- Так что ты мне тут не лыбься, - Григорьич видимо сам тоже прочитал что-то разоблачающее на моём лице и поспешил свернуть разговор, - а звони, этим своим, говори, что всё нормально, мол, спасли их старые советские кадры от этой заразы.
Я сказал отставному полковнику госбезопасности, что Родина его не забудет и бегом, чтобы согреться, устремился к лифту, отставив Григорьича на своём боевом посту.
Поднявшись в наш офис, я первым делом даже не раздеваясь, отправился к Красникову, чтобы кое-что у него разузнать. Но прямо у дверей его кабинета я натолкнулся на двух мрачного вида людей в одинаковых костюмах и даже вроде бы с одинаковыми лицами. Единственной разницей между ними было то, что один держал в руке металлический чемоданчик наподобие "дипломата". Какое-то чувство (наверное, благоразумие) заставило меня затормозить и не соваться вперёд этих странных личностей. Тот, который был с чемоданом, посмотрел на меня очень внимательно, потом обменялся взглядом со вторым. Видимо, как объект я их не заинтересовал (к счастью), потому что они синхронно развернулись и один за другим вошли в кабинет к шефу. Я даже увидел за ними самого Алексеича, он привстав со своего места и уперев кулаки в стол, набычившись смотрел на визитёров. Дверь закрылась, но почему-то вместо ожидаемых мною слов, "вот ордер на ваш арест", я услышал через дверь что-то вроде, "желаем здравствовать увжжж…".
Тем не менее, холодный пот со лба я вытер и начал вспоминать свои прегрешения перед законом и уголовным кодексом. Всё остальное временно вылетело у меня из головы, кроме, пожалуй, основной мысли, что делать мне на работе особо нечего и не пойти ли мне лучше домой, взяв невзначай по дороге ближайший авиабилет до Пекина. Как-то давно я там не был и Люська опять же меня ждёт, а может и принцесса Яо.
От этих мыслей меня отвлёк подошедший начальник сервисного отдела Коля.
- Ты чего тут встал как столб? - спросил он, - к шефу очередь?
Я поднял на него мутный взгляд:
- Да уж, очередь. Ты проходи вперёд не стесняйся, я тебя пропущу.
- Спасибо, запомню, - благодарно улыбнулся Коля, - что эфэсбэшники уже ушли?
- Ты мне лучше скажи, - очень тихо сказал я, наклонившись к нему, - какого хера они тут в нашей конторе делают?
Лицо Коли изобразило непонимание:
- Николай Алексеевич их сам позвал. Да это и не эфэсбэшники, - поправил он себя, - они с ФАПСИ, наши кураторы по связи. Ну, контора то понятна одна - государственная.
- Так ты не ответил на вопрос, - заметил я, немного успокоившись от его слов, - что они тут делают?
- А ты что не был на работе с утра? - удивился Коля, - шеф всех начальников отделов и замов у себя собирал.
- Я работал! - нервно сказал я и на всякий случай ещё раз вытер щёку, - работал я с утра, понимаешь! Но не здесь.
- Ну, ладно, чего ты, - примирительно сказал Коля, - я всё понял. Просто у Николая Алексеевича мысль возникла, что нас могут конкуренты прослушивать. Ну, там, письма читать, через жучки слушать. Промышленный шпионаж.
- И?
- Шеф позвал своих знакомых оттуда, - Коля выставил вверх свой указательный палец, - это же федеральное агентство правительственной связи, у них есть специальное оборудование, чтобы прослушки искать. Вот они и пришли. С чемоданчиком.
- С чемоданчиком, - эхом повторил я и взялся за сердце, прямо совсем как мой старший компаньон, - ну люди, ну работнички… Ладно, ты как от шефа выйдешь, меня набери по внутреннему: мне тоже у него аудиенция на сегодня нужна, только немного попозже.
Оставив удивлённого Колю стоять у двери, я побрёл в свой собственный кабинет. В моей епархии всё было нормально: люди из ФАПСИ отсутствовали, из менеджерского зала доносились задорные голоса моих менеджеров чего-то вравших своим клиентам, из ниоткуда вдруг возникла Онучкина с кучей документов на подпись и почтительно поздоровалась, словом всё шло своим чередом.
Я подписал её бумажки, три четверти которых оказалась нужны лишь бухгалтерии (вот кто у нас леса, на самом деле, губит), а остальные оказались счётами на оплату, выписанными клиентам моими бравыми менеджерами: вот их то я просмотрел повнимательнее - суммы радовали глаз. Но почему-то среди менеджерских росписей не встречалось закорючки Гоцмана. Отсутствовала она.
- А Саша, почему не работает? - спросил я, проставляя свою роспись на бумагах из бухгалтерии со скоростью гоночного болида: всё равно я в этих амортизационных отчислениях и забалансовых счетах ничего не понимаю.
- Болеет всё, - вздохнула Онучкина, - сказал в понедельник выйдет.
- Мог бы и мне позвонить, засранец, - пробормотал я, подписывая последнюю бумажку, какой-то журнал-ордер, - ну люди, ну работнички. - Я потряс уставшей от работы кистью, - тяжёлая, Лена, у директора работа.
Онучкина сочувственно закивала, забирая кипу бумаг с моего стола и при этом, стараясь наклониться как можно глубже. В кино это она что ли подсмотрела? Смотрел я туда сколько раз - ничего интересного у неё за все два года службы там так и не выросло.
- Может вам кофе принести? - спросила Лена, изо всех сил стараясь поддерживать реноме настоящей секретарши.
- Тащи, - благодушно ответил и включил свой компьютер: время уже обедать, а я ещё ни одной новости в интернете не посмотрел, - заодно принеси из бухгалтерии выписки на сегодня, а то у меня программа глючит, я их в компьютере посмотреть не могу.
Онучкина мгновенно испарилась, а я, пока загружался компьютер, лениво пролистал свой ежедневник, лежавший передо мной на столе. Ничего нового я там не нашёл, кроме фразы, "есть ещё тестостерон в тостерницах", с восклицательным знаком и короткой записи на сегодня, "Ван. Строг. пьянк. 21–00. пивн. Шамрок".
Пока я вспоминал, по какому поводу я написал первую фразу, мне позвонил майор Дима. Как всегда он был доволен и оптимистичен.
- Добиваем мы твои платы, Алексей, - радостно кричал он в трубку, - сборщики мои позеленели уже все, но держатся! Работаем ещё завтра и послезавтра, а в воскресенье вечером можешь забирать всю тыщу.
Услышав это, я тоже стал радостен и оптимистичен: всё-таки до конца не верилось, что Полусеков успеет в срок. И ведь надо же какие молодцы - пашут и в будние дни и в выходные. Попробуй-ка, заряди моих на подобный график, - такие начнутся стоны и требования супер и гипер-сверхурочных!
- Ты меня, просто выручил, - с чувством сказал я, - Дима, ты настоящий спаситель. Ты круче, чем Христос.
- За деньги готовы на всё - был ответ.
- Понятно, мы здесь все такие, - поддержал я этот тезис, - но главное, что ты меня со сроками не подвёл. Я платы у тебя заберу, в понедельник мне их здесь отмоют, а во вторник я их упакую и отправлю с богом. А потом забухаю - зарок такой дал.
- Это хорошо, это по-нашему, - поддержал меня уже со своей стороны майор, - а, кстати, я все-таки вспомнил, где я твои платы раньше видел. Точно вспомнил.
- Дима, да не может быть, - уверенно сказал я, - это, понимаешь ли, московский производитель, специальные изделия, может быть даже на экспорт…. - на ходу придумывал я. - Где ты их мог увидать?
- Не поверишь, - ответил Полусеков, - по телевизору на первом канале.
- Где???
- В передаче "Человек и Закон".
- Что???
Я временно потерял дар речи и мог только слушать весёлый Димин голос, перемежаемый его же смехом, очень похожим на ржание молодого полного сил жеребца. Передача, видите ли, была про подпольные казино, ведущий Алексей Пиманов поносил и проклинал незаконный игорный бизнес, а приглашённый в студию, хи-хи, майор показывал такие же один в один печатные платы, конфискованные у подпольных воротил. Ну, мол, не ошибёшься - будто из серии найди хоть одно отличие с моими. Хи-хи. Те ребята мол, передрали их один в один с американских, которые уже лет тридцать в Штатах выпускаются, (а я-то всё удивлялся, что там за детали родом из восьмидесятых, которые наша линия автоматизированная поставить не может); и наладили местное производство, чтобы за лицензию не платить, (ну, москвичи, ну пидорасы!); а в платах, естественно все стратегии выигрыша перешиты так, что клиент всегда без штанов из казино уходит, (и ведь падлы, нашли же производство в провинции, в Москве-то боязно, а я всё думал, с чего они к нам попёрлись?); вот их в итоге и повязали, ну и показали по телевизору, ("нам срочно, к праздникам!" - теперь и со спешкой этой всё понятно стало); такие дела, хи-хи.
Я немного пришёл в себя лишь от тихого восклицания неведомо откуда появившейся передо мной Онучкиной. Оказывается, за то время пока я с замиранием сердца слушал майоровскую историю, Ленка принесла мне и кофе и банковские выписки, а теперь с ужасом следила за тем, как я размешиваю кофе трёхсот долларовой ручкой.
Я вынул ручку из чашки и сделал в Ленкином направлении успокаивающий жест, одновременно показывающий, что ей пора заняться делами в каком-нибудь другом месте. Онучкина жест поняла и исчезла так же тихо, как и появилась, а я постарался собрать в кучу свои разбежавшиеся в разные стороны мысли. Всё-таки, что ни говори, нечаянная встреча с людьми из органов - верная плохая примета на весь день.
- Дима, это у них платы нелицензионные, - попытался так же уверенно, как раньше, сказать, но получалось это у меня сейчас с некоторым усилием, - а у нас… э-э… лицензионные.
- Да, мне похрен, если честно, - радостно сказал майор Дима, - мне, главное, чтобы за них платили.
Я отнёс трубку подальше от себя и с усилием выдохнул. Всё-таки нашу милицию есть за что уважать. Где-нибудь в Европах за мной к этому времени уже приехал бы пативэн с мрачными полицейскими.