- Вы прямо-таки провидец! Место у меня, правда, отличное, но нельзя без конца заниматься одним и тем же. Притом скоро у меня будет инженерный диплом, а управлять базой можно и без образования. Работы хочется настоящей, чтобы с размахом! Силы девать мне некуда. Понимаете?
- Почему бы и не понять? Значит, решили сменить курс на сто восемьдесят градусов?
- Можно подумать, Леночка, что и вы всю жизнь собираетесь работать при начальнике управления!
- Не знаю, но стройку никогда не брошу.
- Я тоже! Но разве стройке нужны только одни снабженцы? И вообще, скучный у нас разговор. Взгляните-ка лучше на этого красавца! Не иначе - астраханский.
По темно-синей ряби скользил белый трехпалубный лайнер. Он приближался к дебаркадеру, который был временно поставлен у строящейся причальной стенки. Густой звук сирены поплыл над городом. Теплоход, не сбавляя скорость и не разворачиваясь, нацелился прямо на дебаркадер. Норин и Лена, увлеченные этим зрелищем, не сговариваясь, все быстрее шли в сторону порта. Они смешались с толпой, встречавшей теплоход, когда до берега донеслись четкие слова команды, усиленные судовыми репродукторами: "Стоп! Полный назад! Стоп!"
Белая громадина, сверкавшая стеклами и надраенной медью, неотвратимо надвигалась на дебаркадер и, все замедляя ход, мягко коснулась его. "На месте!" - лихо бросил капитан, глянув вниз, и сошел с мостика.
- Леночка! Вы никогда не шлюзовались?
Сиявшая от восхищения, Лена отрицательно покачала головой и снова уставилась на теплоход. Потом она еще раз взглянула на Норина, мимолетно, но в то же время изучающе, как будто хотела разгадать: какой он?
- Давайте прошлюзуемся?
- Как?
- Очень просто! На нижней голове шлюза выскочим. Сейчас я все улажу. Ждите меня здесь!
Норин протиснулся сквозь толпу, поднялся по сходням, и вот он уже здоровался с капитаном за руку, протягивая ему сигареты в красной коробочке, похлопывал его по плечу. Через несколько минут он вернулся, бережно взял Лену за руку и потянул за собой. Она очутилась на палубе. Рев сирены заставил ее содрогнуться, но прикосновение сильной руки Норина, его голос: "Не бойтесь, Леночка, вы со мной!" успокоили.
- Поднимемся выше! - предложила Лена и, держась за поручни, быстро побежала по ступеням. - Какая красота! Вы только посмотрите - там совсем не видно берегов. Вот оно, наше море!
Вновь взревела сирена. Далеко в море полетели три коротких гудка: Лена прижала руки к ушам. Норин снова прикоснулся к ее плечу. Она опустила руки, услышала: "…не бойтесь, вы со мной!"
- Что с вами? - строго посмотрев, спросила она.
- Извините, Леночка, - покорно проговорил Норин. - Мне показалось, вам страшно.
- Мне? С чего бы это? Просто он ревет нечеловеческим голосом.
Норин затрясся от беззвучного смеха, приставив кулак к губам.
- Насмешили вы меня, Лена. Нечеловеческим голосом!
- А каким же? - тоже смеясь, возразила Лена. - Человеческим, что ли?.. А мы поехали! Поехали! - закричала она. - Сейчас войдем в ворота. Вы представляете, это мое первое шлюзование в жизни! Притом в моем шлюзе! Разве вам понять это?
- Мне непонятно, почему именно в вашем шлюзе?
- Потому, что я его строила.
- Сидя за столом?
- Я же бетонщица, Петр Иванович! Бетонщица! Идемте на нос! - И теперь уже она схватила его за руку и потянула за собой. - Входим! Входим в ворота! Вы понимаете? - Она забарабанила кулаками по перилам, но тут же смутилась и с серьезным выражением лица прошла вперед и стала смотреть, как сдвигаются железные ворота шлюза.
Ворота сомкнулись наглухо, и тотчас заработали невидимые насосы. Теплоход медленно оседал в камере. От мокрых стен тянуло прохладой и запахом водорослей. Лене наскучило смотреть на черные, мазутные стены, а поднять взгляд на Норина и вновь встретиться с его глазами она не могла. Что-то необыкновенное, тревожащее было в его глазах: они одновременно пугали ее и притягивали своей неразгаданностью. Но вот ворота шлюза поползли в стороны, светлая гладь реки заблестела впереди, и теплоход двинулся ей навстречу, оглашая воздух разнообразием хлопающих и свиристящих звуков.
Глава пятая
РАЗНОГЛАСИЯ
После совещания с представителями Гидропроекта Груздев почувствовал себя плохо. Он вновь забыл о предупреждении врача - ни в коем случае не волноваться, - расспорился сначала с автором проекта Весениным, потом с Коростелевым. Ни в коем случае не волноваться! Это в его-то должности?..
Груздев нагнулся к плетеной корзине, выплюнул недотаявший кружок валидола, взглянул из-под бровей на сидевшего через стол Коростелева. Ему, конечно, хоть бы что. Нарушил главный закон стройки и сидит себе в ус не дует. Ноготками любуется…
- Ты вот что, Евгений Евгеньевич, - произнес Груздев, стараясь говорить как можно спокойнее. - Сегодня же к вечеру напиши объяснительную записку. Недосыпать пятьдесят тысяч кубов в раздельную стенку!
- В проекте явная перестраховка.
- На то он и проект. Все должно быть надежно. Все рассчитано до последней балки, до последнего кубика земли.
- Дорогой Илья Петрович, если бы мы во всем следовали по пятам этих буквоедов, нам вряд ли пришлось здесь сидеть и мирно разговаривать.
- Где же, по-твоему, нам пришлось бы сидеть?
- Скорее всего на бюро обкома.
- Это по какой такой причине?
- По какой? По той, что навигация наверняка бы сорвалась.
- Для чего в таком случае существует генеральный график работ? И разговор у нас далеко не мирный. Ошибаешься!
- Ну-с, как угодно.
- Слушай, Евгений Евгеньевич, вроде бы за свою жизнь я научился разбираться в людях. Но вот ты, что ты за человек? Недосыпал пятьдесят тысяч кубов земли и сидишь спокойно, нога на ногу.
- Зато шлюзуются суда. Управление получило поздравительную телеграмму министра. Всем работникам начислена премия.
- А если твоя стенка рухнет?
- Не беспокойтесь.
- Не беспокоиться? Ну уж извини! - вскочив, закричал Груздев. - Там же люди! Люди, черт возьми! Они погибнуть могут! В любую минуту! - Илья Петрович чиркнул спичкой, прикурил папиросу и размашисто зашагал по кабинету, выпуская клубы дыма, потом неожиданно остановился и понизил голос почти до шепота: - Сегодня же напиши объяснительную для министерства, а сейчас немедленно организуй засыпку грунта. Иначе я освобожу тебя от исполнения обязанностей главного. - Он нажал кнопку звонка. Вошла Лена. Встала у двери.
- Проходи ближе. Садись. Бери бумагу и пиши.
Груздев нагнулся к столу, взял неловкими толстыми пальцами листы с записями и начал диктовать приказ. Он отмечал грубые нарушения заданных норм по ряду основных объектов, безответственность Коростелева, допустившего отклонения от проекта. Заканчивался приказ строгим выговором исполняющему обязанности главного инженера стройки с занесением в личное дело.
- Все! - сухо сказал Груздев. - Отпечатай побыстрей и вызови машину.
Лена не уходила. Она смотрела на Коростелева, на его побледневшее, напряженное лицо. Он сидел, наклонив голову, покусывая тонкие губы.
- Ну, чего ты? Можешь идти.
- Я хотела спросить, не примете ли вы… Там товарищ с Разъезда. Второй день не может попасть.
- Кто такой?
- Норин, из снабжения.
- Норин?.. Почему обязательно ко мне?
- Петр Иванович Норин, - объяснил Коростелев, - очень инициативный работник. По пустяку он не придет.
- Разберись с ним сам. Я не успеваю. Леночка, проси. - Груздев поспешно собрал в папку бумаги и направился к двери. Отступив на шаг, он пропустил Норина, внимательно взглянул на него. - Проходите, товарищ Норин. Прошу извинить. Изложите суть вашего вопроса Евгению Евгеньевичу.
- Спасибо, Илья Петрович! - Норин чуть улыбнулся. - Большое спасибо! С удовольствием!
Коростелев продолжал сидеть перед столом. Жестом руки он показал на кресло, стоявшее напротив. Норин сел.
- Евгений Евгеньевич, чем-то расстроены?
- Тут расстроишься, - ответил Коростелев и взял сигарету из коробки, протянутой Нориным. - Опять ваша "Фемина". Где вам удается их доставать?
- Это не сложно. Я и вам привез блок, вечером занесу.
- Фемина, Фемина, - меланхолично проговорил Коростелев, постукивая сигаретой по коробке.
- Что все-таки произошло? Не секрет?
- Какой секрет! Раздельную стенку доверху не заполнили. Ну и что? Стенка стоит. Суда идут.
- Еще как! Сам вчера шлюзовался. Признаться, не ожидал, что пустят в срок.
- В том-то и вопрос. Правда, официально шлюз еще не сдан. Важно было вовремя открыть движение. Я это обещал и выполнил. Конечно, может быть, я и не прав, - пожав плечами, сказал Коростелев. - Скорее всего… Взял на себя ответственность, пока не было Груздева. А зачем? Десятью днями раньше, десятью позже - какая вроде бы разница? Правда, не было бы премии, притом значительной. А благодарственных звонков из области сколько получил!..
- Премия тоже вещь. Дураков работать за спасибо теперь нет.
- Нет, говорите? Есть, дорогой Петр Иванович, сколько угодно. И дураков, и просто посредственных личностей. Но мне, знаете ли, это все надоело. И дураки, и бездари, и хамы. Я вот подумываю, не согласиться ли на директорство в институте. Пока не поздно. Ставка плюс лекции. И потом, не забывайте о моем кандидатском звании. Получится не меньше, чем здесь, а ответственности… Боже мой, какая там ответственность? Институт вечерний. Научной работы - раз, два и обчелся. Поверьте, Петр Иванович, ничего нет более благодарного и, если хотите, благородного, чем вузовская работа.
- Это конечно, а у меня другое дело.