- Кажется, и на этот раз "иностранец" ушел ни с чем, - сказал Скляров замполиту. - И все-таки не дает мне покоя загадочный текст: "Луна взойдет в полночь".
- Наверняка это шифр...
"Бодрый" теперь шел курсом к Черным скалам. Стояло холодное мглистое утро. Вершины скал окутал белый редкий туман; издали казалось, будто на них набросили марлевые косынки. Однако к ночи подул ветер, полил дождь. Крупные струи глухо дробились о железную палубу и надстройки. Склярову подумалось, что корабль войдет в бухту лишь на рассвете. Невольно пришли неотвязные думы о жене и сыне. Как они там?.. Он зябко поежился. Мысли его перескочили на другое: "Луна взойдет в полночь". Что за сигнал и кому он предназначался? Кругом все черно - и небо, и вода. Пытливо прощупывали темноту острые сферы локаторов, до предела напряжены "уши" корабля - его акустические системы. И люди, и корабль - тетива лука, натянутая до предела. До Черных скал осталось пятьдесят миль. Через час "Бодрый" будет в районе, где ночь простояло судно. Приход "иностранца" к Черным скалам, случай с вертолетом, контакт с подводной лодкой - это не могло не насторожить. И Склярову казалось, что на этом все не кончилось, что надо ждать "сюрприза". К тому же по поступившим сведениям от самолета-разведчика стало известно, что судно, хотя и ушло от наших берегов, но в сорока милях от Черных скал бросило якорь. В тот район обычно наши корабли не ходили.
Склярову пришел на память один случай в бытность его лейтенантом; он тогда служил на корабле, которым командовал Серебряков. Корабль пятые сутки находился в море. На рассвете вахтенный сигнальщик обнаружил плавающий предмет. А через несколько секунд он доложил: "Прямо по курсу - бутылка!"
- Вот вам и сюрприз, Василий Максимович, - весело сказал тогда старпом Серебрякову. - И в этой бутылке непременно есть завещание какого-то морского скитальца...
- Бутылка - не плавающая мина, можно курс и не менять, - возразил Серебряков.
Лейтенант Скляров, стоявший тогда вахтенным офицером, заметил, что бутылка, перемещаясь на воде, почему-то не меняла своего положения. Он доложил об этом командиру.
- А ведь верно, - согласился Серебряков. - Право руля!..
Корабль прошел метрах в двадцати от бутылки. Теперь и командиру она показалась подозрительной. Застопорили ход и спустили шлюпку. Старшим командир назначил Склярова, предупредив его быть осторожным. К бутылке подошли так близко, что Скляров перегнулся через транцевую доску и протянул руку. Он дотронулся до горлышка бутылки и мигом оторвал руку, будто его ужалили.
- Там мина, товарищ командир, - доложил Скляров, поднявшись на палубу.
Капитан 2 ранга удивленно вскинул глаза:
- Что?
- Мина, - повторил Скляров. - На свинцовый рог надета бутылка. Дно у нее обрезано. Маскировка! В сорок четвертом тут, на Севере, был один поучительный эпизод. Наш сторожевой корабль в море заметил корзину. С виду самая обыкновенная. Но под той корзинкой лодка прятала свой перископ. Ну, и всадила в корабль торпеду... - Он сделал паузу. - Будем взрывать?..
Над морем взметнулся белый столб воды. В ту послевоенную ночь иностранное судно тоже бродило у наших берегов...
Дождь перестал лить, но Скляров не сходил с мостика. Вскоре из рубки гидроакустиков донесся голос вахтенного: слышит шум малой интенсивности. Характер действия источника периодический. Это примерно в десяти кабельтовых от корабля по правому борту.
- Глубина?
- Метров двадцать пять. Предмет не двигается. "Вот он, сюрприз!" - вздохнул Скляров.
Корабль застопорил ход, и командир приказал включить системы наблюдения. Мощные лучи прорезали черную толщу воды. В наблюдательном отсеке вспыхнул телевизионный экран. Несколько мгновений он светился ровно, потом на нем появились контуры предмета необычной формы, напоминающие сплюснутый шар, казалось, две большие ракушки были сложены вместе. От него в глубину опускалась гибкая линия.
- Вижу неизвестный предмет, - доложил оператор. - Похоже, что стоит на якоре.
Скляров включил на мостике дублирующее телевизионное устройство и пристально вгляделся в экран. Что-то таинственно-загадочное было заключено в сплюснутом шаре; с виду казалось, что это якорная мина, но Склярова смутила глубина, на которой выставлен предмет, и поэтому он был уверен, что обнаружено какое-то особое устройство.
- Ну и ну, - только и молвил он.
Старпом тоже склонился над экраном. Обычно Комаров быстро высказывал свою точку зрения по какому-либо вопросу, а тут долго молчал. Наконец сказал:
- Похоже, что "рогатая смерть" на якоре.
На корабле включили одну из систем и обнаружили, что предмет дает незначительное тепловое и радиоактивное излучение. Скляров приказал вахтенному офицеру держать корабль на месте.
Поступил доклад из поста наблюдения:
- Температура предмета выше температуры воды!
Значит, там есть источник питания. Скляров вошел в рубку штурмана и, склонившись к столу, на клочке бумаги стал писать донесение в штаб флота. Он сообщил координаты обнаруженного странного предмета, указал наличие источника шума периодического действия.
"Прошу срочного решения. Командир "Бодрого".
"Вот так всегда в море, - подумал Скляров. - Не знаешь, что там на глубине. Как слепой на дороге, так и я... Легко бить противника, если видишь его, и легко оказаться битым, если ты его не видишь. Он где-то притаился на глубине, не дышит и выжидает. Прозеваешь лодку - и она всадит торпеду в железное брюхо корабля. Конечно, сейчас не страшно - нет войны. Но именно сейчас надо научиться "засекать" субмарину: в бою учиться поздно. Как это сказал Серебряков? Первый же серьезный промах многому научит офицера, но учиться на ошибках - непозволительная роскошь для военного моряка... Да, прав комбриг - командир, как и минер, ошибается раз в жизни..."
Вскоре с берега пришел ответ:
"Выставить буй. Продолжайте следовать прежним курсом".
* * *
Корабль все дальше уходил от того места, где на тонком стальном тросе повис загадочный предмет. Буй качался в лучах прожектора, все уменьшаясь. Послышался далекий гул вертолетов, и было видно, как три "стрекозы" зависли там, где час назад "Бодрый" замедлял свой ход.
- А ну-ка, дайте сюда карту. - Скляров разложил ее на столе. - Вот Черные скалы, вот место обнаружения лодки и вот место предмета.
- Не больше сорока миль, - подсказал штурман.
- Так оно и есть. - Скляров весело ему подмигнул. - Кажется, теперь мне ясно... Помните: "Луна взойдет в полночь"? Наш вертолет появился над судном в тот момент, когда оно вызвало на связь лодку. И лазер они применили не случайно.
Вернулись в бухту поздно вечером. Скляров удивился, когда в лучах прожектора заискрилась черная "Волга".
На пирс подали сходню. Комбриг торопливо поднялся на корабль. Скляров начал было рапортовать ему, но тот резко махнул рукой:-
- Потом. А сейчас - в штаб флота. Прошу со мной, в машину. - И, довольно усмехнувшись, добавил: - А луна в полночь все же взошла...
10
С утра капитана 1 ранга Серебрякова вызвал к себе начальник штаба флота адмирал Журавлев. Комбриг прибыл вовремя, но у Журавлева уже кто-то был, и адъютант, худощавый, с черными глазами мичман, вежливо сказал: "Подождите, пожалуйста, две-три минуты". Серебряков теперь гадал - зачем он вдруг понадобился начштаба? Неужели снова пойдет разговор о "Бодром"?
"Ну и заварил кашу, - с неприязнью он подумал о Склярове. Он стоял у окна, глядел на корабли, стоявшие у причала. Ближе других у пирса колыхался "Бодрый". У его борта стояла баржа с топливом. И все-таки как ни сердит был Серебряков, он с теплотой подумал о Склярове. "Он прав, случай с минами это всего лишь эпизод. А если взять все в целом, то Скляров вывел "Бодрый" в передовые корабли. У него есть свой стиль морехода; любит риск, хотя поначалу набил себе шишек. Правда, порой вспыльчив, и тут Леденев прав: надо иногда Склярова сдерживать. А как быть, если все же конструктор Савчук приедет сюда? Кого рекомендовать ему, Склярова или Ромашова? Да, есть над чем подумать. Впрочем, я уверен, что Савчук пожелает "Бодрый", такие по натуре люди, как Скляров, ему по душе..."
Скрипнула дверь, и от начштаба вышли двое гражданских. Не успел Серебряков загасить папиросу, как услышал:
- Прошу вас, Василий Максимович.
Адмирал Журавлев пошел ему навстречу, поздоровался за руку.
- У меня для вас новость. Вот прочтите...
Серебряков быстро прочел текст и вернул листок адмиралу.
- Давно пора это сделать, - улыбнулся он.
- Да, главком согласился с нами, - сказал адмирал Серебрякову. - На флоте есть немало героев, чьи имена могли бы носить корабли. Вот и отец Петра Грачева погиб как герой...
- Спасибо вам за хлопоты, Юрий Капитонович. Еще в прошлом году Серебряков просил Журавлева возбудить ходатайство перед Военным советом Военно-Морского Флота о присвоении имени Грачева одному из кораблей бригады.
- Это дело нашей чести, - сказал тогда Серебряков и крупной ладонью потер подбородок.
- Да, мертвым слава не нужна, но живые должны знать, кому обязаны жизнью, - в раздумье добавил адмирал.
Позже Серебряков ходил на катере в соседнюю бухту к подводникам. Поделился своими мыслями с командиром соединения, и тот - тоже адмирал, как и Журавлев, - сказал, что моряки помнят о подвиге капитан-лейтенанта Грачева. Ежегодно в том месте, где погибла его подводная лодка, они опускают на волны венок живых цветов.
"А корабль именем Василия Грачева назвать все же следовало", - подумал тогда Серебряков, возвращаясь к себе в бухту.