Туристка улыбалась, благодарила, ликовала и не обращала никакого внимания на то, сколько оливок Сестра Франка сыпала в кулечек, свернутый из старых газет. Когда приходило время расплаты, было уже слишком поздно: кулечек был аккуратно завернут и весил в три раза больше, чем того хотела красивая мадонна из Сан-Пьетро.
- Ну что мне теперь - открывать его? Нет-нет, бери так.
Сестра Франка сплавляла сверток, хватала деньги и принималась изучать площадь в поисках новой жертвы. Но при виде Лючии ее охватывали приступы нежности.
- Повезет тому, кому ты достанешься, - громко кричала Франка, прикладывая руку к сердцу.
Лючия приветствовала ее, шевеля пальцами в воздухе, но без улыбки. Всякий раз, когда старуха говорила о счастливце, который ее полюбит, у Лючии кололо в животе. Где он, этот счастливчик? Почему до сих пор не объявился? Она его уже встретила и еще не знает об этом или она пока не была с ним знакома? Сколько времени ей еще ждать его? Лючия подумала об Эмме. У нее, наверное, уже была тысяча историй любви, а может, она уже даже целовалась.
- Хочешь две оливочки? - прервала Франка ее романтические мечты.
- Нет, спасибо, - отказалась Лючия и направилась к родителям.
- Что в школе?
- Все хорошо, мама. У нас новенькая в классе. Она родилась в Голландии, но путешествует по всему свету, потому что ее отец рисует дома. Ее мать итальянка, поэтому она прекрасно говорит по-итальянски, а еще по-английски и по-французски.
- Приведи ее как-нибудь к Сестре Франке, может, научится чему… - пошутила синьора Де Мартино.
- Ага, попозже. Она придет сюда в три. Она звала меня на шопинг. Можно мне пойти с ней?
Мать в изумлении посмотрела на дочь. Она никогда не слышала от нее слов типа "шопинг". Наверное, уже успела подхватить от своей новой одноклассницы. Маме почему-то стало неловко.
- А уроки?
- Нам мало задали, я могу сделать все, когда вернусь.
- Куда вы идете?
- Думали походить по магазинам здесь, в центре.
Синьоре Де Мартино стало легче:
- Ну хорошо, только сначала пусть заглянет к нам, я угощу ее свежей клубникой. Договорились?
- Да. Спасибо, мама, - сказала Лючия, глядя на мать так, будто они ни о чем не договорились.
- Ты что? - спросила Де Мартино-мама.
Дочь промолчала.
- Что за шопинг с корзинкой клубники, правда, артишочек? - угадал Де Мартино-папа и, открыв кассу, протянул своей девочке двадцать евро.
- Нино, ты что?
- Да ладно тебе, Клара, иногда можно…
Клара нахмурилась:
- Я считаю, что неправильно давать ребенку столько денег, пока…
- Мама! - перебила ее Лючия. - Давай я вымою цикорий, и будем считать, что я их заработала.
И, как всегда, стоило Лючии посмотреть своими прекрасными живыми глазами в глаза собеседнику - недовольства как не бывало.
- Чудно, - согласилась мама и, взяв огромный ящик, доверху заполненный темно-зелеными листьями, поставила его перед дочкой. Лючия взяла небольшой нож, окунула руки в зелень, сулившую незабываемый вечер, и тут же принялась за работу. Глядя на ее счастливое лицо и на пучки сочных листьев, папа де Мартино не смог устоять:
- Давай, я тебе помогу.
- Нино, так не считается! - попыталась воспротивиться Клара.
- А так? - спросил ее муж, забравшись с ногами на стул.
Клара улыбнулась, подняла руки вверх в знак того, что признает свое поражение, и вернулась к рассеянным прохожим на Кампо де Фиори.
Завтра
Ансельмо крутил педали, уже почти два часа не слезая с отцовского велосипеда.
Он укатил далеко от мастерской и уже давно должен был повернуть обратно, но у него не было ни малейшего желания. Он проехал через всю окраину, пересек большие проспекты, двигаясь на юг, и спустился к берегу Тибра. Вдоль реки тянулась велосипедная дорожка, нырявшая под римские мосты, как под руки старого великана из камня и металла. Из-за парапета набережной выглядывали барочные здания, томно помигивая изогнутыми окнами из-под мраморного убранства; за поворотами мелькали цветущие холмы в водовороте пьянящих ароматов, и опоры мостов отбивали ритм тяжелой поступью кирпичных и каменных колонн.
Это был один из тех дней, когда педали крутились сами собой, без усилий, нарезая дорогу легкими обручами, поднимавшимися от лодыжек к коленям. Это гармоничное движение требовало повторения в постоянном ритме и наполняло мышцы гипнотическим теплом пылающего камина. Его отец здорово поработал над велосипедом… и значит, он тоже был виноват в том, что Ансельмо не хотел слезать с седла.
Конечно, ему следовало бы помочь сегодня в мастерской. Это было частью уговора. Отец разрешил ему бросить лицей только с условием, что он начнет работать. Выберет себе какое-нибудь дело, от которого пачкаются руки и появляются мозоли. Ансельмо был только рад, в школе ему никогда не нравилось, он узнал намного больше, разглядывая мир со своего велосипеда, чем за все часы, проведенные за партой. В классе его всегда одолевала смертельная скука, он то и дело отвлекался и большую часть времени изучал небо за окном. И потом, он не мог долго сидеть на одном месте. Его хватало ровно на четверть часа. Он и ночью постоянно ворочался, меняя положение тела. Словом, юноша был совершенно неприспособлен к студенческой жизни, и, к счастью, его отец это вовремя понял.
Даже во время езды на велосипеде его вдруг охватывало желание сменить позу, заглянуть на соседнюю улицу, свернуть, поехать назад. Вот и сейчас слева от него неожиданно возникла длинная лестница, приглашавшая его изменить маршрут движения. Ансельмо слез с велосипеда и взвалил его себе на плечи. Поднявшись по лестнице, он выехал на дорогу, ведущую в центр.
- Грета, дорогая, прости. Я не смогу сегодня вернуться к ужину. Срочная работа в ресторане.
Голос матери звучал старой песней, в тысячный раз раздававшейся из телефонной трубки.
- Окэ, - коротко отрезала Грета.
- Слушай, я хотела попросить тебя об одном одолжении. Я форму дома забыла, ты не могла бы мне ее завезти? Я буду на работе через полчаса, я сейчас в центре, за Кампо де Фиори. Помнишь, где это?
Грета закатила глаза к небу. Иногда ей казалось, что это она должна заботиться о своей матери как о ребенке, а не наоборот.
- Мама, я… - попробовала она возразить.
- Дорогая, я знаю. Но мы остались вдвоем и должны помогать друг другу.
Ну вот, разговор снова подошел к этой реплике. Нудный диалог повторялся без изменений. Теперь была ее очередь сказать то, что она всегда говорила в этом месте, строго следуя сценарию, как хорошая актриса:
- Не волнуйся, я все сделаю.
- Спасибо, ты золотце.
Золотце Грета положила трубку, не произнеся больше ни слова. Взяв форму матери, она сунула ее в рюкзак, подняла за раму Мерлина и водрузила его на спину. Спускаясь по лестнице, Грета хотела только одного: быстро крутить педали. Очень быстро.
Когда в половине четвертого Эмма еще не явилась, мама Лючии начала нервничать:
- Нам надо сворачиваться в четыре…
- Сейчас она придет, мам. Она и сегодня утром опоздала - наверное, у нее такой характер.
- Хорош характер! - фыркнула Клара, перекладывая из рук в руки корзинку с клубникой, которую она отложила для девочек.
- Извините, я опоздала! - пропела Эмма, неожиданно появившись у нее за спиной.
Клара вздрогнула. Лючия улыбнулась:
- Вот и она! Привет. Знакомься, это моя мама.
- Добрый день. Меня зовут Эмма. Я живу здесь прямо за площадью, но заблудилась в переулках. Рим такой красивый, но все эти улочки меня немного путают… - сказала Эмма, протягивая руку синьоре Де Мартино.
Клара сунула в нее клубнику.
Эмма потянула носом и восторженно воскликнула:
- Мама мне говорила, что итальянские фрукты особенные, но эта клубника просто божественна!
Прямо в яблочко. Эмма вмиг покорила сердце синьоры Де Мартино: сделать комплимент ее фруктам - все равно что сделать комплимент ей самой. Клара тут же простила ей не только опоздание, но и то глупое слово, которому она научила ее дочь.
- Итак, у нас время шопинга, - объявила Лючия.
- Хорошо, мы с папой закончим тут все и пойдем выпить кофе, чтобы дать вам побольше времени, - но не уходите далеко, договорились?
Лючия прыгнула ей на шею от счастья и крепко поцеловала в знак благодарности.
- До свидания и спасибо за клубнику, - попрощалась Эмма.
- Не скучай, артишочек! - напутствовал дочь Де Мартино-папа.
- Артишочек?!
- Да не обращай внимания, папа называет меня всякими абсурдными именами. Куда идем?
- За лифчиком! Согласна?
- Я… вообще-то… их не ношу… - смутилась Лючия, став цвета помидоров своего отца.
Эмма это заметила, но ничего не сказала.
- Тогда будешь советовать мне. Хорошо?
- Хорошо, - ответила Лючия, приободрившись.
Они вышли на более широкую улицу и минут через десять уже стояли перед самым элегантным универмагом в городе. В витрине блистали пластиковые женщины, покрытые микроскопическими зеркальцами и платьями, сведенными к возможному минимуму.
- Заходим? - Эмма нетерпеливо схватила подругу за руку.
В этот момент из-за угла появилась Грета, медленно перебирая ногами рядом со своим велосипедом.
- Грета! - приветствовала ее Лючия.
Та ответила грустным взглядом ребенка, который упал и разбил коленку.
- Что ты тут делаешь? Что с тобой случилось?