* * *
Павел Мохов от превратного удара судьбы долго потягивал горькую совместно со своим двоюродным дядей Федотычем. Пили они в овине, в том самом, за цветущими грядками, за школой.
- Ты, племяш, не серчай, что я те по шее приурезал, - шамкал пьяненький Федотыч. - А вот ежели такие теятеры будем часто представлять, у нас не останется ни небели, ни девок.
ШЕРЛОК ХОЛМС - ИВАН ПУЗИКОВ
1. Сенцо
День был душный, жаркий. К вечеру соберется гроза. Недаром деревья так задумчивы, так настороженны.
В ограду бывшего имения господ Павлухиных - ныне совхоз "Красная звезда" - въехал на сивой лошаденке кривобородый, с подвязанной скулой, рыжий мужичок в лаптях. Соскочил с телеги, походил с кнутом от дома к дому, - пусто, на работе все.
- Тебе кого? - выглянула из окна курчавая, цыганского типа голова.
- Да мне бы Анисима Федотыча, управляющего, - ответил мужичок, снимая с головы войлочную шляпу-гречневик.
- Я самый и есть, - сказала голова.
- Приятно видеть вашу милость. Желательно нам сенца возик… Потому как понаслышались мы…
- Здесь не продается. Это учреждение казенное.
- Да ты чего!.. Да ведь Серьгухе нашему вчерась продал, сельповскому. Хы, казенное… Вот то и хорошо! Чудак человек!
- Зайди. Шагай сюда.
А в ночь, действительно, собралась гроза. Тьма окутала всю землю, освежающий дождь сразу очистил воздух, небо ежеминутно разевало огненную пасть, чтоб вмиг пожрать всю тьму, но каждый раз давилось, кашляло и рычало злобными раскатами. Все живое залезло в избы, в норы, в гнезда. А вот вору такая ночь - лафа.
Наутро - хвать, батюшки мои! - забегали в совхозе: какой-то негодяй похитил в ночь все металлические части самолучшей молотилки.
Управляющий Анисим Федотыч рвет и мечет: ведь на днях комиссия из городу приедет инвентарь ревизовать, да и молотьба недели через три. Что делать?
Сбились с ног, искавши. В ближней деревне Рукохватовой у подозрительных людей пошарили, - конечно, не нашли.
Анисим Федотыч, природный охотник и собачник, даже привлек к розыскам свою сучку Альфу. Но сучка, обнюхав молотилку, привела всю компанию из понятых и милицейских к избе красивой солдатки Олимпиады, к которой тайно похаживал управляющий. Кончилось веселым смехом всей компании и конфузом Анисима Федотыча. Он сучку тут же выдрал.
Совхозный писарь Ванчуков сказал:
- Я бы присоветовал вам обратиться к сыщику Ивану Пузикову. Он, по слухам, человек дошлый, знаменитый.
- А ну их к черту, этих нынешних… - возразил управляющий. - Каторжник бывший какой-нибудь.
- Напрасно. - Писарь стал рассказывать совхозу о подвигах сыщика.
В конце концов Анисим Федотыч согласился.
- Поезжай.
Писарь оседлал каурку - да на железнодорожную станцию, что за двадцать верст была.
- Ладно, разыщу, денька через три ждите, - только и сказал Иван Пузиков, агент "угрозы", то есть уголовного розыска.
И действительно, в конце третьих суток - уж время ужинать - взял да и явился в совхоз "Красная звезда" сам-друг с товарищем Алехиным.
Посмотреть - юнцы. Особенно Алехин. Правда, Пузиков важность напускает: между строгих бровей глубокая складка; правда, и глаза у него стальные, взгляд холодный, твердый, и рот прямой, с заглотом, а подбородок крепко выпячен. Вообще Пузиков - парень ого-го. То ли двадцать лег ему, то ли пятьдесят.
Осмотрел, обнюхал их Анисим Федотыч со всех сторон, - да-a, народ занятный.
- Ну что ж, товарищи, пойдемте-ка. Темнеет.
- Успеем, куда торопиться, - сказал Пузиков. - А вот чайку хорошо бы хлебнуть.
- Ежели ваше усмотренье такое, то чаю можно… - недовольно проговорил совхоз. - А на мой взгляд, надо по горячим следам.
- Ерунда, папаша! - ответил Иван Пузиков. - И не таких дураков лавливали.
Чайку угроза любила попить. А тут варенье да пирог с мясом, с яйцами.
За чаем Пузиков завел рассказ. Управляющему и неймется, и послушать хочется - очень интересно угроза говорит.
- А почему я по этой части? Через книжку, через Шерлока Холмса. Тятька меня к сапожнику определил в Питер. Я ведь из соседней волости родом-то, мужик. Пошлет, бывало, хозяин за винишком по пьяному делу - ну, двугривенный и зажмешь. Глядишь, на две книжки есть. Эх, занятно, дьявол те возьми. Все мечтал, как бы сыщиком стать: мечтал-мечтал, да до революции и домечтался. Теперь я сам русский Шерлок Холмс, Иван Пузиков.
- Слышал, слышал, - заулыбался во все цыганское лицо совхоз, и щеки его заблестели. - Я, конечно, вас, товарищи, и винцом бы угостил, да боюсь - время упустим. Уж после вот. По стакашку.
- Ерунда, папаша, злодей не уйдет. А выпить не грех.
- Слышал, слышал, - пуще заулыбался совхоз, налил всем вина, выпили. - Слышал, как самогонщиков ловите.
- Всяких, папаша, всяких, - вдруг нахмурился Иван Пузиков и почему-то дернул себя за льняной чуб. - Да толку мало, вот беда.
- Почему?
- Город выпускает. Мы ловим, а город выпускает, сто чертей. Ведь этак и самого могут ухлопать. У меня и теперь несколько ордеров на арест. Вот они. - Иван Пузиков вытащил из кармана пачку желтеньких бумажек и крутнул ими под самым носом управляющего.
- Ха! Вот какие дела! - воскликнул тот. - А по-моему, мазуриков щадить нечего. Иначе пропадем.
- Кто их щадит! У меня все на учете, папаша. Я все знаю. Например, в одном совхозе, и не так чтоб далеко от вас, управляющий самогон приготовляет на продажу. Два завода у него.
- Кто такой?
- Секрет, папаша. А в другом совхозе хлеб продает, овец, телят. А в третьем - сено.
- Се-е-но! - Управляющий уставился в ледяные глаза угрозы, и по его спине пошел мороз.
- Да, папаша, сено.
- В тюрьму их, подлецов!
- Все там будут, папаша, все. Только не сразу, помаленьку, чтоб дичь не распугать.
- Пейте, товарищи, винцо… Позвольте вам налить.
- Например, ваш рабочий, Рябинин Степан, револьвер имеет. Сам отдаст, вот увидите. А знаете, откуда он взял? Вот и не скажу. А знаете, кто нынче на пасхе мельника ограбил, латыша? А я знаю: два брата Чесноковых из вашей деревни.
- Не может быть! Чесноковы исправно живут. Откуда это вы знаете, товарищ? - вытаращил глаза управляющий и подумал: "Ну и ловко врет".
- А как же Ивану Пузикову не знать, папаша?
- Надо в тюрьму. Ведь ордер-то есть?
- Ах, папаша! - Пузиков таинственно сдвинул брови и переложил трубку в левый угол кривозубого рта. - Ну вот, скажем, к примеру, арестую я завтра по ордеру вас (совхоз заерзал на стуле и пытался улыбнуться), увезу в город, а через неделю вы дадите взятку, и вас выпустят. Что ж, вы похвалите меня? (Совхоз выдавил на лице улыбку.) А вдруг вам вползет в башку подослать, скажем, того же Рябинина Степана, он и ахнет пулей из-за куста.
- Да-да-да, - растерянно заподдакивал совхоз, и обвисшие усы его задергались. "Однако с этим чертом Пузиковым ухо востро держать надо".
- Ну, товарищи, еще по стакашку, коли так… Для храбрости. Дай пойдем. Полночь. Самая пора.
- Зачем мы, папаша, будем ночью тревожить порядочных людей. А вот нет ли балалаечки у вас? Сыграть хочется, а ты, Алехин, попляши.
Управляющий сердито буркнул:
- Нету, - и опять подумал: "Ни черта им, молокососам, не сыскать".
Утром Анисим Федотыч встал рано, отдал приказания и вошел в комнату, где ночевала угроза.
Пузиков и Алехин сладко храпели.
- Дрыхнут.
Управляющий сходил на мельницу, распушил плотников, что чинили плотину, и когда вернулся, - угроза умывалась.
- Чай пить некогда, - сказал Пузиков, - а вот на скорую руку молочка.
Выпили с Алехиным целую кринку, и оба заторопились.
- Кого из рабочих подозреваете, папаша?
- Никого.
- Правильно. А из Рукохватовой?
- Андрея Курочкина. А еще, пожалуй что, Емельян Сергеев. Тоже вроде вора, говорят.
- Ерунда, - нахмурился Пузиков. - Не они. Я всю деревню вашу насквозь знаю. Деревня - тьфу! Все три волости… Как на ладошке.
- Скажите, какие способности неограниченные, - восторженно оказал совхоз, а под нос пробурчал: - Хвастун изрядный.
Алехин туго набил махоркой кисет и подал Пузикову портфель.
- Ну, теперь, папаша, за мной в деревню, - сказал Пузиков. - Учись, как жуликов ловит Иван Пузиков, деревенский Шерлок Холмс.
Он быстро пересекал двор. Широкоплечий, кривоногий, низенький, куртка нараспашку, из-под козырька сдвинутый на затылок кепки лезет огромный лоб.
- Не сюда, товарищ, не сюда, - кричит едва поспевавший совхоз, - в обратную сторону!
- За мной, папаша!
Он, словно сто лет здесь жил, перелез через изгородь, обогнул беседку и боковой тропинкой подошел к скотному двору, где четверо рабочих накладывали на телеги навоз…
- Здорово, Степан Рябинин! - крикнул он весело и твердо. - Бросай вилы, айда за мной! Понятым будешь. Я - Иван Пузиков, агент угрозы. Понял?
Степан Рябинин - черный и сухой скуластый парень, в ухе серьга - удивленно посмотрел на незнакомца, ткнул в навоз вилы и сказал:
- Ладно.
Повернули назад. Угроза передом. Свернули влево.
- Не сюда, товарищ Пузиков, вправо надо, - опять сказал Анисим Федотыч.
- Не сбивай, папаша. Слушай-ка, Степан! Ты ведь в этой казарме живешь, в номере седьмом, кажется?
- Так точно, - ответил Степан. Голос у него скрипучий - не говорит, а царапает словами уши.
- Зайди и возьми, пожалуйста, наган. А то, сто чертей, опасно… Может быть, дело будет. Ну, живо!
- Это какой такой наган? - тряхнул серьгой Рябинин. - Чего-то не понимаю я ваших слов.