- Черт бы побрал эту зиму и этих снабженцев! - пытаясь сдержаться, но все же выходя из себя, сказал Жарков. - Всегда на стройках чего-нибудь не хватает! Хроническая наша болезнь! Великое дело задумали. Да и здесь ли, на таком просторе не размахнуться?! И - на тебе! Из-за головотяпов зимой приходится кое-где землю вручную долбить! Технику не всю еще подвезли, а фундамент для электрического цеха закладывать надо!
Они со скрипом вминали веселый, утренний, слепящий снег, и Жарков уже увлеченно заговорил о том, как будет здесь через несколько лет, о том, что в 1962 году Шелехов даст стране первый сибирский алюминий.
Каменная холодность с лица Виктора Витальевича постепенно исчезала, лицо будто оттаяло, глаза юношески засверкали.
- Ведь вы же со студенческой скамьи, а здесь такой простор, о каком вы могли только мечтать! Здесь будут улицы, кварталы, двухэтажные, трехэтажные, четырехэтажные дома, будет свой завод железобетонных изделий, своя промышленная база, масса подсобных предприятий. И все во имя того, чтобы здесь, невдалеке от саянских хребтов, - вон они, видите? - так вот, чтобы здесь был создан первенец сибирского алюминия. Я сплю и вижу этот алюминий. Так, наверное, поэту чудятся строфы будущей поэмы. Вы чего улыбнулись?
- Это я своим мыслям.
- Ну что ж! А я не скрываю, что восторженно отношусь к жизни, и убежден, что самые счастливые - восторженные!
"Влюбленные в свое дело", - невольно поддаваясь обаянию Жаркова, хотел уточнить и не решился Григорий.
- Вот теперь я знаю, чему вы улыбаетесь! Впрочем, надо чаще улыбаться. Улыбка и землю может согреть! Тогда легко все, даже самое трудное. Узнаете, какие здесь чудесные люди!
Я уже сейчас вижу, как здесь раскинется первый цех. Воздвигнется! Это же целый заводище! Работы предстоят огромные. Но и цель этого стоит - алюминий. Бывшая медвежья Сибирь превращается в Сибирь, плавящую алюминий. Ради этого не жаль ни сил, ни времени.
Жарков замолчал, увидев мальчишку лет семи, который не спускал с него глаз.
- Ну что, товарищ Николай Колов, - стараясь сохранить серьезность при виде смешных веснушек и сияющих голубых глаз, спросил мальчишку Жарков. - Построим город Шелехов?
- Так он же еще и не поселок. Еще вон палатки стоят.
Жарков снял рукавицы, завязал малышу тесемки ушанки, шутливо провел указательным пальцем у него под носом. Колька шмыгнул и, размахивая руками, побежал к палаткам.
- Любознательный парнишка, способный. А вот отец у него выпивает, - Жарков помолчал. - Вы назначаетесь мастером, будете руководить бригадами землекопов и каменщиков. Легкого не ждите.
Из-под лома отколупывалась горстка льда, ноготок льда, кристаллик. Еще удар, и лом скользнул мимо, едва не задев кургузого, опаленного носка подшитого валенка. Над валенками спортивные шаровары, над ними с обмерзшими краями коричневая старенькая юбка, а поверх - пальто.
Лицо девушки укрыто серой шалью, она рогата, эта шаль, видно, что под ней другая. Лицо перечеркнуто полосой сажи, а из-под сажи алеют выпуклые щеки. Кажется, и брови черны не сами по себе, а наведены сажей. На ресницах кое-где и впрямь хлопья. Губы улыбаются.
Одеты девчата примерно одинаково. У одних в руках ломы, у других лопаты, у третьих кирки.
Глядя на эту бригаду в пятнадцать девчат, Григорий сквозь грязные рукавицы как бы увидел их нежные руки. "Такие руки надо рисовать на картинах, а они ломы, заступы держат! Нет пока и компрессоров! Нет газа, чтобы землю разогреть. Электроэнергия не подведена. Клин-бабы нет, чтобы долбить эту землю не так, как тысячу лет назад. А эти вот девчата работают, и хоть бы что. И кто их гнал сюда? От мамы, от папы? Что здесь нашли? Да и что пока заработают? Но я-то чего разнылся! Сам просился на самый трудный участок".
- Здравствуйте! Вот ваш новый мастер Уралов Григорий Николаевич! - представил Жарков. - С ним будете работать! - пожал руку новому мастеру и ушел.
"Значит, долбить промерзлую, стальную землю под фундамент электролизного цеха. А храбрые девчата! Носа не вешают!"
- Ну что ж, копать будем! - неожиданно хрипло приказал он, тут же соображая, что допускает ошибку: надо бы сперва познакомиться.
Девушки, точно не слыша его, отошли по одной к маленькому костру. Над серым дымом они протягивали окоченевшие руки.
Теряясь, но пытаясь овладеть собой, Григорий распоряжался:
- Расчистим под линию снег, а потом на этом месте через каждые четыре метра будем копать ямки, - и добавил: - девочки.
"А может, зря я их так ласково называю?"
Люда, которую он увидел первой, рассмеялась. С припухлыми, нежно очерченными тубами, стройная даже в телогрейке, она поинтересовалась шутя:
- А сколько, мастер, ямка стоит?
Не уловив ее шутливой интонации, Григорий нахмурился:
- Сделать надо сначала, а потом и спрашивать!
И мгновенно ощутил возникший барьер отчужденности.
Теперь все девушки столпились у костра, о чем-то переговаривались, кидая насмешливые взгляды в сторону Григория. Он полез в карман за чертежом, попытался развернуть его, но озябшие руки не слушались. Подойти бы к костру, попросить бы их помочь развернуть, но что-то мешало.
Расстелив на мерзлой земле чертеж, Григорий взял виток проволоки и принялся размечать ту линию, где должны идти столбы. "Вот это начало! Вот это инженерная деятельность и тонкий психологический подход к подчиненным!"
Разметив, он подошел к девчатам.
- Ну, девочки, вы расчистите снег и начинайте копать! А я пойду в контору и выпишу наряды, - он обернулся к Люде Сенцовой. - Сколько стоит эта ямка, я сейчас не знаю.
Девчата стали расходиться по своим местам.
- Мастер, позаботился бы, чтобы дров привезли и опилок, - сказала Люда Сенцова. - Земля-то как камень.
"Я же новенький, черт вас всех подери! Новенький! Не знаю ничего! Да, скажи вам, оправдайся так! Пустое это - оправдываться! Я вам сейчас что-нибудь хорошее скажу, ну, пошучу". Но он молча поднял воротник и зашагал к конторе.
Вслед за ним в натопленную контору вошел и Жарков.
- Чудный парень Сергей Миронов, - сказал Жарков, - чуть не замерз сегодня перед рассветом. Курьер наш. Кто-то из новеньких его домой притащил. А сейчас уже принес Сергей свою папку с приказами, и такой виноватый вид у него, словно из-за него задерживается подвоз компрессоров... Трудно показалось, а, Уралов? Ты еще не продумал текста заявления об уходе?
Григорий шел к бригаде и прикидывал: "Чтобы в месяц - 700-800 рублей, в день надо выдолбить ямки три".
Он подошел к самому костру и протянул над дымом руки. Время уже к обеду, но расчищена всего лишь узкая тропка. "А работают без отдыха. Себя не щадят. Но выработка... Эх, черт, лучше бы мне лентяи и лодыри попались, тех бы носом ткнул, а здесь?.."
- Идите, будем разбираться! - крикнул он.
Они нехотя оставили лопаты, а Люда Сенцова вызывающе закинула лопату на плечо и подошла последней,
- Вот что, девочки, - неожиданно для себя спросил Григорий. - Кто-нибудь из вас знает, сколько стоит одна ямка?
- Мы всего третий день здесь.
- Ну, а как вы сами считаете, - не решаясь сообщить расценки, сказал Григорий, - сколько сможете сделать?
- Сделаем больше, чем можем, - подала голос Женя Воскобойникова, самая плечистая дивчина, которая одна носила теплые брюки по-мужски, не прикрывая их юбкой.
"А сам бы я? Четыре бы выкопал и упарился. Но чего я нюни распустил? Я - начальник".
- Вот они, расценки. Надо по три ямки на человека, чтобы заработать. Кто бригадир?
- Вон Воскобойникова.
Они пошли с Женей в контору.
В конторе она взяла ручку и, не глядя, подписала наряды.
Столовая была невдалеке от будущего электролизного цеха. Когда Григорий вошел туда и о облегчением сдал в раздевалку задубевшее пальто, ему показалось, что кто-то очень знакомый, приоткрыв дверь и впустив в помещение бородатый морозный пар, задержал на нем взгляд.
Мелькнула пола полушубка. "Неужели Ирина? Но она же в Куйбышеве". Так бывает: думаешь, вызываешь в памяти дорогой образ, и начинает казаться, что человек где-то рядом, около. А это просто чувство твое преодолело разлуку и на миг приблизило дорогое лицо,
Григорий выбил чек, отошел от кассы, ища, куда бы пристроиться.
- Сюда, сюда, мастер! - махнула ему Люда Сенцова.
Он подошел, присел на свободный стул, сдвинул в сторону тарелки. Люда подвинула ему ложку и вилку.
Она сидела прямая, улыбчивая, жизнерадостная и кивала знакомым.
...После обеда Григорий обошел еще две бригады землекопов и направился к каменщикам.
Раствор они возили на тачках. Подъемником поднимали его наверх. Около строительных лесов, пересыпанная снегом, громоздилась гряда кирпича, а наверху, на лесах, постукивая подшитым валенком о валенок, сидела девушка в полушубке.
- Здравствуйте! Вы к нам?! - обрадованно крикнула она и расплылась в улыбке. Григорий приближался, и улыбка становилась все шире, тянула к себе.
"Чего ей надо?" - преодолевая смущение, думал он, подымаясь по деревянной лестнице.
- К вам! - он хотел мельком окинуть ее лицо, но большие, будто разрешающие что-то глаза задержали его внимание и поразили: не спутала ли она его с кем-нибудь?