- В том-то и дело. Пришлось застопорить ход и стоять до утра. А на рассвете мы не могли сразу сняться с якоря: всюду у бортов мины. Матросы их шестами отталкивали... Добрались до острова Вайндло, а тут налетели самолеты и давай нас бомбить. В тральщик угодила бомба, меня задел осколок... - Рудин сделал паузу. - На этом переходе мы потеряли немало кораблей, но спасли основные силы флота. Блокировать минным оружием наш флот фашистам так и не удалось. Не удалось это им сделать и на Черноморском флоте. На минах подорвались лишь буксир, плавучий кран и эсминец.
- Я помню, - продолжал адмирал, - как вскоре на флот прибыла группа ученых из Ленинграда во главе с Курчатовым. Вместе с флотскими минерами они разгадали секрет устройства новых немецких мин, нашли способы их траления. Но это далось дорогой ценой, люди жертвовали жизнью - у каждой мины было хитрое защитное устройство. - Рудин немного помолчал. - И все же немцы обогнали нас в минном деле и сумели сохранить секрет.
- Не знаешь, как случилось? - удивленно сказал Савчук. - Мы собирались бить врага на его территории, то есть только наступать. Это определялось и нашей военной доктриной.
- Неубедительный довод, - возразил Рудин. - Мины нужны и наступающему. Немцы ими немало урона нам причинили. Дело не в доктрине.
- Конечно, главная причина не в ней, - вздохнул Савчук. - Просто у нас еще не было больших возможностей, чтобы создать все необходимые средства борьбы на море. А что касается доктрины, я за решительные действия в войне, за наступление, но в сочетании с сильной обороной! Но кое-кто об этом тогда забыл...
- Кто же, Сталин?
Савчук насмешливо скосил глаза.
- В свое время было модно во всех грехах обвинять Сталина. И ты к этому клонишь? Нет, и без Сталина у нас было кому отвечать за разработку военной доктрины. Но главное ведь не это, главное, что мы победили. Помнишь, праздничный приказ Верховного Главнокомандующего по случаю Дня Военно-Морского Флота в сорок пятом? В нем были такие слова: "Военно-Морской Флот выполнил до конца свой долг перед Родиной". Я. как моряк, этим горжусь!
Савчук закурил. Он подумал о том, что самая дальняя дорога начинается с первого шага. И в ученом мире нечто подобное; самое сложное и грозное оружие начинается с малого. И когда они заговорили о минном оружии, Савчук не мог не вспомнить, что самую уникальную конструкцию подводной лодки придумал русский генерал Шильдер.
- Генерал, да еще инженерных войск, - заметил Рудин.
Савчук сказал, что на этой лодке интересно срабатывала мина. Она висела на гарпуне, в носу лодки. По замыслу конструктора, гарпун вонзался в борт вражеского судна, лодка давала задний ход, разматывая за собой тонкий электропровод. И когда она уже находилась на безопасном расстоянии, нажималась кнопка, и ток от гальванической батареи взрывал мину. Примитивно, конечно, но для того времени мина считалась совершенством.
Рудин ничего не ответил, он подошел к карте, висевшей на стене, и устремил взгляд на Арктику.
- Ты не читал книгу Джорджа Стала, бывшего командира американской подводной лодки "Морской Дракон"? - неожиданно спросил адмирал.
- Как же, читал. Это ведь он совершил поход подо льдами Канадского архипелага к Северному полюсу.
- Да, да, верно. - Рудин кивнул на карту. - Видишь Арктику? Так вот, по словам Джорджа Стила, подводные лодки могут вести огонь баллистическими ракетами из Арктики прямо в сердце Северной Америки или Евразии. Главное - Арктика как стартовая позиция очень удобная, подводные лодки укрыты ледовой шапкой полюса. А раз так, то, мол, Арктика становится потенциальным океанским театром боевых действий. Чуешь, куда он клонит? И не случайно, что в последние годы натовские подводные лодки все чаще заходят в самые отдаленные точки Мирового океана. Джордж Стил призывает лучше изучить Арктику, на случай боевых действий. Я читал его книгу, - продолжал Рудин, - и вспомнил, как в феврале тридцать восьмого года подводная лодка "Красногвардеец", под командованием старшего лейтенанта Виктора Котельникова, шла на выручку папанинцам. Мы держали связь с лагерем полярников и были в курсе событий. Шли в надводном положении. Был сильный шторм. На одном из участков пути появились огромные массивы льда. Вот тогда-то "Красногвардеец" совершил первое подледное плавание под арктическими льдами на глубине пятидесяти метров. Так что Арктика нам не в новинку. Да, - спохватился адмирал, - я тебе хотел что-то показать...
Он достал из портфеля пожелтевшую фотокарточку. На ней Рудин был заснят вместе с каким-то капитаном 3 ранга.
- Кто это? - спросил Савчук.
- Мой крестник по Балтике Саша Маринеско...
Савчук немало слышал об этом командире знаменитой подводной лодки С-13. Это он, Маринеско, в условиях жестокого шторма на Балтике в конце января 1945 года смело торпедировал фашистский лайнер "Вильгельм Густлов", на борту которого было около шести тысяч гитлеровцев, половина из них составляла цвет немецкого подводного флота. Лайнер вышел из Данцига в сильном охранении кораблей. Но советский командир лодки Маринеско сумел перехитрить врага. Гибель "Вильгельма Густлова" потрясла Гитлера. В ярости он приказал расстрелять командира конвоя, а в Германии был объявлен трехдневный траур. Вскоре после этого, 9 февраля, Маринеско потопил транспорт "Генерал Штойбен"; вместе с судном ушли в пучину три тысячи шестьсот гитлеровских солдат и офицеров. За один только поход экипаж лодки уничтожил восемь тысяч гитлеровцев!
- Недавно я прочитал книгу "Гибель "Вильгельма Густлова", которая издана в ФРГ, - продолжал Рудин. - Написал ее Гейнц Шен, бывший гитлеровский офицер, который был на лайнере и чудом спасся. Так вот, он пишет, что, мол, если считать этот случай катастрофой то это, несомненно, была самая большая катастрофа в истории мореплавания, по сравнению с которой даже гибель "Титаника", столкнувшегося в тринадцатом году с айсбергом, - ничто. Гейнц Шен прав, ведь на "Титанике" погибли лишь тысяча пятьсот семнадцать человек.
- Ты его хорошо знал? - спросил Савчук. - Сашу?
- Очень даже. - Рудин спрятал фотокарточку в портфель. - Это мне вчера ребята прислали. Если все будет хорошо, то осенью съезжу на Балтику. Есть у меня задумка написать о лодке книгу.
Оба замолчали.
- Однако ты тоже не спешишь домой, - заметил Савчук, посмотрев на часы. - Уже скоро двенадцать.
- Не спешу, да и что делать дома одному? Жена защитила докторскую, сейчас на Кубе. Уехала на три месяца.
Рудин сказал, что пока на заводе изготовят опытный образец мины, пройдет с месяц, если не больше, и, конечно же, Савчук тоже может отдохнуть.
- Поезжай в Сочи. Погода там сейчас отличная.
Рудин подошел к окну. Далеко в ночной темноте на Ленинских горах светились огни.
В кабинет вошел дежурный и доложил, что адмирала вызывает к телефону главком. Рудин взял фуражку и вышел.
Савчук остался один, устало поглядел на прибор. А что, если опять закапризничает? Ну что ж, так, видно, бывает и у других конструкторов. Не сразу был построен и космический корабль. "А все же сделаю как надо. И мина будет!" Савчук стукнул ладонью по столу, да так, что услышали в другой комнате, и сразу же к нему вошел дежурный.
- Вызывали? - спросил он.
Савчук нашелся:
- Где Рудин?
- Адмирал уехал.
Савчук встал.
- Пора и мне.
Он оделся и вышел. Машина стояла у подъезда. Савчук велел ехать на дачу. Ему было неловко от мысли, что, наверное, Маша не дождалась его и уже спит. Утром она обязательно спросит, почему задержался и почему не позвонил ей. Позвонить бы мог - позабыл. Но Маша должна его понять. Сама ведь говорила, что легче операцию сделать, чем изобрести прибор.
Вскоре "Волга" свернула с шоссе и въехала в лес. У дачи Савчук вылез из машины, поблагодарил шофера и, застегивая пальто, торопливо пошел по узкой тропинке к крылечку. В окне он увидел свет. "Наверное, уснула, а свет выключить забыла", - подумал Савчук.
Открыв дверь, на цыпочках вошел в комнату. Неожиданно раздался голос жены:
- Я все слышу, можешь не прыгать...
- А я полагал, что спишь, - отозвался он и вошел в кабинет.
На полу стоял мольберт, и Маша медленно и осторожно наносила на холст краски. Она уже почти заканчивала картину. С холста на Савчука смотрел капитан-лейтенант Василий Грачев. Он стоял на мостике подводной лодки. Вдали за его спиной неуемно пенилось море. Солнце висело над скалой, и его оранжевые лучи освещали все вокруг - и море, и бухту, и корабли, и даже лицо командира лодки. Лицо было цвета бронзы, волевое, энергичное. Таким оно запомнилось Савчуку навсегда. И сейчас он будто наяву видел Грачева, слышал его звонкий голос... В тот роковой день, когда лодка затонула, Грачев был особенно веселым - торпедировали фашистский транспорт! Лодка погрузилась, чтобы уйти от кораблей охранения. Но они преследовали ее. Глубинные бомбы рвались все ближе и ближе. Но Грачев перехитрил врага. Лодка находилась в районе сильного течения. Командир приказал боцману нырять на большую глубину. А потом инженер-механик выпустил немного масла. Течением его отнесло в сторону, и немцы, обнаружив на поверхности масляные пятна, прекратили преследование. В тот день наша разведка перехватила радиодонесение командира конвоя об "уничтожении" советской подводной лодки.
- Ты о чем задумался? - спросила его жена.
- О Васе Грачеве... Столько лет прошло, а все не могу свыкнуться с мыслью, что его нет.
Маша отошла в сторонку.
- Похож? - спросила она.
- Как живой. Ох и обрадуется Любовь Федоровна подарку.
- Ты когда едешь в Сочи? - спросила Маша.
Он сказал, что завтра получит путевку в санаторий, а дня через два можно брать билет.
- На самолет?