- Честно говоря, Шейдлер, я нахожусь сейчас в затруднительном положении… Вам, наверно, известно, что моя миссия в первую очередь была связана с конторой доктора Вернера фон Брауна…
- Конечно, известно! Я знаю, что вы затопили в Топлицзее какую-то ракету и ухлопали при этом шестерых солдат. Не понимаю, кому и на кой черт понадобятся эти железки?
- Понадобятся, герр Шейдлер… И очень скоро, будьте уверены! Однако в данный момент меня лично интересует другое: "ракетная команда" фон Брауна, расквартированная, как мне известно, в отеле "Ингебург", близ Хинделанга. Это далековато отсюда… А между тем мне бы. очень хотелось туда попасть.
- Это несложно, - сказал Шейдлер. - Но давайте играть в открытую: это очень опасно. Скажу откровенно: Альпийская крепость уже наводнена американскими и английскими секретными агентами, а отель "Ингебург", по нашим данным, буквально обложен людьми из американской разведки - так называемого управления стратегических спецслужб. Ответьте прямо: кто вам нужен в этом отеле?
- Доктор Фриц Грефе.
- Вот теперь все ясно! - рассмеялся Шейдлер. - Нам в СД ведь известны ваши с ним давние контакты. Хотя, мне кажется, вы открыто враждовали?
- К сожалению, времена переменились…
- Вот именно, черт подери! А сейчас и вовсе переменились: считайте, герр Ларенц, что ехать вам в Хинделанг незачем. Доктор Грефе уже сбежал к американцам. Сведения абсолютно точные.
Это был удар… И такой, от которого рушилось все или по крайней мере большее из того, чем старался Ларенц в последнее время мысленно вымостить свой путь в завтрашний день, в послевоенное будущее. Разумеется, Ларенц вовсе не воображал, что доктор Грефе возьмет его за руку и поведет к американцам, чтобы представить как человека, начиненного драгоценными тайнами… Но Грефе - делец и проныра - мог быть отличным посредником. И вот удрал. Несмотря на предварительную договоренность. Неужели его все-таки обработал этот рыжий австриец-фельдфебель, навязавшись в личные телохранители?
- Он, конечно, удрал с фельдфебелем Герлихом? - удрученно спросил Ларенц.
- О, вы знакомы и с этим проходимцем? - изумился Шейдлер. - Представьте, нет! Удрал один. А Герлаха наши люди пытались взять - он давно был на подозрении. Но это не удалось. Фельдфебель погиб в перестрелке. А жаль…
Да, все это были малоприятные известия… Ларенца вдруг охватил ужас полнейшей обреченности, сразу померкли за окном, сделались тусклыми залитые солнцем зелено-голубые альпийские пейзажи. Он подумал, что вся Альпийская крепость, в сущности, не что иное, как гигантская мышеловка, из которой нет выхода, и что ему самому тоже придется до конца разделить участь тысяч полуголодных озлобленных последних защитников рейха… Или бежать в горы и там замерзнуть средь ледников, или пустить себе пулю в лоб…
- Вы напрасно поддаетесь эмоциям, штандартенфюрер! - сухо заметил Шейдлер, - Я ведь знаю, чем вы озабочены. Уверяю вас: Отто Скорцени - человек слова и дола, он обеспечит нам с вами дорогу в свободный мир. Не сомневайтесь. У него большие международные связи и надежная крыша в Португалии. Ведь вы же не откажете сделать ему услугу?
- Разумеется, - ответил Ларенц, хотя и отлично понимал, что это вовсе не выход. Такой вариант устраивал лишь Шейдлера. Что касается самого Ларенца, то он превращался в банального третьего лишнего с того момента, как прозвучат или будут написаны цифры координат. Хорошо, что Шейдлер, очевидно, из деликатности пока не требовал их.
Поболтав пустую бутылку, штурмбанфюрер неожиданно предложил:
- Черт побери! А не проехать ли нам в офицерское казино, герр Ларенц? Мы благополучно решили все проблемы, и нам не грех как следует обмыть это. Вы не находите?
- Пожалуй… - пожал плечами Ларенц.
Спустя двадцать минут "опель-капитан" затормозил у подъезда гарнизонного казино. Оба сопровождавших солдата-эсэсовца остались в машине, а Шейдлер с Ларенцем направились в казино "трясти выпивку из этого старого бурдюка - хозяина", как выразился штурмбанфюрер.
Они сняли в гардеробе фуражки, причесались, и штандартенфюрер Ларенц, выглянув из-за портьеры, вдруг попятился:
- Майн гот! Кого я вижу! Это просто невероятно, Шейдлер!
- Встретили знакомого?
- Да еще какого! Вы видите за столиком в углу плечистого загорелого оберста? Идите, Шейдлер, за своими солдатами: мы должны его немедленно арестовать. Уверяю вас, это стоящее дело!
Ларенц еще раз присмотрелся, прищурился: никаких сомнений - в зале сидел полковник Крюгель!
17
Запищал зуммер. В трубке знакомый резковатый голос:
- Вахромеев, как идут дела? Докладывай.
- Все в порядке, товарищ Первый. Вышли на рубеж Ландвер-канала, как было приказано. Закрепились. Сейчас группирую силы для нового броска.
- Отставить! Сдашь участок резервному полку - они уже выдвигаются. А свое хозяйство - до единого взвода - отведи в тыл, в Мариендорф. На исходные. Помнишь?
- Так точно, помню, товарищ Первый. Вы туда к нам приезжали в ночь перед форсированием. Это у взорванного трамвайного депо?
- Вот-вот! Приводи гвардейцев в порядок, пополняйся, выдирай боезапас и вообще… Словом, готовься к оперативному рейду.
- А куда?
- Куда-куда? Раскудахтался… - Генерал недовольно и витиевато закруглил фразу. - А еще сибиряком называешься! Давай жми ко мне, чтобы через час был на КП. Я тебе все растолкую!
Дивизионный командный пункт располагался в подвале продовольственного магазина. Тут затхловато, как в амбаре, пахло залежалой крупой, хотя никакой бакалеи и в помине не было: голодные берлинцы давно выскребли все до последнего зернышка.
В просторной комнате, освещенной аккумуляторными лампами, генерал в окружении штабных офицеров работал над настольной картой. Колесиком курвиметра провел по карте куда-то на юг от Берлина и, поманив Вахромеева, показал счетчик:
- Триста километров! Вот твой завтрашний путь, Вахромеев. На Прагу, понял? Получен приказ: совершить стремительный танковый рейд на помощь восставшим чехам. Речь идет о жизни и смерти наших братьев славян. Такова ситуация.
- Значит, опять танковым десантом? - уточнил Вахромеев.
- Верно, xoть и не совсем. У тебя под рукой будет не просто десантный полк, а полк автоматчиков-фаустников. Неплохая идея, Вахромеев? А подал ты ее сам, вот сам и реализуй на практике. Это ведь тебе пришло в голову организовать роту фаустников?
- Так мы склад захватили, товарищ генерал. Не пропадать же трофейному добру?
- Правильно сделал, Вахромеев! Командующий фронтом полностью одобрил. Это он приказал бросить именно твой полк на броне десантом фаустников. Вы с ним, с маршалом, оказывается, давно знакомы?
- Да как сказать… Воевали вместе. Еще с Курской дуги.
- И войну заканчивать будете вместе: маршал лично возглавляет эту операцию. По приказу Ставки. А мне, к сожалению, не повезло… Не дотянул каких-то несколько дней. Вот с рукой совсем плохо. Видишь, все сдаю - немедленно отправляют в госпиталь.
Генерал закурил, подошел к Вахромееву вплотную, протянул правую здоровую руку:
- Ну прощай, комполка! Не поминай лихом. Я ведь, честно признаться, мужик кипяченый. Но с тобой бы мы сработались, это я уж тут, в Берлине, понял. А может, после войны еще сработаемся? Как думаешь, Вахромеев?
- Не люблю загадывать, товарищ генерал. Вы уж извините. Будем живы - не помрем. Я так считаю.
И вот вторые сутки безостановочного движения. Лязг гусениц, ветер в лицо, пахнущий придорожной сиренью, короткие огневые стычки с гулким уханьем пушек и скороговоркой автоматов. И снова вперед, снова - танковый аллюр три креста!
А мысли все еще были в Берлине. Оставался, не таял горьковатый осадок какого-то неудовлетворения или, скорее, досады за очень важное незавершенное дело, в котором не довелось поставить решающую точку - концовку поручили другим. Ведь с берега Ландвер-канала, куда вышел вахромеевский полк 28 апреля, уже хорошо виден был центральный Потсдамский вокзал, просматривались аллеи Тиргартена - а оттуда рукой подать до рейхстага и имперской канцелярии.
Весть о капитуляции Берлинского гарнизона полк встретил 2 мая в пригороде, в Мариендорфе: солдаты ликовали, палили в воздух, понимая, однако, что на победном финише их все же чуточку обошли. Но замполит Чумаков оказался молодцом - провел работу, сумел взбодрить "славян". Простая, казалось бы, мысль: конец Берлина - еще не конец войны. Ведь это им, вахромеевцам, вместе с танкистами Рыбалко, Лелюшенко, Полубоярова, гвардейцами Гордова, Жадова и еще сотнями тысяч из тех, кто штурмовал Берлин, предстоит теперь окончательно завершить тяжкую четырехлетнюю войну, поставить историческую точку. Там, под Прагой.
Да, все они так и настраивались раньше: добить врага в его логове, в Берлине, чтобы потом облегченно сказать: "Амба! Конец войне!" Однако враг оказался живучим: продолжаются кровопролитные бои в Северной Германии, обреченно огрызается группировка "Север" в Курляндии, цепью траншей и дотов встает сейчас на пути Дрезден, а в Чехословакии самая сильная и крупная - миллионная группировка "Центр" фельдмаршала Шернера, который после самоубийства Гитлера объявлен главнокомандующим сухопутными силами Германии.
У Шернера под рукой свежие нетрепаные части, здесь же затаились старые знакомцы - битые-перебитые, но все еще существующие танковые дивизии СС, с которыми Вахромееву довелось впервые сшибаться в пору Курской битвы. Это все в Чехословакии, до которой еще надо дойти. Ведь впереди Рудные горы, даже в узости своей достигающие сорока километров. Наверняка траншеи на склонах, минированные дороги, лесные завалы: горы есть горы…
Нелегким будет последний удар, недешево достанется эта решающая победная точка!