- Кадиллак?
- Нет, жигуль - шестёрка.
Я потёр лоб. В списке моих врагов преследователи на белых жигулях пока не значились. А известные мне враги, не стали бы пересаживаться на шестёрку даже под страхом неминуемой смертной казни.
- Даже не догадываюсь, - честно признался я, - но если увидишь снова, звони Григорьичу. Помнишь такого дедушку с работы? - Миха кивнул, - он теперь у нас по этому вопросу главный специалист. Подскажет, что надо делать. Давай.
Соин-младший важно кивнул и через несколько секунд уже умчался вдаль, видимо представляя себя героем как минимум четвёртого "Форсажа".
Завершив свои дела, я вернулся цоколь. Работа у ребят кипела вовсю, мешать я им не собирался, поэтому, взяв наизготовку ключи, выданные мне Димой, я отправился на поиски комнаты с диваном.
Комната оказалась довольно уютной, а диван вообще был выше всяких похвал - мягкий и с кучей подушек. "Здесь Полусексов становится Суперсексовым", - сказал я и упал, в чём был, лицом прямо в подушки. Естественно, тут же зазвенел мой сотовый, похоже, решивший сыграть для меня колыбельную.
- Алё, - слабым голосом сказал я, - дотащив телефон до уха и даже не посмотрев, кто до меня домогается: не было сил.
- Шеф, алло, - услышал я заговорщицкий голос, - вы меня слышите шеф?
- Юрик, - я узнал одного из своих "ястребов", - я тебя слышу. Говори, быстрее, что надо: шефу плохо.
- Вы нам с Андреем, говорили, следить за чёрным кадиллаком, если появится, - заторопился Курочкин, - так вот, он появился.
- И кто там за рулём, старый, молодой? - на самом деле, в эту секунду мне было уже почти всё равно, диван властно засасывал меня в свои мягкие глубины.
- Их там двое, шеф! - доложил Юрик, - и молодой и старый.
- Как интересно. И каким же образом они умещаются за рулём? - сонно пробормотал я: и мне пригрезился кадиллак похожий на велосипедный тандем.
Но Юрика непросто было сбить с толку.
- Он, его Васей зовёт, а тот его папой, - продолжал докладывать он, - у них, короче, тоже груз пришёл на растаможку, слышите шеф. У них тоже фирма! Я подслушал!
Разгадка двойственности упыря неожиданно разрешилась, но это теперь известие оставило меня почти равнодушным. Ну, подумаешь - оказался папа с сыном: мог бы и раньше догадаться по их похожим рожам. А то, Карлос Кастанеда, нагваль Хулиан…. Хули, ты тут мне, понимаешь….
- Юрик, продолжай следить за обстановкой, - слабым голосом из последних сил, отдал я директиву, - вечером я тебе обя… обязательно перезвоню. Давай, - я нажал отбой и мгновенно провалился в сон.
Спал я долго и видел разные сновидения: в одном из них ко мне приехал Баев на белых помятых и поцарапанных жигулях.
- Ты что, совсем оборзел? - с безмерным удивлением, глядя на меня, спрашивал он, - где мой кадиллак? Где моя Айова? Ты на какую рухлядь меня, самого Баева, посадил?
С этими словами он подступал ко мне всё ближе и ближе.
- Да, ты знаешь, что я с тобой сейчас за это сделаю? - пригрозил он, и став передо мной на колени, начал расстёгивать мне молнию на джинсах, - сейчас ты увидишь, что я сделаю!
- Эй, а ну пошёл прочь от меня, гомосек проклятый! - я отчаянно схватился за свои штаны, но Баев, превратившийся вдруг в Вовку Анонима, был очень изворотлив.
- Ну, не дёргайся дурачок, чего же ты, - вдруг ласково заговорил Вовка почему-то женским голосом, - я ведь осторожно.
"Эх, и погиб козак! Пропал для всего козацкого рыцарства!", - горько подумал я, рванулся из последних сил и проснулся.
Надо мной в полутьме комнаты, касаясь волосами моего лица и руками кое-чего пониже, склонилась Наташка Метелицина. От неё пахло сложным составным запахом спирта, бензина, сигарет и помады. Я облегчённо вздохнул: приснилось.
- Наталья, - спросил я, тем не менее, как можно более строго, - как там работа, идёт? Успеваете?
- Так, вечер уже, Алексей Владимирович, - хихикнула Метелицина, продолжая щекотать меня своими волосами, - всё уже сделали. Ой, ну и надышались ребята растворителем заодно, вентиляция здесь никакая. А я к вам зашла, проведать, а вы тут спите, - и с этими словами она всё-таки расстегнула мне молнию на джинсах.
- Опять на рабочем месте, - упрекнул я её и тоже расстегнул ей лифчик под кофточкой: как мои руки так быстро у неё там оказались я и сам не понял.
- А в других местах мы с вами и не встречаемся, - жарко задышала Наташка, - а с прошлого раза ты, Лёшенька, ко мне так и не зашёл.
- Так, если меня муж твой сторожит на всех подходах, - возразил я, начиная стаскивать с неё тесную кофточку, - к тебе каждый раз как на войну.
- Да, он в рейсе опять. Ой!
- Что такое?
И в комнате вдруг стало гораздо светлей.
- АГА! - сказал кто-то неподалёку страшным загробным голосом, не предвещающим нам ничего хорошего, - АГА!!!
В трёх шагах от нас, в открытом дверном проёме стоял находящийся сейчас в рейсе Наташкин муж и испепелял нас обоих пылающим взглядом. Нет, так-то сам Метелицын, особого впечатления обычно не производит: небольшого росточка, лопоухий с острым личиком серого цвета - этакий типичный гопник недомерок. Но когда вы держите в своих руках груди его жены, а он в своих руках держит пожарный топор, всё как-то становится по-другому. Я даже на секунду, малодушно зажмурился: вдруг это просто новый сон на майоровском диване. Но злобный Метелицын с побагровевшими от ярости растопыренными ушами, походивший сейчас на взбесившегося чебурашку, никуда не исчез.
- Попалась проститутка? - зловеще продолжил чебурашка, - думала, я тебя не выслежу? На иномарках, падла, катаешься? - и он потряс над головой топором.
"Нет, всё-таки не сон", - подумал я, и Наташкины груди выскочили из моих рук. Но с другой стороны, претензии пока вроде высказывались только Метелицыной. Может, меня не будут вмешивать во внутрисемейные разборки? И я поправил на Наташке кофточку.
- Хана вам обоим, - Метелицын таки включил меня в список будущих жертв, - сейчас порублю в щепки вместе с диваном.
- Дима, успокойся! - взвизгнула Наташка, - я тебе всё объясню!
В ответ на это Дима сделал один шаг вперёд.
- Я на работе здесь! Человеку плохо на диване стало! - продолжала взвывать Наташка к логике чебурашки, - я ему оказывала первую помощь.
- Мне действительно было плохо, - пояснил я, но у этого придурка логическое мышление, видимо, отсутствовало напрочь.
- Тебе сейчас по настоящему плохо будет, - посулил он мне и многообещающе провёл пальцем по щербатому лезвию, - даже "скорая" не поможет.
- Да не было у нас ничего! - взмолилась Наташка, - в этот раз…
Зря она так, конечно, зря! Начало предложения было ещё неплохое, но вот конец её мужа просто взорвал.
- Ах, в этот?!! - и топор взметнулся над нашими головами.
- Помогите! Убивают! - заорала в ответ Наташка с такой силой, что на окне заколыхались занавески. Оглушённый акустическим ударом её муж на несколько секунд затормозился. Эти секунды нас спасли.
- Всем лежать! Работает ОМОН! - раздался зычный рёв из коридора. Затем оттуда же послышался грохот, как будто на пол уронили что-то тяжёлое, а затем донёсся дьявольский смех, - а мы уже лежим, - весело сообщил кто-то, - Серёга в атаку!
Метелицын растерянно опустил топор и повернулся к двери.
- Что за… - пробормотал он.
В дверном проёме появились двое новых действующих лиц: здоровый мужик в расстёгнутой до пупа рубашке и с пистолетами в обеих руках - но этот был хотя бы стоя, а вот второй товарищ вполз в комнату по-пластунски, как боец на учениях, зато без оружия. Товарищей я узнал - это были наши опера взятые Полусековым на подряд. Но вид у них был какой-то чересчур тонизированный, если так можно выразиться.
- Руки вверх! - заорал здоровяк и направил оба пистолета в голову Метелицына, - стреляю без предупреждения!
- И без возбуждения, - глядя на не до конца одетую Наташку, добавил опер, который был снизу.
- И без возбуждения, - согласился детина и щёлкнул курками.
Уши у чебурашки побледнели и он как зачарованный уставился на чёрные кружочки целившие ему в лоб. "Вот пусть теперь топором помашет", - мстительно подумал я, - "мне-то что? Сказали "всем лежать", а я и так лежу", - и принюхался к запаху растворителя, заползшему с комнату вслед за операми, - "неслабо ребята надышались".
Но в этот момент в комнату вдруг заскочил третий опер, и споткнувшись об второго, в корне изменил ситуацию, так как упал прямо под ноги первому - тому который был с пистолетами.
Наташкин муж родился под счастливой звездой, поэтому обе пули проскочили у него над головой. В следующее мгновение он вместе с топором выскочил на улицу прямо сквозь закрытое окно и занавески. После оглушительного грохота выстрелов звон разбитого стекла прозвучал завершающим финальным аккордом.
Опера, несмотря на пребывание в изменённом состоянии сознания, надо сказать, не растерялись. Здоровяк с криком "Стоять!" тоже телепортировался через окно. Третий опер, из-за которого чуть не застрелили Метелицына, также бросился в погоню, но через коридор: я услышал, как он на бегу приказывает кому-то овладеть задним проходом с улицы, чтобы не дать уйти преступнику. Опер, который, как и я, всё это время пребывал в лежачем состоянии, встал, отряхнулся с задумчивым видом и строго спросил:
- А вы что тут, трахались?
- Нет! - сказала Наташка: - Но это же не уголовное преступление, - сказал я.
Слова кого-то из нас двоих, вероятно, показались ему убедительными и он, шаркнув ножкой и пошатываясь, тоже удалился: наверное, чтобы принять участие в погоне за чебурашкой с топором.