Действие "Голубки", как и большинства произведений А.Приставкина, происходит на строительстве крупной ГЭС в Сибири. Великая стройка становится серьезным испытанием нравственной силы, стойкости, честности для молодых героев романа - выпускников Московского строительного института, рабочих, демобилизованных воинов Советской Армии.
Содержание:
КНИГА ПЕРВАЯ 1
Глава первая 1
Глава вторая 7
Глава третья 12
Глава четвертая 14
Глава пятая 20
Глава шестая 24
Глава седьмая 29
КНИГА ВТОРАЯ 35
Глава восьмая 35
Глава девятая 40
Глава десятая 43
Глава одиннадцатая 49
Глава двенадцатая 57
Глава тринадцатая 64
Глава четырнадцатая 68
Голубка
Вале - жене, другу
Говорят, что великие идеи приходят в наш мир на крыльях голубя. И может быть, если мы прислушаемся, мы уловим среди грохота империй и наций как бы слабый шелест крыльев, мягкое движение жизни и надежды...
Альбер Камю
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава первая
"Чья коза пестрая замерзает на привязи
16 квартал около магазина".
Надпись сделана химическим карандашом на деревянной дощечке. Дощечка привязана проволокой к выключателю у входа на автостанцию.
Люди вбегали в помещение, грели руками глаза, снимая с ресниц пресные слезы, грели онемелые губы, щеки, оглядывались.
Мужчина в ватнике и кожаной шапке, маленький, бровастый, читая вслух про козу, серьезно сказал:
- Замерзнет коза, враз замерзнет. Говорят, до сорока пяти опустилось, железнодорожник объяснял... А в Ярске все пятьдесят будет, там всегда холодней. Там с Ангары поддает. А коза-то замерзнет...
- Я и говорю, Клондайк!
На том разговор прекратился.
Все ждали автобуса, прислушивались. Дверь непрерывно открывалась, закрывалась, белый пар ударял холодом по ногам, пол у двери был белый, снег на нем не таял.
Автобус все не шел, людей прибавлялось. Каждый боялся пропустить автобус и от дверей далеко не отходил.
Наконец кто-то выскочивший в очередной раз поглядеть крикнул:
- Идет!
Все бросились к двери, толкаясь и заранее прикрывая лица от мороза.
Виктор взял чемодан и, также загораживаясь рукой от холода, пошел за остальными.
Маленький автобусик подкатил, хрустя колесами, по белой дороге, передняя дверь открылась, и за нею стали видны чужие спины и ноги.
Было совершенно непонятно, как в него еще смогут залезть хоть несколько человек.
Но шофер не торопился, и первых, повисших на подножке, медленно утрамбовывали задние. Они кричали "эх". Невошедших осталось только трое, они притопывали ногами и нетерпеливо посматривали на окна. Теперь шофер вышел и стал снаружи закрывать дверь, нажимая на спины висящих.
Дверь закрылась, автобус тронулся. Виктора прижали к трубе, отделявшей шофера от пассажиров. Он согнулся, но в спину ему продолжали давить, так он и проехал, видя перед собой одну только приборную доску и ноги водителя.
Маленький, почти микроскопический человечек пищал откуда-то сзади:
- Граждане, позвольте, я вас оббилечу!
- Ну-ну, оббилеть, оббилеть, - отвечали ему, пытаясь оглянуться и разглядеть кондуктора.
С белыми, будто бронированными окнами автобус катился под горку, перетряхивая все живое в нем.
Шофер, один видящий, где они находятся, затормозил, закричал:
- В УГЭ - есть?
- Нету, валяй дальше!
Люди смотрят вниз и в сторону, пропускают под рукой нечто закутанное в платок, которое при этом говорит:
- Граждане, позвольте... Оббилечу.
Спорят:
- Мальчик?
- Нет, девочка.
- Да мальчик!
Автобус проходит котлован, это слышно по глухому стуку колес об эстакаду. На остановке люди штурмуют дверь и стучат по железному кузову кулаками.
- Полна коробочка!
- Резиновый он... Автобус!
Теперь автобус долго идет в гору и воет надрывающимся мотором, будто вот-вот сорвется.
- Гостиница!
Виктор пробирается к двери, вываливается на лезущих уже в машину людей и с силой вырывает застрявший меж чьих-то ног чемодан.
Холод почти мгновенно полосует бритвой по лицу, острием касаясь губ.
- Глаза отморозишь! - орет толстомордый парень непонятно кому, а Виктор бежит и варежкой закрывает лицо. Глаза пощипывает от холода, они становятся липкими: ресницы примерзают к коже.
Воздух будто загустел, он как спирт - не продышишь. Так думает Виктор и бегом, неловко поворачиваясь с чемоданом, направляется к подъезду деревянной двухэтажной гостиницы.
Входит в вестибюль и сначала ничего не видит: брови, ресницы, глаза - все оттаивает, наполняется пресными слезами. Он стоит у двери, ждет, пока отойдут губы. Расстегивает солдатский зеленый бушлат, вынимает документы.
- Коечку? - спрашивает его бледная женщина за окошком, кутаясь в красный платок.- Подождите, выясню.
Виктор садится, снимает шапку, оглядывается. По лестнице, грохоча сапогами, идут демобилизованные солдаты. Орут песни.
- Сейчас узнаю,- говорит женщина в красном платке, выходя из дверки.- У нас солдаты захватили гостиницу.
- Как захватили? - говорит Виктор, прижимая ладони к лицу, отдыхая.
- Как Зимний дворец все равно. Едут и едут после армии, все строить хотят, - сказала женщина. - Вы тоже демобилизованный?
- Да, - сказал Виктор.
- Подождите, я сейчас найду вам местечко.
Сунув чемодан под койку, Виктор вышел из гостиницы.
- Как пройти на стройку?
На Виктора оглядывались.
- Какую тебе стройку, браток? Бетонный, промплощадка, подсобные предприятия? Тут кругом стройка, может, тебе котлован нужен?
- Котлован, - сказал Виктор.
- Тогда садись в любую будку, они сейчас пойдут на смену, прямо и доедешь до котлована. Небось отдел кадров ищешь?
- Да.
- Тогда вот на будку любую садись и поезжай до конца. Там все увидишь: и управление и все, что нужно.
- Спасибо,- сказал Виктор.
Будки - машины с деревянным крытым коробом - шли по центральной улице одна за другой, целая колонна одинаковых будок, десятка два. Они шли медленно, не останавливаясь, люди выскакивали из подъездов и садились на ходу. Виктор также приноровился и прыгнул в одну из машин, но оскользнулся на обледенелой ступеньке и чуть не упал. Его поддержали садившиеся сзади, а из машины подали руку и втянули вовнутрь.
В кузове было многолюдно, рабочие стояли, плотно прижавшись друг к другу. Виктор видел одни руки да телогрейки с полушубками, редко попадался солдатский бушлат. Некоторые курили, переговаривались. Можно было расслышать, что говорили про мороз, про бетон, про закрытие нарядов, про что-то еще, непонятное для Виктора.
Машина тряслась и гремела, деревянный кузов ее раскачивался со скрипом, на поворотах людей заносило на одну сторону. За чужими плечами и спинами можно было увидеть кусочек задней распахнутой двери, в которой мелькали снег и деревья, какие-то строения. Машина ехала медленно в гору, потом стремглав летела куда-то вниз, круто заворачивала на полном ходу, опять ползла в гору, казалось, этому пути не будет конца. Уже и непонятно было, куда можно ехать дальше; кажется, Виктор столько проехал - и все через тайгу, все куда-то вглубь. Он трясся пять суток в поезде, вышел на станции Ярск и думал, что он уже на месте. Потом снова ехал на автобусе часа два или больше и добрался до стройки. А теперь он ехал в котлован, снова через тайгу, снова куда-то к черту на кулички.
После одного слишком резкого поворота машина замерла, стало вдруг тихо. Люди выпрыгивали из дверей на снег. Виктор вылез вслед за другими.
Вокруг стояло много будок, но подъезжали все новые машины, из них тоже выпрыгивали люди. Виктор увидел длинное здание со многими надписями около двери, за этим корпусом было несколько других, а над ними серое небо сквозь морозную дымку. Никакого котлована Виктор не увидел и подумал, что его завезли в другое место.
- Где здесь котлован? - спросил он проходившего рабочего. Тот оглянулся и ничего не ответил. Люди выходили из машин и исчезали за домами, будто проваливались сквозь землю.
Мимо Виктора пробежала девушка без пальто, в одном платке. Он быстро крикнул ей вслед:
- Это что за объект?
Девушка пробежала по инерции несколько метров, остановилась, спросила:
- А что вы ищете?
- Котлован,- сказал Виктор.
- Ну да,- сказала девушка.- Вам что надо-то, управление?
- Да нет, котлован,- повторил он.
Девушка так же, как рабочий, удивленно взглянула на него. На ней была короткая черная юбочка, валенки, из-под валенок виднелись тонкие капроновые чулки. Через мгновение она скрылась в подъезде соседнего здания.