- А как депутат она принимает после пяти, - и моя собеседница взялась за ручку двери, явно намереваясь выпроводить меня.
- Закрывайте, - сказал я одобрительно. - А когда Екатерина Федоровна появится, передайте ей, чтобы зашла к Ивану Андреевичу, в партийное бюро.
И я отправился в цех к Алексею.
Краснодеревное отделение теперь значительно расширили - в нем стало очень светло и просторно - и придали ему "малую механизацию": почти все более или менее тяжелые работы выполняли машины. Не нужно было больше носить на себе доски из сушильного отделения: их по мере надобности подавал электрический транспортер.
Прибавилось и мастеров. Некоторых из них я знал и раньше. Вот Намагаев, вот Андрей Волик… Но были и новые, преимущественно молодежь.
Выбрасывая вверх фонтаны мелкой щепы и древесной пыли, шуршали электрические струги; пощелкивали цепно-долбежные станки, и тонким и протяжным голоском возносилось пение дисковой пилы.
Люди двигались спокойно, без суетливости, но быстрота, с какой под их руками послушные механизмы выполняли кропотливую по самому своему роду работу, изумляла. Плавный поворот рукоятки у цепно-долбежного станка - и в твердом бруске появлялось четырехугольное отверстие; едва филенка касалась концом блестящего диска пилы - и точно и чисто отрезанный торец падал на пол; словно водой смывал шероховатую поверхность доски легко скользящий по ней электрический струг…
Стараясь не задеть чего-нибудь, я шел между двумя рядами верстаков проходом, хотя и широким, но загроможденным остовами шкафов, столов, комодов и заготовленных к ним деталей. Знакомые мастера отзывались на мои приветствия, но я но всегда различал их слова, так как дисковая пила то и дело подымала свой тонкий и резкий голос.
- Как там Москва? - сложив ладони рупором, крикнул Волик.
- Хороша! - не обладая зычным голосом, я все же постарался крикнуть во всю мочь.
Волик не стал больше допытываться, сперва прикрыл ладонями уши, а потом весело помахал мне рукой.
Над верстаком Алексея бросился в глаза прибитый к стене лист картона со сложной сеткой черных ломаных линий: "Учет прохождения заказов по графику". Ишь ты! Но тут же я спохватился: бригадиру ведь так и положено.
Алексей протянул мне руку с толстым слоем насохшей на пальцах политуры. Он только что закончил отделку крышки письменного стола.
- Не бойся, не запачкаю, - сказал он, близко придвигаясь ко мне, чтобы легче было разговаривать. - А это знаешь куда? - он показал на стол. - На выставку изделий местной промышленности. Как? Не худо? А? Как думаешь: такую штуку бы да в Москву? Украсила бы?
- Хорошо сделано.
- То-то, - польщенный, сказал Алексей и подмигнул мне: - Это уж не буфет с секретными ящичками! Тут без всякой путаницы, каждая линия понятна. Правду сказать, отошел я от чертежа художника. На бумажке-то у него ладно получилось, а на деле всю красоту дерева во всякие мелкие накладки упрятал. Вот погляди сюда, - он провел рукой по гладкой поверхности тумбы. - Здесь он с желобками накладку решил дать. К чему? Желобки узор дерева убивают, не дерево - пласт глины получается, и, кроме того, видное ведь место, как лоб у человека. А желобки - заместо морщин. Поставь такие накладки - работа внимание привлечет, а сияния того у вещи не будет, скучная будет стоять.
- Не спорю.
- Совсем по-другому красоту теперь я стал понимать. - Алексей прищурился. - Ты сообрази сам: с накладками если - свет полного отражения не получит. Ну, соберу я тебе вот так рубаху, - он протянул ко мне руку, намереваясь изобразить все это наглядным способом.
- Все понял, Алеша, - сказал я, отступая. - Правильно. К черту эти накладки!
Алексей посмотрел на меня подозрительно:
- Тебе смешно?
- Нет.
- То-то же.
Он вытащил из настенного шкафчика какую-то папку, извлек аккуратно разлинованную таблицу и, отыскивая пальцем нужное ему скрещение граф, стал записывать непонятные мне цифры.
- Бухгалтерия на дому? - сказал я, через плечо Алексея разглядывая таблицу.
- Да. А что же? Бригадиру очень полезная вещь, - серьезно сказал Алексей. - В конторе свой счет ведут, а я свой. Ошибутся - я им скандал: пожалуйте, вот вам точные записи. Теперь, прежде чем итоги подсчитать, обязательно зовут меня, с карандашиком каждую цифру проверят. Я подсчет веду как по всей бригаде, так и отдельно по своей выработке. Ты понимаешь, в чем тут дело? Весь завод принял на себя обязательство пятилетку в четыре года закончить. Ну, есть контрольные цифры по валовой продукции. Очень просто: сложи их все вместе за пять лет, а сделай в четыре. В лесопильном цехе еще проще. Кубометр - он кубометр и есть. Весь счет идет на кубометры. Натуральные показатели. Каждая бригада там себе цифры наращивает. И вот, скажем, прошло у нас сейчас двадцать восемь месяцев. Одни между тем в тридцать девятый месяц уже забрались, а другие еще в тридцать третьем барахтаются. Сравнение. Каждому понятно место его в пятилетке. Ну, а потом начали и личные обязательства на себя брать. Хорошо. Беру и я. Выступил на собрании. А меня с места спрашивают:
"Ты точно говори, какие твои обязательства".
"Ну, по бригаде в целом и личную свою пятилетку, говорю, выполнить в четыре года".
"А какая ваша пятилетка в натуральных показателях?"
Тут я и стал в тупик. Нет для нас натуральных показателей. Не серийное производство. Одна вещь на другую никак не похожа. Не скажешь: сделать столько-то столов, или шкафов, или там каких-нибудь резных барьеров. До этого план нам как давали? Получат заказ, в условные единицы его переведут, а потом сравнивают. Вдруг тебе сообщают: на сто двадцать процентов. Как определил? Темная вода это для меня. На слово веришь.
"Там подсчитают, говорю, бухгалтерия разберется".
А меня с места опять:
"Значит, так: сам не знаю чего, а выполню не в пять лет, а в четыре?"
Злость меня взяла.
"Не сам не знаю чего, а государственный план, говорю, вот чего!"
Сказал и опять же думаю: правильно поддели меня. План-то - он определенные цифры имеет. Я, выходит, действительно туман развожу.
Утром - к Никулину в плановый отдел. Вообще он мужик с головой. После того как пропесочили его на партийном собрании, откуда таланты взялись! Даже по-налимьему губами жевать перестал. Углубился по-настоящему в работу. И жена приехала к нему, семейная жизнь у человека наладилась.
Да, так вот, прихожу к Никулину, говорю: "Борис Михайлович, ты мне натуральные показатели на пятилетку разработать обязан. Вслепую работать не хочу".
"Ладно, говорит, продумаю. Интересный вопрос поставил ты, Худоногов".
И продумал. Разработал для нас нормо-часы. Знаем: за пятилетку должен каждый двенадцать тысяч двести восемьдесят нормо-часов выполнить. Поступает заказ. А к нему табличка - по видам работ выставлены нормо-часы. Пожалуйста, не веришь, - приходи, по справочнику каждую цифру проверь.
Ну и вот, - закончил Алексей удовлетворенно, - на сегодняшний день, к примеру, у меня двенадцать тысяч триста два нормо-часа сделано. Учет точный. Собственная бухгалтерия.
- Погоди, погоди, Алеша! - остановил я его. - Выходит, ты пятилетку свою уже закончил? И не в четыре даже, а меньше чем в два с половиной года?
- Чему же ты удивляешься? - сказал Алексей. - И Андрей Волик от меня только на тысячу сто нормо-часов отстал, и бригада в целом тоже план перевыполняет. И особенного тут ничего нет. Начал, скажем, я сегодня тысяча девятьсот пятьдесят первый год, а в газетах я читал, что есть такие, которые уже в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году работают! Вон куда ушли. Так что до них еще тянуться да тянуться.
- Да, но у вас ведь не серийное производство! А это тоже что-нибудь значит.
- Ну, может, и так, - согласился Алексей и засмеялся. - Директор под Новый год вызвал, сказал:
"Кончишь пятилетку, Худоногов, первым - в тот же день тебе квартиру предоставлю".
Прихожу вчера вечером к нему с Иваном Андреевичем, все документы с собой - пожалуйста, пятилетка закончена. Смеюсь:
"За вами квартира".
А он:
"Насчет завершения пятилетки мне бухгалтерия доложила, а насчет квартиры - коменданту распоряжение уже отдал".
Смотрю, кнопку нажал. Секретарша. Он ей:
"Проверьте исполнение".
Через полчаса ключи у меня. Я забегал к тебе вчера, да ты все где-то носишься.
- В поездках долго пробыл. Самые неотложные дела накопились. Ну, поздравляю тебя от всей души!
- Спасибо. - Он опять посмотрел на свою ведомость. - Тут ты, наверно, не во всем еще разобрался. Я ведь не только счет выполнения нормо-часов веду, тут мы с Никулиным еще одну вещь придумали. Весь завод потом я на это подбил. Лицевые счета по экономии средств на каждого завели. Вот тебе графа. Пожалуйста. С начала пятилетки по всей бригаде - сто четырнадцать, а из них двадцать две тысячи шестьсот семнадцать рублей лично Алехой Худоноговым сэкономлено. - Он толкнул меня локтем в бок: - Как раз на квартиру я себе заработал. Да еще и с маленьким хвостиком… Не в долгу буду перед государством.
- А когда ты думаешь на новоселье?
Алексей задумчиво поворошил волосы.
- Тут, видишь ли, надо опять со стариками работу проводить. Они не то что сопротивляются, а вижу - в глазах у них страх. Надо, значит, постепенно им втолковать. Привыкти они всю жизнь в собственном доме жить. Какой там дом - это вопрос другой. У меня сам знаешь, что за хоромина, а у Федора, в тайге, так и еще теснее была. Одно слово: зимовье. А все же переспать, отогреться есть где. Вот и рассуждают они:
"Ты, Алеха, на заводе - ладно, будет и дом и все у тебя. А уйдешь?"
Я им: