Вот скажи сейчас, что всякое знание ограниченно, а глупость человеческая беспредельна, и она обидится. Обидится потому, что увидит в этом оскорбление, а не откровенность.
- Ведь будущее любого общества зависит от крепости семьи как основы общества, - наступала Лидия Петровна, - следовательно, при коммунизме, этом идеальном человеческом обществе, семья будет играть первостепенную роль…
Нет, от нее не отвяжешься, надо прихлопнуть сразу.
- Не будет семьи при коммунизме, - сказал Ким. - Семья по существу своему анахронизм, пережиток. В основе ее лежат экономические предпосылки, совместная жизнь человеческой пары продиктована необходимостью содержания и воспитания детей. При коммунизме эту функцию возьмет на себя государство, оно уже сейчас берет ее, вы знаете: ясли, детсады, школы-интернаты…
Лидия Петровна встала, лицо ее пошло пятнами.
- Простите, об этом я как-то не подумала. Я подберу литературу, и мы встретимся еще. Мне очень хочется с вами поговорить на эту тему, и мы непременно встретимся. До свидания.
Стук каблучков, - модные туфли носит, все еще надеется на что-то в тридцать лет, - хлопок дверью и тишина.
Встретимся… Всю жизнь мечтал! Рожей не вышла, хоть бы тело нагуливала для встреч-то, старая щука.
Ни звуков здесь, ни красок, ни движенья
- Жизнь отошла - и, покорясь судьбе,
В каком-то забытьи изнеможенья
Здесь человек лишь снится сам себе.
Ким любил Тютчева.
По улице мимо редакции степенно шагал бородатый поп Василий, по прозвищу Баран, в длинном черном платье.
Ким сбежал вниз - ух, свежесть какая, солнечность после табачно-дымной редакции, - помахал попу рукой и остановил его посреди улицы напротив Дома культуры.
- Здравствуйте, батюшка!
- Здравствуйте, молодой человек, - Отец Василий, улыбаясь, по-светски подал руку, которую Ким с чувством потряс.
Он уважал этого бородача за степенность и отличное пение в церкви. Прямо Шаляпин, а не священник. Они несколько раз встречались по случаю и славно беседовали.
- Вот собрался выпить, а не с кем, - сказал Ким. - Не составите ли компанию?
Отец Василий расплылся в широкой улыбке: он любил веселых людей.
- Религия, дорогой, опиумом считается, а вы хотите священника споить.
Ким засмеялся:
- Так ведь клин клином, батюшка!
- Нет, молодой человек, я еще послужу.
- Значит, убежденный? - вздохнул Ким. - Убежденный.
- А я вот жажду.
- Жаждущие да напьются. - Отец Василий поглядел на окна Дома культуры. - Пройдемте дальше, здесь собрание нынче, актив.
- Как вы почтительны!
- Всякая власть дана богом.
- Умеете, - сказал Ким без улыбки. - Бедный христианин не вывернется, кругом опутали.
- Не сердитесь, не тешьте дьявола.
Они подошли к площади у райкома и попрощались. Отец Василий направился домой, Ким - в пельменную.
Каждому свое - говорится в Священном писании. Разве лучше, если бы они пошли вместе? В церковь ли, в пельменную ли…
VI
Баховей причесал перед зеркалом влажный седеющий чуб над выпуклым лбом, протер одеколоном гладкие щеки. Ничего еще, молодцом, сорокалетний позавидует. Вот только мешки под глазами, курить надо бросить.
- Кроликов кормила? - громко спросил он жену, хлопотавшую в столовой.
- Покормила, Рома, покормила. - Жена появилась в проеме раскрытой двери и застыла, глядя ему в спину. Руки опущены как у солдата, ожидающего приказаний. - Овсеца им дала, морковки порезала.
Баховей оглядел ее в зеркале и остался доволен: Марья, как всегда, аккуратно и чисто одета, волосы прибраны, домашний просторный халат скрывает погрузневшую фигуру.
- Первый секретарь обкома сегодня будет, учти насчет обеда.
- Хорошо, Рома, я учту.
- И платье надень это… знаешь?..
- Знаю, Рома: лиловое, с осенними листьями. - От Мэлорки ничего не было?
- Только открытка.
Он взял кокетливую почтовую открытку с цветочком, прочитал: "Милые старики! Гордитесь - дали сразу доктора, диссертация пойдет отдельной книжкой в Москве, жду утверждения ВАКа и тогда нагряну к вам. Держись, отец, я загоню тебя в угол по прежнему вопросу: чему принадлежит первенство - научно-техническому или социальному прогрессу?" И подпись: "Мэлор Баховей, знаменитый физик, доктор наук".
- Читала? - спросил Баховей, возвращая открытку.
- Как же, как же, Рома, такая радость… Да я…
- Ты, ты… Засепетила. Вот выдеру этого твоего доктора, будет знать. Чему принадлежит первенство? Щенок сопливый!
- Как же он в доктора вышел, Рома, он же инженером был?
- Это звание такое. Большое ученое звание. Вроде профессора.
- Поняла, поняла.
- И хорошо. Будем завтракать.
Баховей облачился в полувоенный костюм, прошел в столовую, сел, заткнул за воротник салфетку. Простокваша была на столе, осталось насыпать сахар по вкусу, размешать и выпить. И бутерброды приготовлены. И кофе. Горячий еще, дымится.
- Молодец, Маша! - похвалил он жену. Она засмущалась совсем по-девичьи, оживились серенькие, без блеска, смирные глаза.
- Умница, - сказал Баховей, размешивая простоквашу.
"Умница" было высшей похвалой, и жена подошла ближе, заботливо поправила сзади подворотничок кителя.
- Ну, ну, - довольно проворчал Баховей, - иди занимайся.
Жена влюблено и робко оглядела его, сняла с кителя волосок и неслышно ушла в кухню, оставив тонкий запах духов, которые он привез ей из Москвы.
Баховей ел и прикидывал предстоящий рабочий день.
Все нынче складывалось на редкость удачно. Сбор председателей колхозов и секретарей парторганизаций был кстати - новый секретарь обкома сможет убедиться, как работает Хмелевский райком, и увидит его, Баховея, настоящую цену. Он готов к встрече нового начальства, и никакие Балагуровы и Щербинины его не собьют. Правда, на недавнем партактиве они крепко его прижали, но тут он сам виноват: доверил доклад секретарю по пропаганде, а тот демагогию развел. Самому надо было, но черт с ними, больше им такого удовольствия не видать. Баховей побывал на каждой ферме, на каждом поле и знает все колхозные нужды.
Комсомольцев сегодня же надо послать на заготовку яйца у населения, газетчикам дать распоряжение, чтобы начали кампанию за перевыполнение плана. И еще Дом культуры в Березовке. Но в Березовку можно съездить самому и пригласить секретаря обкома. Не каждый день открываются Дома культуры в колхозах.
Баховей отодвинул чашку с остатками кофе, положил салфетку на стол, поднялся:
- Я отправляюсь, Маша.
Жена выбежала навстречу, подала плащ и фуражку. Баховей наклонился, чмокнул ее в щеку и вышел. Старый дворняга Балбеска кинулся к нему из-под крыльца, запрыгал у ног, радостно взвизгивая и норовя лизнуть руку.
- Ну-ну, деятель, вот я тебе! - Баховей потрепал пса за уши, оттолкнул и отправился на службу.
В райкоме все были на своих местах и уже работали. В орготделе инструктор орал кому-то по телефону, из машбюро доносились пулеметные очереди пишущей машинки, завотделом пропаганды сидел у стола дежурного с папкой для доклада.
- Здравствуй, здравствуй, - кивнул Баховей вскочившему завпропагандой. - Все подготовил? Хорошо. - Он строго оглядел вытянувшегося завотделом, открыл дверь своего кабинета. - Позови-ка мне Ручьева.
Просторный кабинет был проветрен, ковровые дорожки чисты, на столе стопка свежих газет и журналов. Хороший Семеныч помощник, следит за порядком. Баховей повесил у входа плащ, закурил папироску и сел за стол просмотреть газеты.
Областная газета давала передовую о районных партконференциях. Правильно, скоро созовем. Недавний актив был пробой, репетицией, сегодня просеем председателей колхозов и секретарей парторганизаций, потом надо подготовить организационные и технические детали. Доклад уже готов, содокладчиком выступит третий секретарь. На активе он провалился, пусть исправляется. Вопросы идеологии сейчас особенно важны. Щербинин с Балагуровым подготовились тоже, и они, конечно, попытаются повернуть конференцию к себе липом, только он не такой простак, чтобы развязать им руки, Они выступят, но выступят в прениях, и в самом конце, когда уже все определится, люди устанут, будут зевать и думать о буфете - под занавес много не наговоришь.
Теперь посмотрим свое "Октябрьское пламя". Для районной газеты, пожалуй, слишком громко, внушительно, надо бы переименовать в "искры", что ли.
Та-ак… Сводку по молоку дали, о заготовке соломы и вспашке зяби пишут, черные пары тоже есть, о подготовке животноводческих помещений к зиме дали рейд. Молодец Колокольцев, дело знает… А это еще что?.. Хм, "Без руля и без ветрил", фельетон. И подпись дали крупно: "Вадим Щербинин". Так, так… Председателя разложил, Веткина. Ну, это вам даром не пройдет!
- Редактора! - приказал Баховей, сняв трубку.
- Сию секундочку, - прошептала телефонистка, узнав голос.
- Послушайте, Колокольцев, я вам говорил, что все материалы о руководящих работниках давать с разрешения райкома?
- Так точно, товарищ Баховей, но понимаете… - В трубке суетилось сдавленное дыхание редактора.
- Я вам говорил или нет?
- Говорили. Но позавчера вы были в обкоме, и я посоветовался с Балагуровым, звонил в райисполком Щербинину, он разрешил.
- Та-ак! - Баховей придавил трубку к аппарату, посмотрел на робко скрипнувшую дверь.
Ну нет, голубчики, рано играете в критику и самокритику, невзирая на лица. Пока я здесь хозяин, я не позволю распоряжаться в районе.
- Здравствуйте, Роман Харитонович!