прегрешения целого полковника МВД - то, что он студентов к ремонту собственной квартиры привлекал? Да он просто святой, черт побери." Лукшин ощутил на себе взгляд, поднял голову и точно - Вирджил смотрел на него с понимающе-насмешливым выражением. Кивнул и отвернулся обратно к своему ноутбуку. Лукшин задумался еще, потом ему стало стыдно. Нечем ему было гордиться, нечем - любой мыслящий человек додумался бы до того же самого, просто две секунды подумав над статьей. Но он-то сидел тут не как любой человек, он-то претендовал на место журналиста, причем - хорошего журналиста. "Вот я дурака свалял", - рисуя на листе какие-то загогулины, думал Дима, - "тоже, нашел оборотня в погонах. Ладно еще, не написал… а ведь мог бы, если б случайно не вспомнил." Опять заполыхали уши и Лукшин откинулся на спинку стула и принялся, отдуваясь и шумно прихлебывая, пить кофе. Хотя был он уже совсем не горячий. "Вот Черкизов бы небось такой ерунды не сказал", - подумал он, - "Черкизов бы сразу все как есть объяснил. Да еще припомнил бы поименно все окружение этого…" - посмотрел на стол, - "замминистра… тля, он еще и замминистра был. Дураку же ясно, что таких людей просто так под суд не отдают… вот кретин я".
Лукшин поставил чашку на стол и принялся писать. Первый лист не пошел, он написал на нем вариантов десять первого предложения, потом попросил у Вирджила другой. Вирджил, хмыкнув, достал еще один лист. С этим вышло получше, и статья вроде как начала вырисовываться. Лукшин сидел, высунув язык и все больше и больше удивлялся, как, оказывается, сложно делать на бумаге все то, что он обычно делал уже не задумываясь - автоматически. Изменить слово, перестроить предложение, перетащить кусок текста. К моменту, когда статья стала ему более-менее нравиться, лист бумаги был весь исчиркан крестиками, стрелками, линиями, зачеркнутыми и обведенными словами. Дима критически его оглядел, вздохнул удовлетворенно и чуть не отдал Вирджилу в таком виде. Но спохватился, увел руку с листом в сторону, словно сразу так и собирался - не отдать, а отложить - и попросил еще лист. На этом тоже пришлось сделать несколько помарок, но следующий лист Лукшин написал уже начисто. Опять в последний момент спохватился и не отдал статью, как собирался, а внимательно перечитал ее. И правильно сделал - последний абзац был нехорош и сильно выбивался по смыслу. Лукшин покачал головой, попросил еще лист, потом отложил и этот, и, плюнув, попросил десять листов. Вирджил, веселясь, дал.
Все десять листов изводить не пришлось. Уже второй вариант показался Лукшину если и не идеальным, то приемлемым. Он собирался его и отдать, но потом не сдержался и все-таки исправил пяток слов на более подходящие. Просилась там еще одна замена, вместо выражения "никому не нужная должность". Была какая-то очень подходящая здесь идиома, она крутилась у Димы в голове, но он никак не мог ее ухватить. Уже написав начисто третий (то есть, уже девятый) вариант статьи, он вдруг вспомнил - "отставной козы барабанщик". Посмотрел на лист, вздохнул и отложил в сторону. Написал десятый вариант, изо всех сил сдерживаясь, заставил себя внимательно его перечитать и быстро (пока не придумалось еще какое-нибудь улучшение) отдал усмехающемуся Вирджилу.
- Хе, - Вирджил, не глядя, положил лист рядом с ноутбуком, - ты зачем последние два исправления сделал?
- А что? - встревожился Дима, - мне показалось, что они к месту… нет?
- Я этого не говорил. Я просто спрашиваю, зачем ты последние два раза статью переписывал. Ты решил, что новые варианты настолько хороши, что ради этого стоит переписать всю статью?
- Да. Нет., - Дима щелкнул пальцами, - не настолько. Они просто лучше. А я уже столько раз переписывал эту статью, что обидно отдавать ее неидеальной.
Вирджил негромко засмеялся, но, видимо, ответ его удовлетворил. Он поднял лист со статьей перед собой и, держа его почему-то немного наискосок, принялся его изучать.
- Анекдот старый знаешь? Политический. Про то, что "черножопый" вместе пишется? Не знаешь, наверное.
- Знаю, про МГИМО, - Так уж сложилось у Лукшина, что после "Ночного экспресса" работал он в коллективах, скажем так, немолодых ("Старперов! Старперов!") и старые политические анекдоты знал даже лучше, чем современные.
- Угу. Так вот, "нестройный" здесь надо слитно писать… Это что за слово?
Дим вгляделся:
– "Безчестный".
- Ага. Я так и думал. Через "з"? Учись думать грамотно, в жизни пригодится.
- Ворд бы все исправил, - пробормотал Дима тихонько, не думая, что Вирджил расслышит, но он расслышал:
- Да, Ворд бы исправил. Он бы тебе тут еще много что исправил. И что нужно, и что не нужно. Ладно. Сойдет. Тройка с минусом. Огорчил ты меня.
Лукшин опустил голову.
- Есть такое правило. Первое задание может выполнить каждый. Оно специально таким делается. "Кто хочет стать миллионером" смотришь?
- Зачем?
- Затем, что из просмотра этой передачи можно извлечь для себя пользу. Все передачи делятся на полезные, бесполезные и вредные. Эта - из первых, и дело не только в банальном повышении эрудиции.
Дима покачал головой:
- Я не об этом. Зачем первое задание делается простым? - поднял взгляд, - иногда откровенно тупое, даже раздражает. Чтобы даже самый последний идиот не уехал с пустыми руками?
- Нет. Это очень старое правило. Чтобы втянуть в игру. Чтобы избавить испытуемого от страха неудачи, успокоить его, дать ему возможность мобилизовать силы. И это везде так. Ведущий не заинтересован в том, чтобы игрок ответил на все вопросы, как и я не заинтересован в том, чтобы ты встал на мое место или, чего доброго, стал моим начальством. Вовсе нет. Никому не хочется, чтобы кто-то другой выиграл игру. Но зато все заинтересованы в том, чтобы игра стала прибыльнее. Поэтому в первый момент игрока надо поддержать. Дать ему немного выиграть, чтобы в результате он привнес в игру намного больше. Но это только первый момент. А второй, - голос Вирджила стал жестче, - второй момент заключается в том, чтобы отсеять запредельно слабых игроков. Которые не могут внести в игру вообще ничего. Если ты настолько глуп, что не смог ответить на тупой вопрос - иди домой. Эфирное время дорого и тратить его на полных кретинов - непозволительная роскошь. И ты, надо заметить, чуть не срезался на этом самом первом вопросе.
Дима тяжело вздохнул, но промолчал. Вирджил, поджав губы, выждал паузу, потом спросил:
- А почему так получилось?
Дима снова вздохнул.
- Ну, стормозил я чего-то. Сглупил, в смысле. Надо было сначала подумать, а потом говорить и вообще…
– "И вообще" - это ты правильно заметил. Сначала подумать, а потом говорить - всегда полезно, но не всегда возможно. И нечего винить свою сообразительность. Схватываешь ты быстро, это я заметил, так что не притворяйся дурачком. Мозги у тебя хорошие, но чересчур застоявшиеся. Ну вот когда ты последний раз как следует работал мозгами? Когда последний раз освоил серьезный пласт знаний? Можешь не отвечать, я сам скажу - в конце пятого курса института, когда диплом делал. Вот за прошедшие годы они у тебя и проржавели слегка. Разве не так?
- Ну почему… обижаете, Вирджил, э… Сидорович. Я вообще только умственной работой все время занимался.
- То-то я смотрю, ты весь такой умственный. И чем же ты там мозги нагружал? Кроссворды на последнюю полосу рисовал, колонки анекдотов готовил, а то и… о, ездил на пальмовую ферму в глубоком Подмосковье задать десять ответов тамошнему агроному?
- Вовсе нет, я и сам писал статьи и даже просто прозу, меня два раза в литературных журналах печатали! И программу верстки я, между прочим, сам освоил! И, вообще, я в Литературном на высших литературных курсах отучился.
Вирджил поморщился и замотал головой: