- Дзень добры! - по-польски приветствовал русоволосый. Он стоял впереди всех и добродушно, наивно улыбался: этакий простецкий - душа нараспашку - миляга парняга. Из-за его локтя испуганно выглядывала смуглая мордочка "гвардии сержанта Анильи". - Цо хце пан офицер?
- Пан офицер хце боевую тревогу, - тоже улыбаясь, в тон ему ответил Полторанин.
- Пан ма посьвядчене?
- А как же! Обязательно. - Полторанин подал свое служебное предписание.
Русый молодец внимательно прочитал его и мгновенно преобразился: звучно щелкнул каблуками, вытянулся "во фрунт", слегка оттопырив локти:
- Капрал Войска Польского Юрек Гжельчик! Честь имею!
Это, конечно, была игра, вернее, продолжение игры. Но она сразу же подействовала на остальных. Вдоль прохода между коек возникла четкая шеренга.
- Ефрейтор Сарбеев! - представился очередной, стриженный под нулевку.
- Лейтенант Братан! - пробубнил басом третий - кряжистый и толстогубый, с широким и постным, будто обиженным, лицом. Он держал под рукой, у бока, большую консервную банку и от этого сам казался очень широким, глыбастым.
"Наверно, сухое молоко в банке, - догадался Полторанин. - Заработали на разгрузке".
- Одно начальство собралось! - ухмыльнулся Полторанин. - Мне прямо беда с сами. Все звания имеют, а насчет дисциплины - ни в зуб ногой. Как это понимать?
- Да отвыкли! - опять раскатисто, гулко, как в бочку, проговорил третий, что назвал себя лейтенантом, - Мы ведь все бывшие. Я, к примеру, командиром танка еще в сорок первом был. Потом все партизанил. Рядовым, конечно. Сарбеева прислали в отряд как подрывника. Ну а Юрек, тот вообще капралом был еще до войны.
- Как это до войны! - оскорбился, побагровел красавец Юрек. - Нет, вы послушайте, что он несет! Да я, шановный пан Братан, капралом воевал еще под Кутно! Еще осенью тридцать девятого!
- Ну да, верно, - равнодушно пробубнил "пан Братан". - Я так и сказал: еще до нашей войны. До Отечественной.
- Нет, не верно! - вовсе вспылил поляк. - Что значит "вашей" и "нашей" войны? Так нельзя говорить. Мы все ведем одну нашу войну против проклятых швабов. Что скажет пан командир? Я прав?
- Конечно прав! - улыбнулся Полторанин. Возникшая перепалка ему, честно признаться, поправилась: сразу и определенно выяснилось, кто есть кто. Ну и потом, он понял, что ошибался в первых своих впечатлениях, подозревая ребят в крепком сговоре. Скорее, они в самом деле просто из озорства пытались поймать его в ловушку, о которой говорила глазастая "гвардии сержант Анилья". Предложил заводила Юрек, а эти двое просто согласились.
Ну что ж, тем лучше. Значит, он, командир, будет общаться с ними без всякой обиды. Тем более что командир вообще не имеет права на обиду, и в этом Полторанин уже успел очень хорошо убедиться за свою практику. Командир должен действовать. Справедливо и требовательно. А вот в этом убедиться должны они, его подчиненные, - сегодняшние лесовики, завтрашние лихие разведчики.
- Двадцать минут на сборы! - громко объявил Полторанин. - Снаряжение походно-боевое. Полный боезапас, суточный сухой паек. Лишних вещей не брать, комнаты и дом после ухода опечатать, сдать под охрану. Вопросы есть?
Вопросов не было, были лишь сразу скисшие лица и всеобщее недоумение. Как ни странно, самой смелой из четверки оказалась гвардии сержант Анилья, притулившаяся на левом фланге. Она сказала:
- Это очень странно… Нам говорили, что выступление предстоит через неделю…
- Отставить разговоры! - гаркнул Полторанин. - Встаньте в строй, сержант! Приказы не обсуждаются. Ваша рация в исправности?
- Так точно.
- Приведите ее в походное положение и передайте товарищу Братану. Нести будет он.
- Но я сама переношу рацию.
- Разговорчики! Выполняйте приказ.
- Есть!
Конечно, старший лейтенант Полторанин, как опытный разведчик, прекрасно понимал, что полностью с сегодняшнего вечера укомплектованной рейдовой группе не место в этом тыловом курятнике. Одно дело, когда разухабистые, разношерстно одетые парни кантовались тут бесцельно, без определенного занятия все прошлые дни. Это безделье гражданских парней еще можно было как-то закамуфлировать под топографическую группу. Но с его приходом все менялось коренным образом, и только круглый дурак мог не обратить теперь внимания на живописных "топографов-грузчиков" с бойцовской выправкой и ухватками бывалых диверсантов. А немцы умеют выходить на подозрительный след, и уж что другое, а тылы - всегда излюбленное пристанище для агентов абвера. Уходить надо было немедленно. Без всяких звонков в верха, без излишних согласований.
Ну и заодно проветрить ребят, дать им некоторую прикидку настоящего боевого задания. А то они тут застоялись, как скакуны на конюшне. От обильных интендантских харчей да от безделья их вон на розыгрыши-шутки потянуло.
Словом, раскрутка началась, как и объявил Полторанин, ровно через двадцать минут. Майское солнце плавилось в багровом закатном облаке, когда вся пятерка, экипированная по-походному, прямо от крыльца нырнула в заросли сирени и, игнорируя тыловой КПП, вдоль кирпичной стены лабаза направилась к лесу. Там же, в кустах, ножницами сделали проход в проволочном заграждении и рванули в уже темную чащобу сплошного орешника…
Хорошо ребята шли, ходко! У Полторанина душа радовалась: вот что значит тренированные лесовики. За четыре часа ни один не отстал, не вильнул в сторону, не попросил привала. Шли слаженно, гуськом, шаг в шаг, плотной пятеркой, как патронная обойма. Девушка-испанка - вот кто удивлял Полторанина! Скользила в темноте, будто лесная мышь, - ни шороха, ни хруста. Парни, те иногда плечами сучья мнут или валежник раздавят тяжелым шагом. Она же нырнет под ветки - и, гляди, уже на другом конце куста появляется беззвучной тенью.
Полторанин никак не мог вспомнить чудную заковыристую ее фамилию. Прикидывал, сравнивал, что-то такое появлялось на уме, но не похожее, не то! В конце концов не выдержал и на одном повороте, у заросшего осокой ручья, приотстал, спросил шепотом:
- Слушай, сержант! Повтори-ка свою фамилию. Забыл, понимаешь, никак не могу вспомнить.
Она тихо рассмеялась.
- Анилья… Де Гонгора-и-Арготе.
Полторанин повторил по складам вслух и тоже рассмеялся.
- Чудите вы, испанцы! Получается не одна, а целых три фамилии! Да еще приставка. Это зачем?
- Я из древнего дворянского рода, командир. Мой отец был полковником испанской королевской, а потом - республиканской армии. Погиб под Картахеной.
- Ну дела… - только и мог протянуть изумленный Полторанин.
- Это надо же такому случиться! Он - в недавнем прошлом алтайский конюх, нынче катанный, меченный и латанный войной разведчик - ведет под своей командой хрупкую девушку, у которой волосы цвета воронова крыла и которая, может быть, приходится дальней родственницей Дон-Кихоту Ламанчскому или самому испанскому королю… Он читал: такую девушку называют в Испании доньей. И вот теперь эта "донья" бесстрашно шмыгает по ночным кустам, утирает пилоткой мокрый лоб и, довольная, улыбается, блестя в темноте удивительно белыми зубами…
- Давай гранатную сумку, сержант. Поднесу.
- Нет-нет! - запротестовала она. - Я сама. Мне не тяжело.
К полночи ребята взмокли, Да еще пала обильная роса, студеная, будто выплеснутая из родника. Посвежело, спины у всех заметно парили. Полторанин прикидывал во время привала: еще два-три часа такого хода, и тогда можно будет вести тот самый непринужденный мужской разговор по душам, который строится весь на полной открытости и приходит только после совместно пережитой опасности или сделанного трудного дела. Когда не надо ни убеждать, ни разъяснять и тем более упрашивать.
За это время они несколько раз выходили на различные тыловые объекты, которых много было напичкано в лесу, дважды для интереса подключались к случайным телефонным линиям, остановили (тоже для тренировки) на магистральном шоссе две-три грузовые машины, а у артиллерийских складов чуть не попали в переделку. Правда, быстро ушли в лес, но часовые дали по ним осветительную ракету и еще минут пять палили из автоматов вслед.
На рассвете Полторанин вывел группу к южным городским окраинам. Теперь надо было подыскать подходящее место для привала, для отдыха, чтобы дать ребятам поспать часа два, а уж потом в бодром виде предстать перед майором Матюхиным.
Постой в каком-нибудь хозяйском доме не годился: это ненужные расспросы, шум и вероятная подозрительность хозяев (откуда взялись такие живописные субчики?). А там, глядишь, и с комендатурой придется дело иметь. Да и вообще не хотелось Полторанину ни свет ни заря будоражить незнакомых людей.
Вот развалины - как раз то, что надо. Их, кстати, Полторанин еще накануне хорошенько разглядел, когда заезжал сюда за гранитной плитой. Разглядел так, по профессиональной привычке, а теперь оказалось, в дело пошла вчерашняя "рекогносцировка".
Тут в свое время, очевидно, легла сразу серия бомб - полквартала кучно накрыла. Среди развалин полно приличных пустых комнат, найдется и крыша над головой. И все-таки Полторанин, неизменно следуя своему чутью (да и ребят учить этому надо!), выбрал наименее комфортабельное жилье: чердак двухэтажного дома. От земли, от двора далековато - это раз. А кроме того, чердак прямо сообщался с соседним домом, точнее, с его бесформенно разломившимися стенами.
Разведчики поочередно поднимались через лаз на пыльный чердак и тут же без слов падали, мгновенно засыпали. Только радистка нашла в себе силы подойти к Полторанину, стоящему у окна, и, тяжело дыша, хрипло спросить:
- Готовить рацию на связь?
Полторанин отмахнулся: какая уж тут связь! Спи…